А параллельно у меня ещё одна злость где-то внутри созревала. На дикаря, который мальчишку поманил, а сам только пользовал, даже из того зачуханного мирка в обычный лифт сводить пожлобился. И знаний никаких не давал, наверняка нарочно. Не должен так поступать МАСТЕР!
Э… мдааа, влетело бы мне в семье, если бы я им это выдал. Испортила меня Ирина. Уже начал рассуждать, как мастерам поступать? Но в нашем с ней союзе я имею на это право. Не в клане ведь уже. И это, ржа… здорово…
Лекарей Кинжал испугался так заметно, что мне не по себе стало. Я даже не разозлился, когда Ирина вздрогнувшего, побледневшего и отступившего на полшага пацана легонько обняла за плечи и что-то сказала на ухо.
По мысленной связи Мастер кинула мне ряд образов. Понятно, пацан же там в какой-то больнице для бедных уже один раз умирал. Вот и боится теперь любых лекарей.
Но всё же пересилил себя, набычился, выдохнул и пошел куда сказали. Только почему-то оглянулся у самой мембраны, и не только на Мастера, но и на меня… словно в поисках уверенности и защиты. Ржа! Вот как теперь это из дому выгонять?
Но… это он пока мелкий такой. А дети имеют свойство расти… копим на академию!
Пока я рассуждал, Ирина села на кушетку и приготовилась ждать. Вся такая… нахохленная, словно из нее все ее спокойствие и оптимизм кто-то высосал. Кто-кто! Ржа.
Сел рядом, обнял.
— Расскажешь про своего отца? — сам не понял, зачем спросил. Просто чувствовал, наверное, что ей надо выговориться.
Ирина сначала резко отвернулась и сдавленно кашлянула, а потом вдруг словно расслабилась, положила голову мне на плечо и по ее щеке медленно поползла слеза. Первая.
— Он дома умирал. Мы с мамой его из больницы забрали… ну, потому что толку… одно лишнее мучение. Да и казалось, что с нами ему было намного легче?
— А что это за болезнь такая… — я слегка смутился, — просто мой внутренний переводчик сначала обозначил ее как местное членистоногое.
Ирина вздохнула и через силу, запинаясь, стала рассказывать. Сначала не в тему — про то, что до сих пор не может себе простить, как упала в дурацкий обморок и попала в больницу, оставив больного отца на одну маму. Про то, как провалялась почти неделю сначала в коме, а потом с дикой слабостью… а папа в это время умер. И она даже не успела попрощаться. Только уже на могилу пришла. И до сих пор не верит…
А потом про то, что такое их этот рак. Как он человека съедает изнутри, про метастазы какие-то, про то, как сначала папа резко и сильно похудел, а потом потерял все силы…
— Так, погоди, — я отпустил Ирину и сжал виски пальцами, — но это же не болезнь! Это же когда…. так скверна в организме заканчивается! Начинают разрушаться внутренние органы, резкая худоба и потеря сил, потом спазмы. До такого конечно никто не доводит, но… я читал…
— Нет, Мик. Это болезнь людей… просто похожая, наверное, — покачала Ирина головой. — Мой папа не был ни Мастером, ни Оружием.
— Как это не был?! Ты бы просто не родилась, если бы не был! — недоуменно вскинулся я, — я как-то раньше об этом не задумывался, но… Только оружие может родиться от союза с представителем другой расы. И у двух Мастеров не родился бы еще один Мастер. Значит, кто-то из твоих родителей был Мастером, а кто-то Оружием! Либо, оба были Оружием, так шанс рождения намного меньше — но есть.
— странная генетика. Ну… теперь какая уже разница, — Ирина снова положила голову мне на плечо и прикрыла глаза. — Папа умер… от скверны этой или от земной болезни — какая разница?
— Ирина… — я почему-то испугался и не сразу нашел слова, чтобы сказать ей одну очень важную вещь. — Знаешь… оружие, оно же железное. Мы даже без скверны не можем совсем умереть, если полностью не развоплотят. Мы просто облик теряем, становимся предметом… пока не распадемся от ржи. Именно поэтому, именно «ржа» для нас страшна больше всего. Но до полного распада ваших лет пятьдесят — сто пройти должно. Ты… ведь не видела тела своего отца, так?
Ох, ржа! Зачем я это сказал?! Идиот! Наше время и место! Тупой, как… Надо было… ржа, надо было сначала к матери ее тихо сходить и самому проверить!!! А если это всего лишь мои догадки!?
А моя Мастер стала белая с синевой, глазищи в пол лица, и… Ржа! Где здесь тревожная кнопка?! Лекаря! Срочно!
Глава 48
Ириска
Мне так страшно стало… даже когда папа… умер, не было так страшно. Я вдруг поняла, что если я еще хоть секундочку, одно мгновение буду думать о том, что он… что я… что мама очень странно себя вела, а я, возможно… я сойду с ума.
Не знаю, что и как я сделала после того, как суетливая симпатичная лекарша с лицом доброй бабушки прижала к моему предплечью странную фигню, похожую на кактус со щупальцами. Предплечье обожгло, а кактус разом похудел и сменил цвет.
А я успокоилась и как-то так… закрыла в своем мозгу все, что сказал Мик в отдельную кладовку на замок. Я… я потом. Обязательно. Разберусь. А сейчас я не могу… не могу, НЕ МОГУ!
И створки памяти с легким хлопком закрылись, отрезав меня от желания бежать, решать, узнавать… от того, что я не видела папу мертвым, и… от надежды и ужаса, что эта надежда не оправдается. Все потом… все потом… а сейчас этого просто нет. Нет!
Сейчас у меня вот ребенок недообследованный.
Сашку нам отдали зелененького, но в целом живого, и очень долго ругались, тыча нас носом в какую-то электронную фигню с графиками. И велели приходить еще, лечить ребенка, кормить ребенка, сквернить ребенка… на задания ребенка не таскать!
Даже Мик впечатлился.
«Ребенка» на заднем плане злобно пыхтела. И бухтела что-то себе под нос, я не прислушивалась, вообще слегка плыла после успокоительного кактуса.
— Шо, опять!? — вдруг раздалось над ухом звонким девичьим голосом, — И в какую такую жопу вы угодили на этот раз? И дня ж с экзамена не прошло, а вы уже снова около садистов в белых платьицах ошиваетесь!
Я обернулась и радостно расплылась в улыбке. Как ее Мик окрестил? Зефирка?
— Привет. А где Кекса потеряла?
— Да ща подвалит, он большой мальчик, не потеряется, — Жанна беззаботно махнула рукой, плюхнулась на кушетку и с интересом уставилась на Сашку:
— Ты их специально что ли коллекционируешь? Убогих, в смысле? Не, я ничо! Косу вон какую отрастила за короткий срок. А был мамкина радость, прям трепетная фиялка в упаковке, куда бы деться! Поделишься методикой? — она слегка толкнула она меня в плечо.
Рядом очень недовольно засопел не только Сашка, но и Мик. Поэтому я изо всех сил сдержала смешок, прикусила щеку изнутри и даже не улыбнулась.
— На себя бы посмотрела, — всё же буркнул Микаэль. Но тихо так, чуть ли не мне на ухо.
— А по шее? — у Жанны оказался тонкий слух, но при этом никакой агрессии, и даже «по шее» она предложила так радостно, словно шоколадку пообещала.
