Мартоша я уже подставил - о нем знают все, и светлые, и темные. А вот о моей привязанности к Анне знает пока только Месарш. И он очень хорошо показал, как легко этим можно пользоваться, удерживая меня на коротком поводке рядом с ним. Больше я никому не позволю манипулировать мной через мои чувства. Никому...
В замке было тихо. Странно, мы не ели целый день, но даже думать о еде не хотелось. И спать не хотелось. Хотя я зашел в свою комнату, избежав соблазна заглянуть к Анне.
На тумбочке у кровати меня поджидало кольцо. Массивный серебряный перстень с искусно сделанным узором, выпуклой витой лозой, в сплетении листьев которой прячется императорский герб, врезанный в черный алмаз - самый дорогой камень Ульганэша.
Не удержавшись, я надел его на безымянный палец.
Именно от него отходит и достигает сердца тончайшая нить внутри тела, поэтому обручальные кольца принято носить на этом пальце. И Лоранд Джолаш не был исключением. Этот перстень был на нем в тот день, когда он вышел во двор спасать свою семью, захваченную его светлым собратом. Второй половиной... как Мартош для меня.
Я постоял у окна, глядя в темноту, на сад. При свете луны он выглядел скорее загадочным, чем мертвым. Надо будет попробовать его возродить, вдруг с помощью нашей новой силы это получится? На одну из старых лысых веток приземлилась сова, огляделась вокруг, ухнула...
Отвернувшись, я кинул взгляд на кровать и понял, что уснуть один не смогу. Напиваться с Мартошем не хотелось. Да и... Ладно, в последний раз. В последний раз же можно? А потом... Потом...
Думать о том, что произойдет потом, было больно. Физически больно. Да и зачем?
Я вошел к Анне без стука. Девушка сидела на кровати и крутила в руках кольцо, очень похожее на мое. Посмотрела на меня, счастливая, хоть и безумно уставшая, выдохнула: «А я тут тебя жду... Почему так долго? Все хорошо?»...
И я понял, что больно после того как я разрублю нашу связь, будет не только мне. И легче мне от этой мысли почему-то не стало.
Глава 31
Анна:
Мне кажется, что по-настоящему я очнулась от странного транса, в который впала после массового излечения марионеток, только у себя в комнате. И то не сразу. Как входила, раздевалась, принимала душ - помню очень смутно.
И вдруг словно пыльное стекло протерли чистой салфеткой: я сижу на кровати и верчу в пальцах кольцо, которое только что нашла на тумбочке. Оно лежало на самом видном месте, между справочником некроцелителя и перчатками...
Туман разом сдуло, я с необычайной остротой ощутила малейшие нюансы происходящего: шелковое прикосновение пижамы к чистой коже, легкий холодок пола под босыми ступнями и тяжелый, рельефный, ненормально теплый серебристый ободок на ладони. И затейливая резьба по камню, которая отдавалась покалыванием в пальцах.
Дверь за моей спиной чуть слышно скрипнула, и я радостно обернулась, уже зная, кто нарисовался в дверном проеме.
- Все хорошо? Ты чего так долго? - святые позвонки, кто съел половину моего брюнета?! Вот эта усталая тень - все, что осталось? Ну нет, непорядок.
- Иди ко мне, ложись! - я откинула покрывало и приглашающе похлопала ладонью по подушке. - Замучили, понимаешь... изверги.
Адриан проскользнул под одеяло. Вытянулся... вздохнул, обнял, уткнулся мне в волосы, потом принялся целовать, молча... затем раздевать. Я потянулась ему навстречу с довольным мурлыканьем в ответ на его еле слышное: “Как же я по тебе соскучился...”
И вдруг он замер. Даже привстал, опираясь на локоть, и поймал меня за руку. А... это же кольцо. Причем я даже не помню, в какой момент успела надеть его на безымянный палец.
- Тоже на тумбочке нашла? - у Адриана даже взгляд снова сфокусировался.
- Почему тоже? - удивилась я.
Адриан погладил меня по щеке, вздохнул и показал мне свою левую руку, безымянный палец которой украшал очень похожий перстень, только более массивный.
- Это кольцо было на Лоранде Джолаше в тот день... Я нашел его у себя на тумбочке.
- Понятно, что ничего не понятно, - я села и подпихнула под спину подушку, взяла Адриана за руку и положила свою рядом с ней на одеяло. - А это кольцо королевы Фружины. Король Лоранд подарил ей его в день свадьбы...- тут я присмотрелась повнимательнее: - Смотри! На твоем кольце герб выпуклый, а на моем - наоборот, вырезан внутри камня. А ну-ка...
Адриан тоже заинтересовался, сел рядом, и мы, не сговариваясь, соединили наши кольца. Камень к камню, герб к гербу. Действительно... выпуклый рисунок на мужском алмазе вошел в прорези женского, словно они были частью одного целого и совпали до последней молекулы.
Мне показалось, или что-то где-то... В колокол, что ли, ударили? Нет, точно показалось. К тому же через секунду нам обоим стало не до таинственных колоколов.
Все началось с того, что я подняла глаза от соединенных колец и вдруг словно впервые увидела его губы. Четко очерченные, но при этом трогательно пухлые, чувственные, насмешливые, вызывающие... и... и...
Судя по тому, как яростно и страстно Адриан ответил на поцелуй, его посетило похожее видение. Он целовал меня как сумасшедший, как в последний раз, шептал лихорадочно: “Родная... какая же ты у меня красивая... никому тебя не отдам... только моя... только моя...”.
А я ничего не шептала - мне казалось непозволительной роскошью тратить секунды на слова, когда можно отвечать на поцелуи, на движения рук, на ласки, до того остро-сладкие, что крика не сдержать. Лучше заставить его стонать, вот так, как сейчас... уже от моих губ, прикосновений, поцелуев, бесстыдных ласк...
Кажется, это безумие длилось бесконечно. Наверное, я перебудила весь замок своими криками. Мне было все равно.
Не знаю даже, как часто за эту ночь невидимый колокол мягким звоном плыл по комнате, торжественно отмечая каждый раз, когда мы доводили друг друга до исступления, до болезненно-блаженного слияния, до... не знаю. Какая разница? Пусть бы эта ночь вообще никогда не закончилась.
Но увы... Ночь закончилась, и из-за горизонта без спросу выползло утро. И началось оно с того, что кто-то довольно деликатно подергал за одеяло и тихонько произнес:
- У... У-у-ы!
Я лениво приоткрыла один глаз и узрела нашу домашнюю нежить. С платьем в лапах. Коробка с обувью стояла на прикроватной тумбочке, а мертвяк-будильник тыкал когтистым пальцем то в часы на стене, то в пол по направлению к лестнице и зверски вращал глазами. А потом положил платье на постель и изобразил очень рогатого лося - приставил растопыренные пятерни к голове когтями вверх. Даже пошевелил ими для выразительности, обозрел мое недоуменное, сонное лицо, натурально так вздохнул - словно ему и правда надо дышать - и ткнул пальцем в клеймо королевской мануфактуры на коробке с обувью. Прямо в корону и ткнул. А-а-а...
- Да поняла я, поняла, - вылезать из-под одеяла не хотелось жутко. Но куда деваться.
