— Одинокая, беззащитная, слабая женщина с маленьким эльфом на руках одна в запретных пустошах? — в голосе эльфийской сволочи язвительная насмешка проступала сквозь вежливое удивление. — Вы можете в это поверить, герцог?
Угу, очень верит, то-то его перекосило. Не в прямом смысле — лицо держать его светлость умеет профессионально, но все равно чувствуется его досада. А вот в глазах присутствующей здесь же герцогини посверкивает совсем другое чувство. Понятно… куда ни кинь, всюду клин. От высокопоставленного козла не отобьешься — так его жена со свету сживет. Несмотря на всю мою практическую пользу в хозяйстве.
— Ну, не такая уж она беззащитная, — очень неприятно стоять и слушать, как два козла обсуждают твою судьбу, словно корову на рынке. А куда деваться? Патриархат, мать его, средневековый. — Я уже не уверен, принадлежат ли мне мои Л'Шархи, или они просто живут в моем замке, потому что их новая предводительница нашла это удобным.
Ух ты… все удивились. Я удивилась. И эльф удивился — причем заметно.
— Так что я думаю, что нам придется спросить у этой женщины, согласна ли она вернуться под покровительство эльфов или предпочтет остаться со своей стаей здесь, в пограничье.
То есть, это я могу выбирать? Ух ты, и все такое. Вот только…
Мои опасения тут же подтвердились:
— Ваша светлость, я требую правосудия! — та-ак, а вот и мразеныш! И что странно, ему никто не рад. Ну ладно я, а чего герцог так на него смотрит, словно пытается на месте испепелить? Или этот озабоченный верблюд и здесь вылез не вовремя? Идиот, он и в Африке идиот. И в другом мире тоже.
— Эта тварь напала на меня! — я так и знала. Угу. Шел себе невинный верблюд по коридору, а тут из-за угла гадкая я с коленкой. С-скотина. — Я требую, чтобы ее отдали мне! Честь рода Бодервилей требует возмездия!
Тьфу, даже плюнуть противно, и почему-то ничуть не страшно. В смысле, очень страшно, но конкретно эту мокрицу с его угрозами я не боюсь. Наверное, потому что я вижу — мелкая сикельдя пытается влезть туда, где играют большие мальчики, и максимум, что он получит — это пинка под копчик.
Недоумок, мозгов не хватило даже на то, чтобы сообразить: вряд ли твой сюзерен обрадуется, поняв, что ты пытался первым съесть его пироженку, потому что, даже если я не смогу доказать, что ты меня домогался, всем все равно все будет понятно. А ведь есть еще и эльф… который едва не потирает лапки и смотрит на верблюжатину, как на уже приготовленный бифштекс. Ага, тоже сообразил, что придурок заметно склонил чашу моего выбора в сторону «сматываться, пока цела».
— Вот как… — задумчиво протянул ушастый нелюдь, и мне показалось, что он совершенно не по-эльфийски облизнулся. То есть, конечно, показалось, потому что ничего подобного внешне невозмутимо-совершенный эльф не делал. Только мне все равно так и мерещился довольный упыриный оскал за пухлыми четко очерченными губами.
— Вы, лорд, обвиняете наложницу моего брата и мать его наследника в нападении? — ох, мать моя… сука ушастая, все же вспомнил о ребенке! — Что же… как представитель ее семьи (это «ее семьи» он так голосом выделил, что все вздрогнули, и я в том числе) считаю должным принять ваши претензии и готов к сатисфакции в любой момент! — вот клянусь, но вурдалачье предвкушение с невозмутимой физиономии гостя считала не только я! Иначе с чего бы верблюмразь так шарахнулся, что даже на пару шагов назад отступил?
— Подождите, господин Хаэлирэль, — кьрайне недовольный герцог наконец ошпомнился и поспешил вмешаться. Уважаю мужика — укже понимает, что шансов мало, но бвьется до конца… еще б чего хорошего добивался, козлина коронованная. — Насколько мне известно, женщина по имени Натаэль пока никак не подтвердила, что готова вернуться под покровительство вашей семьи. В моем доме она сыта, одета и в безопасности, кроме того, сумела доказать свою полезность. Возможно, она покинула земли перворожденных потому, что с ней там плохо обращались, или она просто хочет жить среди представителей своей расы. Я, как сюзерен этого края, не могу отказать слабой женщине в защите, если она ее попросит! И сумею защитить ее от ЛЮБЫХ неприятностей.
Я опять ничего не успела ответить, хотя смотрел его светлость прямо на меня, причем о-очень выразительно. Я бы сказала — многообещающе. Защитник, мать твою через перила над водопадом… а от тебя меня кто защищать будет? Но ты — хотя бы уже знакомое зло… а от эльфа у меня мурашки и в животе надувается обморочный мячик.
— В таком случае, я думаю, герцог, вы не станете возражать, что сын моего брата тоже должен вернуться в лоно собственной расы и семьи.
Эльфийская выжла была холодной и торжествующей. Шах и мат.
После этих слов все как-то резко замолчали, и мне показалось, что я физически слышу потрескивание электрических разрядов от заполнившего пространство напряжения. Еще не понимая, чего именно все так… испугались, я подобралась и приготовилась дорого продать свою жизнь, а ребенка не отдать вовсе.
— Я не сомневаюсь в ваших словах, светлейший Хаэлирэль, — с неприятной улыбкой почти прошипел герцог. — Но вы же понимаете… существуют законы. Которые все мы, дети богов, обязаны соблюдать. Я думаю, вам не составит труда доказать право крови на этого ребенка, и тогда никто, естественно, не осмелится мешать вам забрать его.
Вот же… сссука! «Забрать его» — ну да, зачем тебе мой ребенок, любовница с прицепом — это лишняя головная боль. Он рассчитывает каким-то образом не отпустить меня вслед за сыном?!
— Но вместе с тем женщина по имени Натаэль все же не является больше собственностью вашей семьи, поскольку покинула радужные пределы и прожила среди людей больше двух лун. И, поскольку она пришла именно в мои земли, боюсь, я буду вынужден настаивать на том, что она останется здесь!
У меня ноги подкосились. Не знаю как, но если… если… я лягу в твою постель, герцог Инворосс, то ты после этого из нее больше не встанешь. Даже если мне придется перегрызть тебе горло зубами!
Видимо, что-то было в моем взгляде, поскольку коронованная скотина на троне… нет, не испугалась. И даже не запнулась, наоборот — в глазах герцога отразилась предвкушающая усмешка. Любишь опасность, твоя светлость? Покорные служанки давно надоели, а тут такая кусачая игрушка?
С огромным трудом, но мне удалось взять себя в руки. Не знаю, докажет ли эльф свое родство с моим сыном, но даже если вдруг нет… в замке я не останусь.
— Что же, герцог, тогда мы не станем терять время, и я призову родную кровь прямо сюда. Но смею напомнить, что по праву матери наследника женщина имеет возможность просить покровительства семьи, — ага, теперь и эльф смотрит на меня многозначительно и с насмешкой.
— Покровительства? — герцог презрительно скривился. — Вы хотите сказать, рабства! Человеческая женщина никогда не станет равной для первородных, и ее судьба будет полностью в ваших руках, верно? Ее время, ее тело, даже ее душа станет собственностью эльфов навсегда!
— Верно, — спокойно согласился эльф, не спуская с меня гипнотически-холодных глаз. — Все зависит от того, насколько женщина любит своего ребенка и на что готова ради него.
