— Найда, охранять! — скомандовала я, подтолкнув застывшую рядом со мной собаку. — Охранять!
Тихо, почти неслышно подскуливающая умница резко подобралась, бросила на меня последний взгляд послушно рванула с места. Вся стая канула в темноту вслед за детьми, бесшумно и настороженно, копируя поведение альфа-самки. Это немного успокаивало — даже для вооруженных эльфийских егерей стая шархи — очень серьезный противник.
Некоторое время мы с эльфом еще вслушивались в ночь, чтобы убедиться, что побег прошел незамеченным. Потом Эльре поудобнее перехватил уснувшего у него на руках Никитку, одним лаконичным и явно магическим жестом закрыл проход в стене и посмотрел на меня. Глаза у него были усталые и… живые. Совсем не эльфийские.
— Пойдем, михеле. Нам всем нужен отдых, — очень тихо сказал он, обнимая меня за плечи и направляясь к дому. И я… не отодвинулась. Удивилась сама себе, но послушно прислонилась к его теплому боку и пошла рядом.
Никем не замеченные, мы добрались до моей спальни, уложили ребенка в постель и перебрались на кушетку к окну. Странно, но все это мы проделали почти в полной тишине, без слов понимая друг друга. И только забравшись на мягкий диванчик с ногами и обняв подушку, я, наконец, внимательно посмотрела на совершенно непохожего на себя эльфа и решилась:
— Нам надо поговорить. О многом.
Эльре откинул голову на стену и посмотрел на тонкую розовую полоску, зарезавшую серое небо на востоке. Криво усмехнулся и потер лицо руками.
— Все сложно, птичка. Я и сам уже не понимаю, как умудрился во все это вляпаться.
— Значит, начни сначала, — я прижалась к подушке щекой, но при этом упрямо не отводила от него взгляда. — Начни с того, как мы сюда попали и зачем тебе понадобился мой сын.
— Хорошо, — эльф устало вздохнул и взъерошил и без того растрепанную шевелюру. — Хорошо, птичка… мой старший брат и его жена погибли, пытаясь привязать древние артефакты рода к крови своего сына. Наш род ослаб и потерял былое влияние, потому что силы и магии не хватало для инициации, а без артефактов мы для совета никто, слабосилки без права голоса. Я не знаю, что пошло не так. Когда я примчался в поместье они были уже мертвы, а ребенок превратился в овощ. Его кровь все еще была достаточно сильна для ритуала, но душа… необратимо уничтожена.
— И ты реши свою проблему за счет моей семьи, — кивнула я, чувствуя, что сил злиться уже нет.
— Да. Мне нужна была сильная душа ребенка, мальчика. Я все рассчитал, — и снова эта его кривоватая улыбка, делавшая совершенную эльфийскую маску похожей на живое, человеческое лицо. — Все, кроме тебя.
Часть 40
Он вдруг резко и неожиданно качнулся ко мне, поймал за руку, дернул на себя и опомнилась я уже у него на коленях, крепко стиснутая, прижатая спиной к его груди, чувствуя, как горячее мужское дыхание согревает кожу на шее. Эльре уткнулся лбом мне в плечо и глухо проговорил:
— Я тебя никогда не отпущу, михеле, ты должна это знать. Ты моя. То, что твой… муж жив и тоже в этом мире не имеет значения. Ты останешься со мной.
— Может, стоит спросить для начала, что я об этом думаю? — с раздражением в голосе ответила я, и сделала попытку вывернуться из его объятий.
— Я спросил бы! — горьковато усмехнулся эльф и сжал меня крепче, не позволяя вырваться. — Если бы не знал ответ. Я же не слепой. И потому — нет, михеле. Я тебя ему не отдам. В конце концов, теперь ты МОЯ жена.
— А вот с этого места подробнее, пожалуйста! — Лешкины уроки даром не пропали, да и рассердилась я прилично. Так что локтем поддых эльф получил не шутя, охнул, выпустил меня и тихо рассмеялся:
— Злая птичка… вернись, тогда расскажу.
— Мне и отсюда все прекрасно слышно, — фыркнула я на него, снова устраиваясь на другом конце дивана. — И нет! Сиди где сидишь!
— Я всегда знал, что жена это домашний тиран, — Эльре продолжал шутить, но получалось у него как-то невесело. — Михеле, ты умирала. Я провел ритуал единения душ. Даже если мы оба умрем и родимся снова, нас все равно рано или поздно притянет друг к другу. Смирись, теперь ты моя навсегда.
— Это мы еще посмотрим, — машинально ответила я, глубоко задумавшись и стараясь вспомнить подробности своего сна, где Эльф и Лешка были вдвоем и вдвоем вытаскивали… меня… значит это был не сон! И…
— Так ведь Лешка нас обоих вытащил! — я потрясенно распахнула глаза, глядя прямо на эльфа. И только поэтому успела заметить, как его перекосило — он почти мгновенно спрятал эту эмоцию за другими.
— Это ничего не значит, михеле. Ритуал проводил я, и…
— А я чувствую, что ты врешь! — сама не ожидала от себя такой проницательности, потому и возглас прозвучал не обвиняюще, а скорее растеряно. — Ну врешь ведь! Зачем?!
Эльре резко отвернулся и неразборчиво, но очень эмоционально выругался. Опустил голову, занавесился своей гривой… и только через минуту встряхнулся и глянул на меня и подлобья. Усмехнулся:
— До сих пор не понимаю, как я умудрился так… вляпаться. Я! Всю жизнь считал, что сопли с сахаром — это сказки для умственно недоразвитых человечек. Что ты со мной сделала, михеле?
— Я?! — нет, это не эльф, это… — Я сделала?! Я этот ваш хренов ритуал проводила… два раза?! — хорошо, что у меня под рукой была только подушка, иначе я бы этого идиота убила. И сына разбудила бы грохотом. А так только наволочка по шву лопнула, пока ушастый придурок меня не поймал, не отобрал подушку и не повалил на кушетку, разом пресекая все мои злобные брыкания. Он меня так стиснул, что я и шевельнуться не могла, и поцеловал. В шею. И еще раз… и… Прижался лицом к моему плечу и глухо простонал:
— Лучше не провоцируй меня, михеле, иначе я за себя не отвечаю. Аррасрашш! Этого не могло случиться со мной! Просто! Не! Могло!
Я тут же замерла, затихла, как мышка, пойманная в когтистые лапы кота. И не потому, что испугалась его. Я испугалась себя.
Для меня во всех мирах и всегда существовал только один мужчина. Я хотела только его, я мечтала только о нем, горела только в его руках, боялась и молилась только за него одного… и сейчас на на секунду, ни на один оттенок мои чувства к нему не изменились. Как же так получилось, что теперь их стало двое?!
Это было неправильно. Я этого не хотела и не собиралась сдаваться. И даже в самой глубине души не собиралась признаваться себе, что вот этот чертов идиот, эта ушастая самоуверенная скотина, виновник всех наших несчастий неожиданно открылся для меня вторым миром, горьким, сумасшедшим, эгоистичным и бестолковым… притягательным, как наркотик. Он был так не похож на Лешку… настолько не похож, что меня затянуло в этот водоворот раньше, чем я успела отреагировать.
И что теперь?! А ничего. Наркотики — зло, я это знаю твердо. Поддаться ему — это предательство по отношению к мужу. Как бы не манила эта яркая до боли неизвестность по имени Эльре — нет. Нет. Но почему же тогда так больно-то?!
