— Я подожду, михеле, — неожиданно хмыкнул мне в шею эльф и отпустил меня. Отстранился, снова пересел в другой конец дивана. — Я умею ждать… а времени у нас теперь много.
Я торопливо отползла к самой спинке дивана и цапнула в объятия другую подушку. Не, пусть ждет, конечно. Ждун… так зато больше шансов, что Лешка, когда до нас доберется, его не убьет. Все же почему-то мне отчаянно не хотелось, чтобы это ушастое недоразумение погибло.
— Ладно, с меня на сегодня хватит. И так слишком много всего… — я поуютнее свернулась вокруг подушки. — Завтра договорим. Только имей в виду! Меня можешь ждать сколько угодно, а своего сына я близко не подпущу ни к каким твоим артефактам! Один раз вы ребенка уже угробили, и…
— Кхм… — поперхнулся воздухом эльф. — Михеле… — он как-то подозрительно быстро встал и отошел подальше. — Пока тебя не было, мне пришлось… Твой сын уже прошел через ритуал и принял перстни силы. Он теперь полноправный наследник рода Даралир, и…
Часть 41
Когда в стену над его головой ударил огненный шар, этот ушлый нелюдь уже был готов и рыбкой нырнул за кровать, на которой спал Никитос. Самое удивительное, что ребенок даже не проснулся, хотя хлопок был громкий, и в комнате завоняло палеными тряпками — на стене осталось опаленное пятно величиной с волейбольный мяч.
— А ну вылезай, с-сволочь! — зашипела я, и попыталась обойти кровать, но по дороге отвлеклась на сына, не в силах удержаться и не проверить лишний раз, что с ним все в порядке. Ну и что, что два часа назад он был здоров! Мало ли!
— Михеле, я уже могу что-то сказать в свое оправдание, или ты еще не остыла? — поинтересовался из-за кровати эльф и получил подушкой, полетевшей на голос.
И это вовсе не потому, что я его простила, а потому, что первый раз я пальнула огненным шаром в невменяемом состоянии, и теперь просто не знала, как повторить. Скотина ушастая! Он посмел рисковать моим сыном!
Кончики пальцев начало покалывать, и я уже совсем было решила довести дело с изничтожением ушастых гадов до конца, но тут в кровати завозился и хныкнул Никитка. И я мгновенно забыла обо всех скотах на свете.
Подхватив сына на руки, я быстро и незаметно его ощупала, одновременно укачивая. И мысленно прокляла свою невнимательность: у Кукушонка на обеих руках действительно появились совершенно неуместные для ребенка украшения. Два крупных перстня из белого металла, один с черным плоским камнем, другой с таким же, но белым. Оба перстня сидели как влитые на детских пальчиках и категорически не хотели сниматься. А, главное, подружившись, я вспомнила, что персти уже были на сыне, когда я лежала и поправлялась после оркского плена. То есть, ушастый провернул все это дело довольно давно и вроде бы Никитосу это не повредило. И срочно сдирать украшения с сына вроде бы не требовалось. Да он и не давал их снять, снова захныкал и спрятал руки за спину:
— Мое! Мама, мое!
— Прости, михеле… — я и не заметила, как ушастый диверсант выбрался из своего убежища и теперь стоял у меня за спиной. — У меня просто не было другого выхода. Иначе я не смог бы забрать тебя у орков, а кроме того, твоя дочь и даже твой сын были в опасности. Мне пришлось форсировать события. Если бы была возможность, я ни за что не стал бы рисковать твоим ребенком и… последней надеждой возродить мой род.
— Уйди с глаз моих, не доводи до греха, — попросила я, покрепче обнимая Никитку. Он меня успокаивал. Иначе убила бы эту эльфийскую су… собаку женского рода. О любви он мне тут распинался…
— Михеле, я не буду долго оправдываться, — после паузы глуховато сказал эльф мне в спину. — Только факты. Я член эльфийского совета от егерского корпуса. Это дает мне право голоса в военных вопросах. Но я никто и звать меня никак без сильного рода за спиной. Без наследника с артефактами силы. Я не смог заставить совет пойти на уступки оркам без этого ритуала. Я не смог бы уберечь семейку эраорту от вассалов рода без подтверждения власти. Я много чего не смог бы… прости.
Я зарылась лицом в Никиткину теплую пижамку и вдохнула нежный, успокаивающий запах ребенка. Потискала его немножко, так что Кукушонок пискнул и захихикал. Потом обернулась, все еще держа сына на руках и испытывающе посмотрела на эльфа. Глаза в глаза.
Эльре и не подумал отводить взгляд, только чуть сжал губы. Я смотрела на него и думала: да, он образцовая ушастая скотина и ничуть не изменился со времени нашего первого знакомства. Манипулятор, эгоист и просто сволочь.
Но если не считать нашего попадания в этот мир, Эльре еще ни разу не сделал ничего по-настоящему плохого ни мне, ни моим детям. Вытащил с арены, выкупил, бодался с советом своим… не позволил причинить вред Катюшке после убийства отравительницы. Отпустил мою дочь и ее маленькую семью, дал им достаточно денег и отправил вслед шархи…
И он пошел за грань, чтобы вернуть меня. Похрен, если честно, из каких соображений он это сделал. Я и не собираюсь обманываться на его счет или растекаться лужицей от эльфийской любви. Но и устраивать ему варфоломеевскую ночь с файерболами будет уже свинством. Один раз промахнулась — и достаточно.
Наверное, он что-то понял по моим глазам. Потому что немного расслабился, подошел и осторожно приобнял за плечи:
— Отдыхай, михеле. Ложись вместе с ребенком, так вам обоим будет спокойнее, и спи. Я прикажу тебя не будить. За дочь не беспокойся, как только они исчезли отсюда, опасность миновала. Я использую их побег, чтобы объявить осадное положение и ни один эльф не посмеет покинуть поместье без моего приказа. Спи, птичка… — Эльре наклонился и поцеловал меня в лоб, потом стремительно развернулся и исчез за дверью.
А я… а я сделала ровно так, как мне велели. Улеглась на кровать в обнимку с сыном и почти сразу отключилась. Даже для меня этого вот всего было слишком много…
Часть 42
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Эльре был занят, наводил порядок среди вассалов, судя по всему, гонял их в хвост и гриву, а кого-то и того… во всяком случае, капитан гарнизона точно поменялся. Куда он прежнего дел, я не знала, и спрашивать не стала. Эльре только очень недобро прищурился, вскользь упоминая о переменах в поместьи.
Я занималась сыном, много отдыхала — все же такие приключения даром не проходят, а меня еще и травили. И все бы ничего, если бы внутри все туже не сворачивалась пружина страха, нетерпения и беспокойства.
Мне до обморока, до судорог и неконтролируемых рыданий в темном углу, где никто не видит, хотелось хотя бы узнать, как там мои. Я изо всех сил верила в то, что Катюшка встретилась с отцом и все хорошо. Но мне нужно было знать наверняка.
К концу следующей недели я стала нервной, плаксивой и снова начала чахнуть. Эльф, каждый вечер проводивший в нашей с Никитосом комнате, хмурился и обещал, что скоро осадное положение будет снято, он вот-вот додавит жалкие остатки оппозиции и…
Мне кажется, все он понимал. Иногда я ловила на себе его внимательные взгляды, и едва могла сдержаться, чтобы не бросится к нему, и не зареветь прямо в его роскошную шелковую рубашку. И только идиотизм ситуации — рыдать в эльфа, жалуясь на… эльфа, меня останавливал.
