Алексей громким криком подозвал двоих оркских воинов, дежуривших неподалеку, и с их помощью вытащил из под обломков искореженное, обожженное почти до неузнаваемости тело.
Наташа, которая категорически отказалась уходить и сидела неподалеку на заботливо расстеленной шкуре, всхлипнула, зажала рот рукой и попыталась встать.
— Эх, ушастый… как же ты так?! — тихо спросил Алексей, склоняясь над эльфом. — Говорил же тебе, уходи сразу! А ты…
— Не дождешься! — обгорелое тело неожиданно дернулось и засипело. — Он следом за ней рванул, скот… пришлось держать… Михеле…
Алексей едва успел подхватить ринувшуюся к эльфу жену. Наташа опустилась рядом с Эльре на колени и, заливаясь слезами, попыталась коснуться покрытой ожогами кожи на его лице, но не посмела, задержала руку.
— Не плачь, птичка, — Хаэльерель вдруг улыбнулся, отчего запекшаяся на его губах корка треснула и окрасилась кровью. — Эльфы существа живучие. Правда, в ближайшие триста лет я вряд ли буду тебе надоедать. С такими ранами можно выжить только впав в длительный восстанавливающий сон. Во время енго я буду похож на куклу или статую, зато когда проснусь… орки столько не живут, а вот магини вполне! — и он попытался подмигнуть. — Главное, не забудь, что ты все еще моя жена, михеле!
— Идиот, — беззлобно констатировал Алексей. — Посмотрим еще, кто сколько проживет. Хрен с тобой, мумия горелая, будешь у нас семейной реликвией. Устроим тебе спальное место в подвале, где-нибудь между квашенной капустой и копчеными окороками. А через триста лет разберемся, кто чья жена!
Часть 45
В тот момент, когда красное, страшное чудовище вытащило меня из разрушенной комнаты, я испугалась почти до обморока и… разозлилась. Наверное, это был шок и адреналин, но когда рогатый урод завертел меня перед собой в вытянутой лапе, разглядывая как куклу, и проревел:
— Я заберу тебя себе, смертная! Теперь ты моя! — единственное, на что меня хватило, это проорать в ответ:
— Б…! Еще один?! Иди ты в ж…у, урод!
— Огненная! — чокнутый рогоносец обрадовался моим ругательствам, как дедсадовец новогоднему подарку. — Огненная! Настоящая! Арррааа!
— А ну пусти, козел, пока рога не обломала! — честное слово, в ту секунду я искренне верила в свои слова, плевать, что в сжатом кулаке чудовища я была похожа на воинственного пупсика. Файербол, который я тайком репетировала после разборок с эльфом, но так и не сумела воспроизвести, теперь сорвался с кончиков пальцев как сам собой, и прилетел в страхолюдную харю увесистой оплеухой.
— Ух-ха! Сильная! — снова обрадовался козлина, и, вопреки моим ожиданиям, не встряхнул и не шмякнул, а бережно прикрыл второй когтистой лапой. — Огненная девка! Моя!
— Хрен тебе поперек морды, сволочь рогатая! — крикнула я в запале и изо всех сил брыкнула его обеими ногами.
Демон вдруг прыгнул с места вверх и завис в воздухе над поместьем, все еще сжимая мое тело в кулаке. Я как в замедленной съемке увидела сверху панораму вокруг дома, высоченную стену, загон для шархушей, дорогу к городу, лесок сразу за стеной… и группу орков затаившуюся среди деревьев. А-а-а! Лешки там не было! Зато была та дура из фальшивого рабского каравана! И от нее прямо несло торжеством! Она… хотела… убить меня… и моего сына! Нна, скотина!
Прежде чем демонюка уволок меня неизвестно куда в вихре пламени, я еще успела разглядеть, что от рощицы, в которой прятались диверсанты, ничего не осталось, кроме выжженного на метр в глубину пятна. Зато эльфийский дом был цел, пострадала только одна комната, куда этот урод ломился целенаправленно. Значит, Кукушонок жив. Эльре тоже. Не пропадут. И очередные проблемы только у меня.
Но. Меня. Все. Вот. Это. Вот. Гребаное. Попадание. С приключениями. Окончательно. ДОСТАЛО!!!!!
Сколько можно, вашу мать?! Какая ссс…ка издевается?! Кто, мать его, придумывает эти, мать их, бесконечные приключения с эльфами, козлами и демонами?! Поймаю — убью!
Самое странное, что чистая волна адреналина и дальше несла меня через демоническое пламя как на бешено летящих санях с горы. Я не боялась, не тряслась, не пыталась спрятаться, я готова была удушить демонюку голыми руками, не взирая на то, что для этого мне пришлось бы отрастить еще как минимум десять метров рук.
Напрасно рогатый, притащивший меня в какие-то горы, пытался приручить строптивого зверька, даже подкормить пойманым в соседней долине козлом, просунув его оторванную ляжку ко мне в клетку. Я не замечала ни голода, ни жажды, мне не мешал остро-ледяной ветер с соседней вершины. Я шарашила файерболами в ответ на любую попытку рогатого просто приблизиться к тому месту, куда он меня законопатил. И не могла остановиться, даже если бы захотела. Всепоглощающая, огненная ярость затмила все.
— Злая девка, горячая, — приговаривал козел, уворачиваясь от плазменных оплеух. — Сильная… вразнос пошла. Сгорит раньше времени. Нехорошо…
Я так и не поняла, что он сделал. Просто в какой-то момент, когда я готовилась зафинтилить очередным файерболом гаду в задницу, и азартно следила за ним, как кошка из засады, на меня со спины словно кто-то накинул плотное черное покрывало. И мир погас.
— Натаэль… птичка… просыпайся, родная! — горсть снега, прилетевшая мне в лицо, привела меня в чувство почти мгновенно. Что?!
— Вот и умничка, михеле, — Эльре склонился надо мной, быстро закутал в свой меховой плащ, стянул ремнем и выдохнул. Стремительно наклонился и поцеловал в губы, а потом оттолкнул от себя с резким выдохом, так, что я отлетела от взломанной клетки на метр и… увидела, как мне наперерез с ревом кинулся разъяренный демон, на пути которого встал этот… идиот…
И новая темнота погасила небо, а когда оно вернулась, меня сжимали теплые, надежные руки мужа. И я окунулась в его глаза. И голос услышала. И про детей…
А дальше… а дальше у меня приключилась банальная истерика. Только я уже не швырялась огнем, а рыдала в мужа, как нормальная баба, а не чокнутая паяльная лампа. Ровно до того момента, как вдруг вспомнила об Эльре.
Идиот героический. Придурок. Эгоист ушастый!
Когда я увидела, во что превратился утонченный красавец-эльф после того, как заслонил меня от демона, меня опять затрясло. Я не знаю! Почему потерять его было так же больно, как если бы я теряла Лешку! Не знаю!
Я даже коснуться его не смогла — огромный ожог покрывал все тело. Дурак, дурак! Как же так… это неправильно… неправильно!
И даже их дурацкие мужские перешучивания с Лешкой (когда?! Они успели?! Спеться?!) меня не утешили. Ни в какой восстанавливающий сон я поначалу не поверила. И только когда Эльре, снова улыбнувшись мне растрескавшимися до крови обожжеными губами, вдруг застыл, резко выпрямился и вдруг оказался внутри огромного, похожего на стеклянную призму, кристалла, я поняла, что он, возможно, не шутил.
Там, в глубине своего «хрустального гроба» он снова стал прежним, ожоги исчезли и этот долбанутый на все уши эльф стал похож на спящего красавца из сказки. Придурок… триста лет — это почти вечность. Это целая жизнь… без него.
