Наконец, смирившись с тем, что ничего путного я уже сегодня не сделаю, я отправил Рридфферта за своей, черт побери, собственной наложницей… Какое-то время еще поперебирал документы, сортируя их для себя, потом встал и вышел в коридор. Но на пути в спальню со мной столкнулся один из членов Совета, потом на меня налетел мой второй советник, с которым пришлось даже уединиться… А когда я, наконец-то, добрался до спальни и тихо открыл дверь, то первой, кого я увидел, была леди Диндениэль. Она сидела на шкуре возле растопленного камина и листала лежащий рядом с ней большой толстый фолиант. Очевидно, текст в нем был очень смешной, потому что леди заливалась веселым хохотом, игнорируя косые взгляды моего секретаря. Я кивнул Рридфферту в сторону выхода, и тот с заметным облегчением прошествовал в коридор.
— Добрый вечер, леди, — я стянул сапоги и подошел поближе, постоял секунду, а потом тоже уселся на пол, одновременно заглядывая в раскрытую книгу.
— Вечер добрый, Повелитель, — отозвалась девушка, поднимая на меня искрящиеся от смеха глаза. — Какое у вас тут занимательное чтение. Я не ошиблась, это предназначено для наложниц? — и она перевернула обложку, на которой золотыми буквами было выведено: "Свод правил и поощрений для особ, пребывающих в гареме".
— И что же тут такого занимательного? — конечно, хотелось бы ознакомиться с этим справочником первым, но можно и вместе, заодно сразу пойму, что из перечисленного ее заинтересовало.
— То есть вы сами не читали? — девушка еще больше развеселилась. — Да-а-а… я только начала, а уже под впечатлением, — и она зачитала вслух: «Публичное лобзание повелителя (в том числе в щеку, ладонь или другую часть тела) приравнивается к двум дням высокого обслуживания в верхней купальне, включая массаж и магическую эпиляцию. Примечание: для рас, несклонных к оволосению тела, эпиляция заменяется на равноценную магическую процедуру косметического характера на выбор».
— Ну вот, у вас уже на месяц процедур косметического характера накопилось, — фыркнул я, одновременно осознавая, что идея высокого обслуживания Дину совершенно не привлекает, хотя массаж ее вроде бы заинтересовал, но не сильно. Точнее, не совсем тот, что предлагался. В ее фантазиях был я, вновь массирующий ей ступни… Даже улыбнулся про себя — конечно, после того, как властелин мира разминал ей ноги, довольно странно мечтать об обычном массаже тела.
Девушка отложила книгу и потянулась, чем-то неуловимым напомнив мне кошку. Я даже замер, ожидая, что она снова замурлычет, как в прошлую нашу встречу.
— Можно, я не буду читать дальше? Временами, конечно, весело, но очень уж как-то… Мне бы не хотелось оценивать ваше внимание в эпиляциях и прочих косметических процедурах. Я предпочту получить удовольствие от другого… пока это нам обоим нравится.
Хмыкнув, я захлопнул справочник… и, даже не сразу осознав, что делаю, положил свою ладонь сверху на Динину, переплетая наши пальцы и… Черт побери! Это просто наваждение какое-то.
Может, она, и правда, меня как-то очаровывает?
— До меня дошли слухи, что вы чудесно играете на гитаре, — прошептал я, усаживая девушку к себе на колени и целуя ее в губы, даже не дав ответить…
Какая гитара? Сейчас я хочу слышать ее стоны… У меня несколько ночей не было женщины, и мое тело недвусмысленно намекает на то, что конкретно с этой мне нравится гораздо больше, чем со всеми остальными… со всеми кто был до нее и после Тамиши.
Черт, вот о первой я точно сейчас даже думать не хочу!
Не став возиться с пуговицами и застежками, большую часть Дининой одежды я стянул с нее или через голову, или через ноги. Она лишь то поднимала вверх руки, то выгибалась, приподнимая бедра. Куда-то в сторону зашвырнув и ее вещи, и свои штаны с рубашкой, я подхватил девушку на руки и отнес на кровать. Пару раз она попыталась что-то сказать, но я целовал ее, не давая даже рта раскрыть. Хочу ни о чем не думать, просто… просто целовать ее губы, ее тело, гладить ее грудь, дразнить языком розовый сосок, смотреть ей в глаза… иногда… и слушать…слушать только ее стоны, и больше ничего!
А потом я плавно вошел в нее и замер, чувствуя, какая она горячая и влажная внутри… и даже в ее мыслях ощутил, как она меня хочет. Меня… Не властелина мира, не мага, не источник ее будущих подарков… Она хочет именно меня… Черт побери!
— Мое имя Виланд, — прошептал я ей на ухо, вновь медленно входя в нее и глядя в ее чуть затуманенные поволокой глаза. — Ты можешь так меня звать… когда мы наедине.
Глава 19
Какой все же потрясающий мужик… нет, вот пока я варила свою сивуху или пела с девчонками песни, я не то чтобы совсем о нем не вспоминала, но как-то не страдала без его внимания. Потому что между нами сразу было все понятно — он повелитель, я наложница, которую рано или поздно отдадут куда-то замуж другому мужчине. И, наверное, я сознательно и бессознательно включалась только в те моменты, когда он был рядом, готовая дарить себя и принимать его… а потом уходить, без сожалений и рефлексий.
Но когда мы были вместе, все разумные мысли как-то подленько и не по-товарищески покидали мою голову. Впрочем, я ни о чем не жалела. Мне было с ним хорошо здесь и сейчас, я думала, чувствовала и действовала ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.
Это было что-то невероятное… когда мужчина любит не только твое тело но и…
Я принимала его вторжение, ощущала, как он проникает в мои мысли, в мою память, плывет среди радужных мечтаний и детских страхов, как он сознательно задевает те струнки, которые помогают нам вибрировать в унисон, как ловит и тут же воплощает в жизнь малейшее желание… и раскрывалась в ответ, еще свободнее, глубже, глубже…
И вот уже я сама отвечаю на каждое движение его души. Даже не угадываю — знаю раньше него, чего он хочет.
Тело уже горит, пылает, плывет и плавится. Мужские руки на груди. Я ощущаю их каждой клеточкой кожи. Шершавые, в мозолях, ладони… Я знаю, это от меча и ножей… Ты не только ментальный маг, ты воин, и только здесь и теперь я почувствовала разницу между просто мужчиной и тем, кто готов защищать свое с оружием в руках. Защищать и брать, завоевывать!
Но мы не воюем, мой властелин… я сдаюсь на милость победителя, и ты тонешь в моей слабости так же жадно, как я пью твою силу.
Если провести рукой вдоль твоей спины, вот здесь, вдоль позвоночника, ощущая кончиками пальцев, как двигаются под гладкой кожей мышцы… и чуть-чуть ноготками, вниз, вниз… ты стонешь и выгибаешься, и входишь в меня резче, до самого конца, взрывая сверхновую… а потом целуешь меня в ложбинку между шеей и плечом, там где мне сейчас почти до боли необходим твой поцелуй…
Мой повелитель… безымянный завоеватель, я хочу тебя так сильно, как еще никого не хотела за свои две жизни. Пусть даже вторая — это всего лишь несколько недель в твоем гареме.
— Мое имя Виланд… — и я с криком выгибаюсь тебе навстречу. — Ты можешь так меня звать… когда мы наедине.
Виланд… Виланд… все быстрее и быстрее, все острее и ярче, хотя, казалось бы, это уже невозможно… Зачем и как ты будишь во мне ЭТО? Может быть, потому что в тебе оно живет задавленное и задвинутое в самые дальние уголки души — это звериное желание обладать, брать, с рыком, почти с яростью? И ответное желание поднимается с самого дна моей собственной сути, такое же яростное и ненасытное — бери! Сейчас! Сейчас! Быстрее, резче, сжимая почти до боли, потому что я тоже этого хочу!!! Да! Да, да, да!..
