И пока младшая, судя по ее зло поблескивающим глазам, в своих фантазиях разносила тут все в клочки по закоулочкам, леди Оливия непринужденно увела беседу в другое русло:
— Попробуйте паштет из орланабуса, — светски-приветливо предложила она мне. — Его готовят только на нашей дворцовой кухне, и он заслуживает всяческих похвал.
Наверное, это экзотическое нечто действительно было эксклюзивным по самое не могу, поскольку я даже не поняла, что означает загадочное слово “орланабус” — животное или растение. То, что масса на тарелке имеет зеленоватый оттенок, еще ни о чем не говорит… но на вкус оно оказалось весьма и весьма. Что-то вроде утиного паштета с какими-то незнакомыми специями. Так что хвалила я угощение с чистой совестью.
— А почему мы раньше ничего не слышали о невесте лорда? Или она заневестилась не так давно, в связи с внезапной случайностью, после которой каждый уважающий себя мужчина обязан?..
Маленькая свинка мне даже начала нравиться в своем упорном желании выцарапать желанную игрушку из чужих рук. Смешная! Господи, неужели я когда-то была такой же?
— Ах, леди Жизель, вы почти угадали! — надеюсь, глуповато-влюбленная улыбка у меня получилась натурально. Во всяком случае, товарищу эльфу пришлось ментально сигнализировать, чтобы не пугался. — Наши чувства вспыхнули так внезапно… и так сильно, что лорд Илуватарион тут же сделал мне предложение… а я не смогла отказать! — да, дебильно-умильная физиономия получилась достоверной — дальше некуда. Я в отражении видела, — очень удобная ваза с цветами стояла посреди стола, как раз напротив моего места, и домовушки замечательно выполнили свои обязанности — ни одного пятнышка на полированных зеркальных боках.
Представление имело успех, да еще какой! Виланд, по-моему, чуть не подавился, пытаясь не заржать, как боевой конь на параде, эльф поспешно старался выкроить из каменной стены приличествующее выражение лица, леди Оливия смотрела с интересом, а маленькая вредина… ох, а если сейчас взорвется?!
Глава 29
Слава богу, повелительская племянница дожила до конца обеда, даже не треснув нигде по шву. Она несколько раз пыталась, но леди Оливия была начеку.
По этому поводу маленькая вредина дулась, недовольно пыхтела, иногда влезала в разговор… но, в целом, держала себя в рамках.
Особенно после того, как Виланд, смеясь, выдал одну тайну, в ответ на ее очередное детское ехидство. Точнее, милая Жизель предприняла попытку укусить мерзкую захватчицу чужих эльфов, то есть меня. Орудием она избрала многочисленную родню лорда Илуватариона, при упоминании которой товарища безопасника скрючило на три ментальных этажа, как минимум. А мне было предложено задуматься над тем, как я смогу поладить с таким большим количеством родственников, причем сплошь и подряд высокородных по самое не могу.
Тут-то добрый Властелин и просветил племянницу, что, дескать, леди Диндэниэль умудрилась приручить даже неуловимых улеши, и те теперь готовы служить ей за одни лишь только конфеты. Вот никому за века существования магических домовушек не пришло в голову покормить малышей сладким, а леди сразу догадалась… н-да. Спасибо, Повелитель, я вам это еще припомню.
Эх, мне бы насторожиться… А так мелькнула мысль, что внезапная детская задумчивость не к добру, и пропала. Ну, сидит ребенок молча над своей креманкой с мороженым — и славно. А что завистливая маленькая паразитка при этом думает — никому не известно, ибо амулет. На всех повелительских родственниках висит амулет, защищающий от чтения мыслей. Это мне ”жених” шепотом поведал.
После обеда меня пошел провожать не Виланд, а залегендированный Илуватор, виртуозно отгородившись этой обязанностью от поползновений малолетки. Довел меня до калитки в саду и почти бегом смылся — у мужчин, вообще-то, расследование в полном разгаре.
Я даже немного растерялась, потому что перед тем, как испариться, ушастый следователь долго и нудно просвещал меня в вопросах безопасности. Кодекс правильного поведения жертвы, то есть подзащитной, был прочитан полностью, и мне обещали устроить экзамен — хоть что-то за мои кудряшки на голове зацепилось или все влетело в одно ухо только для того, чтобы вылететь из другого?
Из всего этого занудства я сделала один вывод: без охраны меня не оставят теперь даже в безопасном темном саду. Педант ушастый развернулся у калитки и поспешно утопал по делам, а я немного прошла вглубь сада по тропинке и принялась оглядываться.
Если меня не обманывает слух, то вот за теми кустами не просто так едва слышно хрустнула веточка. Именно оттуда тянет очень знакомыми эмоциями, которые я безмерно рада ощутить!
— Ррашшард! Ты уже здоров? Как лапы? Иди сюда! — как же здорово, что он здесь и совершенно точно здоров!
А то, когда я попыталась выяснить у Виланда, как бы навестить своего спасителя, мне это категорически запретили. Потому что арахниды очень не любят, когда кто-то видит их слабость.
Но теперь он сидит в кустах, значит, вывихнутые лапы уже в полном порядке! Может, даже О`Рению навестил с утра.
Эта скромняшка чуть из воды не выпрыгивала, радуясь, что ДВА вкусных паучка гораздо лучше, чем один! Вертихвостка, причем в буквальном смысле этого слова…
Кстати, судя по реакции белобрысого секретаря, мимо которого ментальные вопли довольной русалки никак не могли пролететь, его это ничуть не смутило. Скорее всего, и Ррашшард не особенно удивится.
О`Рения — приличная девушка. Этим все сказано.
В кустах зашуршало громче, а потом из зарослей выбралась большущая корзина с персиками. М-да… если мужчина, в смысле, паук что-то задумал, сдвинуть его с намеченного пути не сможет даже пара вывихнутых лап.
Корзину мне удалось отпихнуть на задний план, паука поймать, потискать и звонко расцеловать в обе щеки. Товарищ мило краснел, пытался загородиться фруктами и едва заметно пятился. Не привык к таким бурным проявлениям благодарности. Тем более что ментально-то он прекрасно чуял, что за моими радостными чмоками ни намека на сексуальный подтекст, одна горячая признательность этому чудесному юноше за свое спасение.
— Почему ты считаешь меня ребёнком? Я уже давно половозрелая особь, — после некоторых раздумий похлопал на меня глазами зацелованный парень.
— Я тебя не считаю ребенком, — поспешила я утешить очень взрослого и мужественного пауканавта. — Это просто у меня материнский инстинкт. Гипертрофированный. Бери свои персики и пошли на веранде посидим, поболтаем.
Чего я не ожидала, так это того, что восьминогий персонаж шарахнется от меня, как дирижер от лопаты.
— Материнский инстинкт? — с ужасом переспросил он. — Но… ты не должна хотеть меня съесть! Я же приношу много вкусной еды!
Я споткнулась и хрюкнула от избытка чувств и попыток удержать смех:
— Ррашшард! Я же не арахнидка! Мы не едим детей и мужчин, мы их кормим и балуем!
Пятиться от меня перестали, но еще пару секунд смотрели с подозрением. Потом, не обнаружив во мне ярко выраженных намерений сходу отгрызть пару вкусных кусочков панциря успокоились и несколько недоуменно переспросили:
