— Может, ему просто показалось, что он слишком много времени проводит с белками, — фыркнул Тай. — Учитель говорил, что наш мир создавала женщина. Вдруг это отразилось на его логике?
Таня вдруг хихикнула и, подойдя к сидящему Тайю со спины, запустила пальцы в его слегка растрепанную шевелюру.
— Конечно, мир родила женщина. Мужчины рожать не умеют, их дело хранить и карать тех, кто убивает детей создательницы. Это же ваши мифы, мир так говорит… А белки… — она все это время расчесывала пальцами непокорную черную гриву и словно массировала Таевскую голову, — белки это зло! — Таня опять хихикнула. — Особенно если злостно трясут декольте до пупа перед парнем, который тебе… нравится.
И тут Тай так посмотрел на Таню, что я сразу почувствовал себя немного лишним, и очень захотелось спросить что-то типа: «А ничего, что я здесь сижу?» Нет, уговор… Он, конечно, заключался мною в здравом уме, но только сейчас я по полной испытал дикое желание подорваться и рвануть куда-нибудь… к белкам, матервестер!
Глава 24
Татьяна:
Нет в мире совершенства. Тай смотрел на меня, как гурман на последнее пирожное, это приятно. Это, блин, офигенственно здорово!
Зато погас и скуксился Ромка. Не то, чтобы он надулся или обиделся, но вид у него стал… вот же тупые когти, и что мне делать? Вздыхать?
Поскольку время было позднее — то есть все устали, я просто взяла и влезла между мальчишками на середину песчаной «кровати». Ромкины камни так хорошо грели, что в замкнутом пространстве грота к утру становилось жарко, и, стало быть, магенка можно было с чистой совестью подвинуть. Что я и сделала, при этом нахально подгребая себе под бок обоих. Вот да! Оба нужны, и ничего не знаю.
На плечо Тайя я бесцеремонно положила голову, еще и рукой сцапав его руку для верности, а магенка не менее решительно подтащила поближе и устроила, в свою очередь, его щекой себе на грудь. И обняла свободной рукой за плечи. Вот, так хорошо… настолько хорошо, что я замурлыкала. В человеческом образе. Ух ты, а раньше не получалось!
Тай на мои манипуляции только хмыкнул и сам обнял меня покрепче. А магенок повздыхал мне в грудь и очень быстро уснул.
Следующие несколько дней так и прошли, под довольную ухмылку лиса и вздохи магеныша. Я его утешала как могла и старалась лишний раз приласкать, впрочем, тут же дублируя действие Тайю, лишь слегка меняя градус, потому что лис как-то взрослее ощущался.
Ромка на короткое время успокаивался, но потом снова принимался вздыхать и страдать. Впрочем, вслух он никак не протестовал и от ласки не уворачивался, наоборот, сам льнул.
За это время мы еще раз сходили на охоту с Вайкой, и она опять наловила змей больше, чем я. Но, как и в прошлый раз, отдала мне львиную долю добычи, потому что все равно не могла столько утащить. А еще мы с ней здорово погуляли по всяким боковым ходам, она показала несколько потрясающих местечек, вроде поющего грота — там небольшой водопад разбивался о поднявшийся на несколько метров сталагмит и, благодаря природному феномену акустики, «пел» удивительно мелодично. С Вайкой мы подружились так крепко, что было по-настоящему грустно, когда ход, на который указывала карта, резко свернул в сторону и наверх.
— Там есть плохой дырк, — обеспокоенно заявила мышка, когда поняла, что я собираюсь звать парней и идти именно в этот ход. — Там пахнуйт, когда смерть, когда маг, когда… страйнно пахнуйт, плохо… не надо туда ходийт? — она просительно посмотрела на меня со своего насеста у самого потолка.
— Нам туда нужно… — вздохнула я, с сомнением принюхиваясь к затхлому воздуху возле проема в стене пещеры. — Нам к горам… а ход только здесь.
Следующие полчаса мы с Вайкой ругались «глюпый деффчонками» и летающими крысами. Ну так, слегка размялись, нам понравилось пикироваться во время охоты, но мышка в конце концов потеряла терпение и заявила, что в эту дыру пойдет только «последний идиойтка», поэтому она покажет мне другой ход.
— Так бы сразу и сказала, нет, ты сразу ругаться, — хмыкнула я. — А куда выведет твой ход?
— В долийн обезьян. Мы с ними есть дружийт. Менять наш лечебный гриб на их фрукт. Ждать меня здесь! — и Вайка нырнула в какую-то щель под потолком.
Тай:
Таня ушла прощаться со своей подругой. Я молча сидел, ждал, смотрел на Ромку. Тот тоже молчал. Как только мы с Таней помирились — он надулся. Причем я так и не понял, за что. Заваливать я нашу самку не пытался, даже поцелуи выпрашивать перестал. Главное, сам ведь настаивал, чтобы мы помирились. Вот, помирился. Теперь этот сидит, страдает.
Взял и швырнул в него маленьким камушком. Он заозирался, потом уставился на меня:
— Ты чего?
— А ты чего? Мы же договаривались, помнишь?
— Помню! — я уже забыл, что Ромка может так орать. — Ты обещал крутиться рядом, пока Таня детей не захочет. Крутиться, а не мешаться под ногами, ясно?! А ты…
— А я мешаюсь?
Ругаться не хотелось. Надо было просто договориться — смотреть, как он дуется, было тошно.
Ромка запыхтел, чуть сразу не выпалив «Да!» Потом затих. Снова уселся и нахохлился.
— Нет.
Так мы с этим всепрощенцем далеко не убежим. Ща, наведем порядок в его голове.
— А если подумать?
Ромка фыркнул, потом заулыбался.
— Забавно слышать это предложение от тебя.
— Давай, не ржи, а думай. Мешаюсь?
— Мешаешься, — тяжко вздохнул маг и посмотрел на меня виновато.
Вот ведь… Как мне из этого щенка настоящего самца сделать?!
— Ну так чего ты со мной не поговоришь? — сымитировал тон и голос Тани: — Спросил бы прямо, получил бы прямой ответ…
— И какой бы я ответ получил? — отсмеявшись, уточнил Ромка.
— Я не пытаюсь тебя отодвинуть от Тани. Ты сам отодвигаешься, своими вздохами и охами. Вот смотри… — я подсел к магу поближе. — Ворон, он какой?
Ромка задумался. Надолго. Я честно ждал — учитель всегда говорил, что ответ, вложенный в рот через уши, забудется. А сам пришедший в голову — нет.
— Вежливый, — выдал маг.
Я рыкнул про себя и кивнул, чтобы продолжал.
— Ну, он… сильный, вежливый, умный…
— А я какой? Я на него похож?
— Ну… Ты… Ты сильный, — Ромка вежливо заткнулся.
— А ты?
— Что я? Я сильный маг, а… А!
Неужто дошло? Я замер. Ромка тоже. Наконец выдал:
— Ты думаешь, мне надо дополнять тебя до ворона?
Я кивнул. Ромка снова затих — понравилось думать, втянулся.
Ромэй:
Тани не было очень долго, а вернулась она серьезная и даже чем-то озабоченная. Пришла, села у горячих камней, которые я сложил горкой. Посмотрела на нас внимательно и выдала:
