Я тогда сам чуть не сошёл с ума. Месть стала якорем, за который я зацепился, благодаря которому выплыл. А вот Лукас сломался. Принял новое положение вещей, смирился и стал преданно служить клану.
Про месть пришлось забыть. Я не мог бросить единственного родного человека, не мог снова его подставить под «дрессировку». Я оставался рядом с ним и был настоящей паинькой. Как будто я мог придумать что-то другое. Не мог. Да и ужасы прекратились, когда в клане поверили, что мы «готовы». Но ошейников не сняли.
Жизнь не налаживалась, нет, но перестала быть невыносимой. Мы ходили в рейды по указке сверху. Я страховал Лукаса, прикрывал его шкуру. Я медоед, я выносливее, без ущерба выдержу в разы больше…
В тот раз наш отряд отправили на зачистку нижних ярусов. Плановый обход территории обернулся катастрофой, когда мы наткнулись на приползшую из сельвы тварь. Скорпа. Местный плод эволюции. Со скорпионом ничего общего, кроме ядовитого шипа на хвосте.
Громадина пришла на охоту, заметила нас и атаковала. А я облажался снова. Снова подвёл, снова предал, снова… Я виноват. Я не успел. Первый удар хвоста я принял на себя, второй тоже. Яд начал действовать, я замедлился. Я должен был собраться, успеть.
Скорпу почти зарубили, но когда эта гадина уже билась в предсмертных судорогах, шип на ее хвосте, бешено метавшийся из стороны в сторону, воткнулся в Лукаса.
Друг мучительно умер у меня на руках. И я, наконец, обезумел.
Я выл и рычал, я кидался на мертвую тварь и рвал ее зубами, я едва не убил сунувшегося меня оттащить оборотня-волка. Командир отряда несколько раз что-то приказывал, потом рявкнул… а потом включил ошейник. Впервые за несколько месяцев.
Ох, зря он это сделал. Боль вернула мне рассудок и холодную, всепоглощающую ярость. Такую, что даже невыносимый огонь магической удавки померк.
Я убил всех, кто не догадался сбежать. Они очень зря рассчитывали задавить меня толпой. И не поняли, что со смертью друга у меня полетели все тормоза.
Командира я оставил на закуску. Только одну руку ему отгрыз, зато вторая ему пригодилась, чтобы снять с меня проклятую магическую удавку, которую невозможно открыть без ключа. Пришлось перекинуться в человека — ошейник ведь одевается на людскую шею, а у зверя просто уходит в тело.
Ничего, за возможность умереть быстро и без мучений этот скот мне не только ключ отдал… и я его не обманул. Перехватил горло в момент. Правда, подзадержался с ним, и команда «спасателей» застала меня над горой трупов.
Я бы и их порвал, но даже ярость уже не настолько туманила мозг, чтобы я не мог здраво оценить их количество. И я отступил, причем так, что ни одна падла не посмела меня преследовать. Ломанулся к краю яруса и рухнул вниз, в сельву.
И я там выжил. Причем не просто выжил, а стал самым крутым диким охотником на Дне. Ни один оборотень не смел забираться так далеко в глубь агрессивных джунглей.
А мне помогала моя ненависть, мой якорь. Я стал фигурой среди «падали», среди отверженных, мелких преступников и изгоев. Даже кланы обратили на меня внимание и передавали заказы через посредников, не рискуя связываться лично. И платили столько, что я мог бы покупать по кабаку каждый день. А я ждал… собирал сведения… и однажды пришел за каждым, кто построил мне мой персональный ад. За каждым!
И с каждой смертью мне становилось легче. Дрессировщики… Старшие оборотни из клановой казармы… А когда я добрался до горла этой девки, заманившей нас в «дыру»…
Да, я смогу убить женщину. И окончательно признал, что во что бы то ни стало должен дойти до конца, потому что мысль о мести настолько вросла в моё нутро, что стала самой жизнью, третья ипостась, ха.
Сейчас в моём списке осталось одно имя, последнее и самое сладкое. Шея. Я не знаю, кто скрывается под этой кликухой, но я знаю, что он сделал. Это именно он приказал казнить Ганса.
Перед глазами снова лица брата и друга, моих мертвецов. Это я виноват в их смерти, и не единожды. Раз за разом я их подводил. Медоед, б…я.
Я одним глотком прикончил четвёртую кружку, за ней сразу пятую. Возня с мелкой посудиной меня взбесила. Я таки метнул кружку в сторону барной стойки, вмазал бугаю точнёхонько в правую бровь. Открутил в персональной бочке краник и присосался. Нет, ну правда, зачем что-то, когда можно пить прям так?
С каждым глотком призраки покойников выцветали, мир вокруг, напротив, обретал сочность и яркие краски. Пойло давно текло мимо, рядом кто-то присоседился и делился моим напитком с собой. Эй, без спроса! Ща как дам всем леща.
Я ударил, крутанулся, ударил.
Захрустело дерево. Сквозь пелену на ушах звук дошёл удивительно ясно. Долбанул ещё, на инстинктах перекатился, снова ударил. Ие-х, славная вышла охота! Ну, или драка. Плевать, что никто со мной драться не хотел! Я хотел!
Очнулся в груде поломанных досок. Частично я лежал в «Придонье», частично — на улице. Сумерки сменились глубокой ночью. Или нет? Сколько я поспал, часик? Эх… медоедская ипостась слишком быстро перерабатывала алкоголь, даже после самой дикой пьянки я приходил в себя максимум через час-полтора. Ну хоть похмелья не было, и то хлеб.
Я в удовольствие потянулся, поднялся, огляделся. Дыра в стене получилась знатной. Ума не приложу, как я её проломил. Почесав затылок, я стряхнул с себя щепу, втянул тело обратно в помещение и вслух заметил:
— А ничего так, хорошо вечер провёл. Душевно.
— Плати давай, душевный, — буркнул бугай, выползая откуда-то со стороны подсобки. Уцелела? Надо же.
Я поморщился, но без вопросов выложил солидную сумму, переплатил раза в два, и это не мотовство. Однажды, очень может быть, вложение окупится. Шепнут что-нибудь полезное или интересный заказ подкинут. Мало ли что, мало ли как.
— Питон где? Убью змеюку. Пожрать бы.
Глава 14
— Карлуш-ша, как нехорошо. Я к тебе со вс-сей душой, а ты меня убить грозишься, — змей выполз из той же подсобки, и уже на лавке у стола обернулся человеком, укоризненно вздохнул и покосился на стакан с пивом, который поставили передо мной без звука.
— Не придирайся к словам, — отмахнулся я.
Будет мне ещё тут гад полезный шипеть.
— Идём, — качнул головой Питон и, не дожидаясь, пока я допью, выскользнул из бара.
Ох, доиграется он на моих нервах. Попробую я мяска змеиного… но позже.
Обычных анаконд, аспидов я на вкус очень уважаю. Идея зажрать Питона нравится мне всё больше. Проклятие, когда я голоден, я очень зол. Увлёкшись гастрономическими размышлениями, я упустил момент, когда Питон опять перекинулся. Да и чего уж, много в ночной темени не рассмотреть, если специально не приглядываться. Неоправданно я как-то расслабился. А, ладно.
Многометровая змея обвилась вокруг ноги, поднялась выше, пока не примостила голову мне на плечо.
