Давай, сестрёнка, не подведи.
— Ну ты! Шуршалка черномазая! — а так Гюрзу называли только в нашем первом детприемнике, за что получали в глаз.
— Д-да? — ох, хороша сестра, соображает. Голосок такой жалобный-жалобный, сразу вспомнился старшеклассник, который купился на девочку-припевочку и получил деревянной заточкой в бок, паскуда. Жаль не до смерти… отставить лирику!
— Сюда, бегом!
— Да-да… сейчас, шасса…
Слава пряникам, мозги у нее включились, как всегда, вовремя. Впрочем, в Гюрзе я и не сомневалась. И наконец-то я ее почуяла, почувствовала явственно в этой мешанине грязных тел.
Присев на корточки возле люка и отодвинув задвижку, я обнаружила, что люк все равно так просто не откинуть, сжала зубы и требовательно протянула руку сквозь решетку.
— Эй ты, подсади её! — главное, ни тени сомнения в голосе.
Грязнющий тощий паренёк безвольно подчинился, согнулся, подставил спину. Гюрза оказалась под самой решёткой. Я наклонилась, просунула руку в щель, ухватила сестру за руку. А как ещё? Обернется, и я за лапу вытяну ее наружу, мелкая колючка вполне пролезет сквозь решетку.
«Оборачивайся!!!»
— Эй! — вдруг раздался звонкий возмущённый голос из темноты. — Я тебя видел. Ты новенькая. Ты… Стража! Стража!
— Оборачивайся же! — рявкнула я Гюрзе.
— Не-не могу, — вдруг всхлипнула сестра. — Точка, у меня не получается!
— Спокуха! — блин, блин, блин! Что делать?! Главное, без паники. — Выдохнула и попробовала еще раз! Ну!
И тут вдруг орущий откуда-то со дна колодца поганец от криков перешел к действию: вскочил, продрался сквозь толпу и схватил Гюрзу за ногу, а потом и за подол ее дерюги, резко дернул к себе… черт! Я ее не удержала, но сестрица справилась сама. Она не стала сопротивляться, бесполезно это, когда снизу за ноги дергают, а наоборот — без затей спрыгнула к нему в объятия, и с размаху врезала гаденышу лбом в переносицу. Очень хороший приём, проверенный. Череп у всех крепкий, а вот хрящи слабые. Кровь — фонтаном. Ну, не фонтаном, но остальная шобла, зашевелившаяся было на крики, отхлынула разом. Нейтрализованный уродец осел. А тот, который Гюрзе спину подставил, так и остался стоять раком, только трясся теперь так, что сеструхе пришлось ему нешуточно врезать по затылку, чтобы перестал, иначе фиг влезешь.
— Эй, — позвали вдруг от одной из клеток, в которых были заперты одни мужики, причем какие-то не такие. Не клановые, вот! Точно! Запах другой… — Друг, выпусти меня. Выпусти, иначе орать буду! У меня голос погромче, чем у этого недоумка!
— Заткнись, не мешай, тогда выпущу, — раздраженно зашипела я, внутренне готовясь к драке. Гребаные пряники, главное ехидну выдернуть и пусть работает лапами в щель, а я тут разберусь. Блин, как невовремя ее переклинило с оборотом-то!
Я лихорадочно ощупала люк и нашла-таки еще один запор. На моё счастье навороченных замков не было, банальные задвижки, дополнительно зафиксированные защёлками. Изнутри не открыть. Да и кому тут открывать?! Даже Гюрза кислая сидела и не рыпалась. Тьфу!
— Считаю до трёх. Раз. Два, — угрожающе раздалось из клетки с чужими мужиками. Да чтоб тебя за этой решеткой до утра яоили, уро-о-од! Козёл!
Впрочем, «три» он так и не прошипел. Кто-то из соседей точным ударом по куполу отправил его отдохнуть. А мне опять почудился знакомый запах. К черту!
Я рванула последнюю задвижку.
— Гюрза!
Сестрёнка уже ждала, чуть не приплясывая на согнутой спине своей подставки. Из ямы я сестру выдернула как морковку из грядки. Слава пряникам!
Люк я и не подумала снова закрывать. Рявкнула:
— Задохлики, свобода! Бегом, брысь!
Задохлики отреагировали как-то вяло. Да они вообще не отреагировали! Какое-то копошение на дне темноты, и даже ни писка. Э?
«Клановые это. Не посмеют» — буркнула Гюрза. — Куда им бежать?
— Да и хрен с ними! А мы бежим! — скомандовала я, потому что шум всё-таки привлёк стражу. Но напоследок… нате!
Всех не успела, а жаль, но у тех клеток, что были по пути, так сказать, я радостно пооткидывала тяжеленные засовы, с удивившей меня саму легкостью срывая замки. Изнутри узники просто не могли до них дотянуться, а вот снаружи… да здравствует массовый побег и бардак в улье! Главное, самим под шумок ноги унести.
Понимание того, что не все так просто, пришло быстро. Чем дольше мы с Гюрзой метались по коридорам, натыкаясь на слишком плотный заслон людей с копьями, тем четче я понимала — это была… ловушка? Но на кого? На меня-меня, или меня-таинственного диверсанта?
Впрочем, насрать, надо думать, как вывернуться. Долго бегать по полутемным коридорам с Гюрзой-человеком на буксире не получится. Нас схватят, и… нет, так не пойдет.
— Быстро туда и обращайся! — рявкнула я на сестру, когда мы на несколько минут оторвались от погони, вовремя свернув в боковой туннель из главного коридора. Затолкнула ее в совсем темный отнорок, заканчивающийся тупиком, с точки зрения обычных людей. А вот ехидна, если что, спокойно ушла бы по вмурованной в стену трубе, что зачем-то вела на уровень выше. Да и я зверем бы пролезла, хотя с трудом. — Быстро!
— Точка, я не… я не могу, я… — забормотала сестренка, задыхаясь от быстрого бега.
— Можешь! — хлесткая оплеуха заставила Гюрзу дернуться и привычно-зло сверкнуть глазами. Во-от! А то разнылась тут! — Спокойно! Дыши, время есть, никто чужой не смотрит и не помешает. Сосредоточься, время есть… глаза закрой, так легче… дыши… как я учила, помнишь?
Я успокаивала и настраивала сестру, а сама напряженно вслушивалась в отдаленные крики и топот, чутко улавливая, куда они движутся и рассчитывая время.
Дело у Гюрзы явно пошло на лад, но она все еще была человеком, и я обреченно поняла — не успеем. Не успеем! Гюрзе нужно слишком много времени, чтобы войти в нужное состояние. И я могу ей его дать только одним способом.
— В правом нижнем углу дыра, как обернешься — лезешь в нее и сидишь, пока все не утихнет, — спокойно проинструктировала я тут же сбившуюся с дыхания сестру. — Молчи! Вдвоем не убежим, ты меня задерживаешь! Попадемся из-за тебя! — да, я была нарочно груба и резка, нарочно била по больному, но у меня не было выхода — надо было заставить Гюрзу обернуться и спрятаться.
— Точка… — сестренка прикусила губу и по грязной щеке поползла слезинка. Ррррр! Она меня слишком хорошо знает, она поняла, что я собираюсь делать, и…
— Отсидишься и ночью перелезешь в мою нору. Там тебе еды дня на три, потом будешь у парней подъедаться ночами, прокормят. Тихо! Не смей реветь! Я вернусь, понятно?!
— Они сказали… оттуда не возвращаются…
— Я — вернусь. Я просто уведу погоню в другую сторону, оторвусь и приду к тебе, поняла? Все! Не смей реветь, ты должна! Обернуться!
