— Какая краля да на нашу лялю, — хрипато-приблатненный голос, с такими знакомыми по детдомовским «большакам» интонациями, разрезал облачную тишину, как ржавый зазубренный край консервной банки, — голую ступню. Неожиданно, обжигающе и в первую секунду не больно, не страшно. Я обернулась и чуть отстранилась, когда сосед по связке протянул руку, словно хотел схватить за меня волосы, но попал пальцами в пустоту.
— Клановая курочка, — поддержал второй, яростно почесываясь и раздирая грязными ногтями рыжую поросль на голой груди. — Оттянемся напоследок, робя!
— На четверых как раз успеем. На верхних уровнях, говорят, цыпочки сла-адкие и выносливые, но оборачиваться не умеют. Зато визжат громко… — еще один любитель сладенького ощерился в улыбке, предъявив мне редкие пеньки вместо зубов.
— Я первый, — с лёгкой угрозой просипел тот, который тянул ко мне лапищу, и начал разматывать ветошь, обмотанную вокруг пояса на манер мини-юбки. А другой рукой, скотина, перехватил цепь, сковывающую нас всех, и резко дернул, притягивая меня к себе.
Вот в этот момент мое удивленно-зоологическое созерцание и дало трещину. Наверное, у меня от ослепительной ярости в голове помутилось настолько, что я даже не испугалась. Ни пустоты под ногами, ни драки с четырьмя охреневшими от сознания безнаказанности мужиками, ни того, что кособокая авоська просто развалится под нашими ногами, если устроить свалку… у меня в голове взорвалось солнце и мне все это стало глубоко пофиг. Я даже не стала сопротивляться, когда первый урод дернул меня к себе.
— Я помогу, — пробормотал второй, пристраиваясь сзади и пытаясь облапать меня за талию потными ручищами. А я… а я вдруг почувствовала, что люблю-ни-магу прямо Марука, эту клановую сволочь, этого скота последнего… потому что моя нежная улыбочка, с которой я смотрела в мерзкую харю первого насильника, ощутимо поехала вперед и вширь, раздвигаясь в ощеренную клыками медоедскую пасть на нежном девичьем личике. А ведь голова у меня-человека заметно крупнее, чем у меня-барсучка… и челюсть, соответственно — тоже!!!
Урод так изумился, что даже не сразу отреагировал, вытаращился на меня и на пару секунд застыл статуей, прежде чем раскрыть рот и заорать во всю глотку — куда только хрипатость делась. Тот, что был сзади, сначала перемен не заметил и не понял, что вообще произошло, по инерции навалился мне на спину и попытался схватить за грудь.
Аааах как хорошо-то стало! Как мне стало весело! Как здорово оказалось сбросить всю накопленную злость и ярость… четыре мужика, маленькая клетка и цепь… на которую эти вкусненькие мягенькие лапочки были нанизаны, как изысканные бусики мне в подарок. Дерни как следует, и вся компашка с воплями летит из другого конца авоськи, куда они пытались забиться, налезая друг другу на головы, прямо к моим милым, частично когтистым ножкам… я отстраненно подумала, что вот же — мне не показалось во время погони, что все эти мужики с копьями слишком медленно двигаются и вообще слабаки какие-то. Это не они слабаки, это со мной кое-что произошло.
— Демон! Демон! — орали несостоявшиеся насильники на разные голоса, а я, признаться, удивлялась — раскраски на мне боевой нету, и вообще, какой я им демон? Они ж не клановые, я их бабайкой не пугала. Я даже челюсть втянула и когти на ногах убрала, развлекалась в человеческом виде, то отпуская цепь, то снова рывком подтягивая всю гроздь верещащих и брыкающихся тел поближе. Ну знаю, знаю, садизм это. Чистой воды. Они вчетвером не могли удержаться за прутья, если я как следует дергала. А с другой стороны — будь все иначе, они бы меня пожалели? Ага, два раза!
Очень хотелось покусать как следует… ой, да кому я вру! Хотелось порвать глотки всем четверым. Но я же умная девочка… местами. Зачем мне оставлять на их телах такие явные улики? Мы еще не настолько далеко ушли от улья, чтобы демонстрировать мои способности открыто, а без следов этим уродам никто не поверит. Что я им и озвучила, угостив самого визгливого фирменным чугунным пирожком напоследок.
Эффект получился противоположный. Нет, урод затих. Орать начали остальные, причём на три голоса и как-то неправильно. Не так, как они орали до сих пор, когда я за цепь дёргала.
Твои же пирожки с оборотнятами!
Увлёкшись, я упустила, когда скрип клетки из обычного стал подозрительно громким. Стенка за которую цеплялись уроды, тряслась от моих рывков как припадочная, и, наконец, не выдержала надругательств. Взяла и вывалилась. Твою…! Нет, в принципе, можно и без стенки, конечно. Лишняя деталь, и всё такое. Главное, остальное не развалить!
— Тихо! — рявкнула я, в очередной раз дергая за нашу общую цепь, как за поводок непослушной псины.
Ага, как же. Придурки заметались по клетке, как стая летучих мышей, которым в задницу по горящему фитилю вставили. Один из уродов, не переставая вопить, прыгнул в угол на моей стороне. Авоську тряхнуло особенно сильно, и шерстистый рыжий придурок, молча тараща вылезающие из орбит буркалы, вывалился наружу.
— Держись, идиот! — заорала я.
Без толку.
Вывалился.
Сдохнуть бы нам всем, но хорошо, я успела крепко ухватиться за прутья. Нас всех резко дёрнуло, но удержаться удалось, главным образом потому, что все эти четыре придурка так и висели на одной цепи со мной.
— Затаскивай его! — рявкнула я ближайшему дикарю. — Ты, утырок, затаскивай! Иначе все улетите к хренам собачьим!
Беззубый дебилоид замотал головой, блея что-то трусливое и невнятное. Вот зараза, так бы и огрела кулаком по кумполу, но только хуже сделаю — отобью остатки мозга, и туша повиснет на мне же дополнительным грузом.
— Ща, — буркнул до этого больше всех молчавший и вообще меньше всего себя проявивший четвертый дикарь — молодой пацан с клоками выстриженной белобрысой башкой и узкими щелочками глаз под густыми бровями. Он довольно ловко зацепился за клетку ногами, откинулся, ухватился за цепь ниже придурка и медленно начал втягивать выпаданца обратно в клетку.
Слава пряникам!
Развлекательную лавочку придётся прикрыть, но в целом, доедем. Уж как-нибудь.
— Висеть тихо, не дергаться! — скомандовала я притихшим дикарям, когда они кое-как разместились в разваливающейся авоське. — Кто будет буянить, — длинный и острый медоедий коготь на глазах сжавшихся мужиков плавно отрос на тонком девичьем пальчике, — руки отрежу и падаль вниз скину, понятно?
Все четверо дружно закивали. Эх, жаль, я раньше до этого не додумалась — сделала бы на конечной станции вид, что сама в глубоком шоке и обмороке, а куда остальные подевались — понятия не имею. А теперь пока буду ловить, держать и резать — клетка окончательно развалится.
Она и так трещит все сильнее, мужиков трясет все заметнее… нда.
— Значит так, уроды, — тут, главное, голос уверенный, и морду кирпичем. — Жить хотите? Понятно, хотите. Тогда запоминайте: команды выполнять с первого раза, молча и БЕГОМ! В разговоры с другими дикарями и охраной не вступать! Кто пикнет — пузо вспорю и кишками удушу. Кто понял, кивнуть! Ай, малацца… какие понятливые. Тогда вы двое — в тот угол! — я ткнула в сторону выпавшей стенки и грозно рыкнула для острастки, чуть изменив гортань и показав клыки. А прикольная это штука — частичная трансформация. Прям отлично действует на людей!
