— Цепь растянуть. Так… Вы двое — лезете со мной наверх. Не скулить! Встали рядом и расшатываем крышу… расшатываем, я сказала!
Нерадивому «лидеру», попытавшемуся что-то возразить, я без долгих сантиментов вогнала коготь в задницу — тряпку свою он потерял и сверкал пятой точкой на всю округу.
Очень помогло в плане дисциплины, мужики моментально поняли, что я от них хочу, расшатали верхнюю планку, подставили мне спины, когда я выбралась на крышу клетки и высвободили нашу общую цепь на такую длину, чтобы я смогла, перемахнув через гудящий от напряжения канат, захлестнуть этой самой цепью узел, на котором держалась наша клетка.
Вовремя я это сделала, фуникулер наш и сам по себе двигался неровно — рывками, и авоська совсем уже разболталась, но еще пара метров, резкая остановка и следом легкое провисание каната… и клетка не выдержала.
Первым окончательно вывалилось дно, потом посыпались стенки, и воющие от ужаса дикари повисли, вцепившись в цепь, из рабских оков мгновенно превратившуюся в единственное спасение.
— Не орать, — спокойно оборвала я этот вой, когда первый шок у мужиков прошел, и они поняли, что висят, но не падают. — По одному. Влезаем на крышу и садимся в середине. Без резких движений, уроды, а то лапы оторву и скину нахрен!
Короче, когда через два часа остатки клетки втащило на причальную площадку чужого улья, меня окружали на редкость смирные, дисциплинированные, услужливые и молчаливые молодые люди.
Карл.
Погрузившись в таратайку на верёвочке, я дождался, когда мы скроемся с глаз охраны и тихо, но прочувствованно рявкнул на своих сокамерников, чтобы сидели и не вякали. Вышвырнуть бы их за борт, но спалиться раньше времени мне хотелось меньше, чем избавиться от их паскудного общества.
Сокамерники вняли, присмирели. Таратайка плавно покачивалась, путаясь в клубах утреннего тумана. Я даже начал наслаждаться путешествием. После вонючей норы «Древорубов» лететь над сельвой было втройне приятно. Пешочком по джунглям это несколько дней пути, если вообще дойдешь.
Я наслаждался… наслаждался…
Пока не увидел, куда мы прибыли. Твою дюзу через реактор обратным синтезом! В тумане непонятно было, куда мы от улья двинули, но мог бы и догадаться… А теперь едва сдержался, чтобы не перекинуться и не начать крушить всё без разбора.
Ярость ударила в голову хуже убойного пойла. Я перестал соображать, из пальцев появились когти. Пришлось прятать руки под задницу. Удержаться помогло только смутное воспоминание, что всё позади, а я иду за Шеей. Да, Шея моя цель, надо успокоиться.
И всё же смотреть спокойно на место, куда нас привезли когда-то, протащив через нелегальный портал, я не мог. Неожиданно и странно было снова оказаться в сердце ада.
Я узнаю эти руины с первого взгляда. Сам тут всё разрушал. Вижу обломки камней, плесень по стенам и первые ростки сельвы, а перед глазами совсем другая картина — как мы здесь с братом и другом, они ещё живы и даже ещё не сломлены, и мы проходим жестокую муштру.
Почему?! Почему именно сюда?!
Могли бы воспользоваться другой дорогой, их ведь несколько. В принципе, догадываюсь, что после уничтожения клана руины считаются дурным местом. Ну да, я пару раз возвращался… по старой памяти.
Теперь с Древорубов никто не потребует дани за проход, а они каждую крошку нынче считают. И мне, пустотного им в дюзу, приятно осознавать, что я приложил лапу к их трудностям. Такие же нелюди, как бывшие хозяева этих развалин.
Неровная цепочка рабского каравана медленно втягивалась в полуразрушенный проход, а меня уже натурально трясло. Горло сдавило спазмом. Мозги опять начали отключаться. Сейчас я всех тут поубиваю… Нет! Нельзя.
Из горла вырвался жутковатый, переходящий в хрип, рык. Сокамерники шарахнулись. Я опомнился и немного запоздало изобразил испуг, метнувшись за ними. Типа я не я, рыка не моя.
Повезло — охрана не сообразила, кто тут шумел, на боковой ход нацелились. Побледнели до синевы.
Ну да, место после моих художеств считается нехорошим, проклятым. Два клана пытались тут прижиться, но не прижились. Я не позволил. Руины будут вечным памятником брату и другу, пусть даже тут нет их имен. Они есть у меня в голове, и этого достаточно. А когда сдохну — мне станет все равно. А пока здесь мой личный мемориал и точка.
Меня попустило, только когда мы прошли проклятые руины насквозь. За дорогой я почти не следил. Да и что там следить-то? Спускались от яруса к ярусу, достигли дна и, да, вступили в сельву. Вот тут начинается веселуха, но в этот раз она пройдёт мимо меня. Я тут раб, вещь, груз, а не проводник. Опасности пути — забота охраны.
Первый час я переставлял ноги чисто механически. Когда-то здесь была проложена дорога, но от неё остались одни воспоминания. Нашли-то дорогу только потому, что заметили, что на полосе не растут многовековые великаны, будто их изничтожили тысячелетие назад. Стали прорубаться, и надо же, ленивым везёт, наткнулись на остатки чего-то древнего, но ешё полезного. С тех пор такие полосы стали искать и разрабатывать. Сейчас двое впереди идущих штрафников махали мачете, срубая успевшие вымахать мелкие кустики. А могли бы медведя пустить проломить их нафиг.
Из полузабытья меня вывел шмякнувшийся прямо на голову паук. Здоровенный, падла, и полосатый, как старинный матрас. Дорога-то неширокая. Высоченные деревья закрывают небо и далеко над нами соединяются кронами, так что в сельве днём царит приятный полумрак, а ночью — кромешная тьма, затянутая огромными полотнищами серой паутины.
Паук шлёпнулся на голову и побежал по лицу. Я мотнул головой и взмахом руки скинул пакость на соседа. Ладонь обожгло. Укусил, гад. Если не ошибаюсь, мне перепал один из самых ядовитых. Кисть неприятно заныла и зачесалась. Сосед истошно заорал.
Не жилец, однако. Обозленное членистоногое и ему яда не пожалело, но снова взлетело над караваном, болтая полосатыми и волосатыми лапками. Мне на секунду даже стало интересно — кого он кусанет следующим.
Я следил за полетом милого паучка, и только поэтому успел заметить молниеносно мелькнувшее в воздухе… что-то. Причем это все так быстро произошло, что мне сначала показалось — вот паук летит, вот я моргаю… и паука нет.
Это странное происшествие заставило меня присмотреться к той группе, над которой исчез ядовитый гость. Хм… четыре дикаря и явно клановая девка. Не избитая, не голая и не изнасилованная — по походке видно… это само по себе странно, а надо еще учесть, что девчонка что-то торопливо жует, а ее спутники явственно втянули головы в плечи и очень аккуратно стараются рассредоточиться по цепочке, чтобы ни в коем случае не толкнуть или не дернуть спутницу…
Сто пустотников в дюзу, мне это мерещится?! Девчонка быстро прожевала то, что она там лопала, облизнулась, вытерла губы маленькой ладошкой с явственным следом от ядовитого укуса и голодными глазами посмотрела вверх, на качающиеся лохмы паутины.
