До гаража шли молча. Я видела, что Женька что-то хочет спросить, но на помощь ему не спешила. Когда открыли ворота, он видимо всё-таки решился.
– Как думаешь, кто его? Ты же не веришь, что это работа призрака?
– В этом деле вообще много странностей…
– Это ты о чём? – насторожился Женька.
– Начнём с того, что первое, что меня настораживает, это то, что мне Валька ничего про поиски этих монет не рассказал. А ведь мы на все раскопки ездили вместе. Так что мешало ему на этот раз ввести меня в курс дела? Почему он взял в компаньоны тебя? Почему я ни сном ни духом? Он мне не доверял? Тогда не понятно, что послужило причиной его недоверия. Хотя если бы не доверял, то не послал бы за сумкой…
– Ну может он боялся чего. А ты-то сама как думаешь?
– Дело в том, что я как раз-таки вообще не знаю, что думать. Всё как-то слишком заморочено…
– Что ты имеешь в виду? У тебя всё-таки есть какие-то соображения о том, кто его убил или нет?
– Жень, чтобы гадать о том, кто это может быть, мне надо понимать, где вы узнали про монеты.
– Так это Валька узнал. К нему какой-то старикан принёс старинные документы, вроде как оценку сделать для вывоза за рубеж. Оценку-то он сделал, но там его заинтересовала какая-то бумажка о перезахоронении.
– Бред какой-то. При чём тут захоронение и монеты? Постой, постой… А где вы эти монеты откопали? Ты когда меня в квартире по голове огрел, что-то про склеп болтал. Расскажи-ка мне поподробней, – попросила я, садясь на пассажирское сиденье. За рулём решил ехать Жэка, спорить с ним я не стала, так как действительно была сейчас не в состоянии сосредоточиться на дороге.
– Почему сразу откопали? – удивился мой собеседник. – Там копать негде, если только долбить, это можно… Я ж говорил уже, что мы в склепе их взяли. Ну как взяли, вытащили. Только там такая фигня приключилась, в общем долго рассказывать…
– Так и мы вроде никуда не спешим. Жень, а сколько тебе лет?
– А что? – удивился он вопросу.
– Просто интересно. Я тебя, когда у себя дома увидела, подумала, что у тебя очень удобная внешность для преступника. Незапоминающаяся. Увидев тебя, сложно потом описать. Возраст сказать невозможно. Может быть двадцать два, а может быть тридцать пять. Так сколько?
– Двадцать шесть. Не запоминающаяся говоришь? А вот первый свой срок по малолетке я получил как раз благодаря своей внешности. Мне тогда только шестнадцать стукнуло. Так вот одна старушенция, увидев, как мы с ребятами пиво на лавочке пьём, позвонила мусорам. И вызвала она их не потому, что мы общественный порядок там нарушали или ещё что в этом духе. А потому, что признала во мне грабителя. Прикинь? У нас в городе тогда магазин обнесли, а эта сука старая видела грабителей, видите ли. Меня повязали, и дело стали шить, потому как опознала она меня оказывается. Как спрашивается опознала, если меня сроду там быть не могло? Мы с ребятами в тот день на речку ездили в областной центр. Но менты разбираться не стали, им лишь бы крайнего найти. Родители у меня алканы, им что я есть, что нет меня. В школе моей посадке тоже посодействовали, такую характеристику накатали, что впору было не сажать, а сразу расстреливать. Да я не был ангелом, но и в злодеи меня зря записали. В общем трындец товарищи! Никто ни в чём разбираться не хотел. А я не хотел брать на себя то, чего не совершал. Стоял до последнего, вот и впаяли мне три года исправительной колонии. А мог бы условкой отделаться. Всего лишь надо было сознаться и типа раскаяться. После колонии вышел, думал укокошу старуху. Но надо думать бумеранг сработал, оказалось, что пока я сидел, кто-то этой рухляди башку размозжил. Видать не одного меня она так засадила.
– В том, что ты сидел, я почему-то даже не сомневалась. Только думала раза три и за дело. Мошенничество там, ну или что-то подобное, – честно призналась я. От моих слов Жэка хмыкнул.
– Да ты – экстрасенс. Только я сидел не три раза, а два. И да, вторая ходка была за мошенничество, но там я сам начудил, винить некого. Когда вышел, решил, что больше не сяду. Землю буду жрать, но не сяду. А почему ты, кстати, подумала о мошенничестве? Или тебе Валя рассказывал?
– Нет, Валька про тебя ни разу не обмолвился. Я только после его смерти поняла, что у него были от меня секреты. Помнишь, когда ты ночью ко мне через балкон залез?
– Ну помню и что? – откликнулся Женька.
– А то! У меня тогда сложилось впечатление, что ты не тот, за кого себя выдаёшь. Ну блин не знаю, как объяснить… Не по-настоящему это было как-то. Постановочно, что ли? По киношному. Ещё это дебильное: Оревуар, мадам. В общем, не твоё это было, а как будто с кого-то слизанное что ли? Вот сейчас ты настоящий. Когда второй раз в квартиру припёрся, тоже был настоящим, хотя и пытался поначалу выёживаться. А первый раз был фальшивым, как-то так.
– Ни фига се ты разложила… А сама ты не следаком случаем трудишься? – прибалдел Жэка.
– Нет, я преподаю высшую математику в университете. Точнее преподавала, – поправилась я.
– Не знаю, что ты там преподавала, но чуйка у тебя будь здоров. Первый раз я тебя напугать хотел, ну и выпендриться, куда же без этого. Я же не знал, что ты такой красоткой окажешься. И я тебе кстати поверил в первый раз, это уже потом понял, что ты развела меня, как лоха, – усмехнулся он.
– А к чему было устраивать это шоу с появлением через балкон? Ты же второй раз смог спокойно через дверь войти. У тебя кстати отмычки или ты мои ключи свистнул?
– Отмычки. Да не было никакого шоу. Я через дверь сначала пытался, но там это хрыч старый всё время на площадке отирался. Вот и пришлось другой вариант искать. Нда, талант у тебя Сашка. – с восхищением, которое мне польстило, заключил Женька.
– Ну если талант, то тогда точно найдём того, кто Вальку убил. Рассказывай, как монеты нашли, – проговорила я.
– Я, честно говоря, и знаю-то не очень много, мне Валя в общих чертах рассказал. Значит так, несколько месяцев назад к нему пришёл дедок. Принёс кипу документов. Старикан этот собирался уезжать на постоянку куда-то в Европу к сыну. Вот и хотел вывезти какие-то старые бумажки, принадлежащие его семье. Сам он из какого-то старого рода, начинающегося ещё при царе Горохе. Это я так, с историей у меня туго, потому царя я не помню. Но Валька царя знал и называл, это сто процентов. Так вот, на заверение какой-то там ценности этих документов, Вальке отводилось три месяца, потому что бумаги требовали проверки. Валя как человек вечно занятой, отложил их на потом. Вспомнив о них перед самым истечением данного срока, он резво принялся за работу.
– Очень на него похоже, – согласилась я. – Он вечно всё откладывал на последний момент, а потом носился как угорелый, и не знал за что хвататься. Но каким-то волшебным образом ему всегда удавалось успеть сделать обещанную работу в последние мгновения. Чудеса случаются… Вот только эти чудеса никак не сказывались на его несвоевременном приходе на назначенные встречи. Я много раз ему советовала перевести часы на тридцать минут вперёд и тогда он бы никого не обидел своим опозданием, потому что являлся бы вовремя…
