– Санька, не закрывай глаза! – вдруг запаниковал друг. – Слышишь? Смотри на меня! Что ж ты дурёха молчала? У тебя вся толстовка кровью пропиталась. Столько крови потеряно. Сейчас мы зажмём твой бок и всё будет хорошо. Слышишь? Кто такой Сашка? Откуда он взялся? Отвечай на мои вопросы, Санька! Разговаривай со мной. Говори, хоть что-нибудь. Только не закрывай глаза, оставайся со мной. Санька, оставайся со мной…
Валька ещё что-то кричал, но его голос тонул в приближающемся звуке сирен. По телу разлилось приятное тепло, я постепенно проваливалась в сон, а друг продолжал голосить рядом.
– Не ори! – охладила я друга. – Всё со мной в норме, просто спать хочу, – пробормотала я, всё ещё думая, что контролирую ситуацию.
Пробуждение было не из приятных. Глаза резало от яркого света, и жутко болела голова. А ещё очень хотелось пить. Я попыталась позвать кого-нибудь, но вместо своего голоса, услышала шипение. Попробовала подняться, но мне не то, что встать, даже повернуться на постели не удалось. Огляделась. То, что это больница, не вызывало сомнений, но больница весьма комфортабельная. Ещё бы знать, за какие такие заслуги, мне все эти удобства.
Палата была одноместной и больше походила на гостиничный номер. Здесь был и кондиционер, и телевизор, скрасивший дальнейшие две недели моего пребывания в госучреждении. Помимо моей постели была тумбочка, два кресла, журнальный столик и отдельный туалет с душем. В общем все блага. Как потом выяснилось, палату эту я получила благодаря стараниям Сашки, а точнее его деньгам.
Глаза снова стали слипаться, и я не заметила, как уснула.
На этот раз я вырвалась из объятий Морфея, благодаря бормотаниям Вальки. Он что-то усиленно доказывал, расхаживая по палате.
– О, наша красотка проснулась. Тебе с парнем не просто повезло, а подфартило знатно, – подавая мне стакан с водой, проговорил друг. – Маленькими глотками пей. Саш, приподними ей голову, – раздавал команды Валя.
– Ты как? – наклонился ко мне Сашка и не делая резких движений, помог мне принять сидячее положение.
– Нормально, – тихо ответила я. – Только пить очень хочу.
– Сейчас я тебя напою, – услышала я Васькин голос. Оттеснив Сашку, он пристроился у моей постели. – Я помогу. Медленно пей. Никто у тебя твой стакан не отберёт. Ну и напугала же ты нас.
– Тем что поспать захотела? – попыталась я перевести в шутку наш разговор.
– Ну почти, – улыбнулся друг. – Ты бок немного разодрала, ну так-то всего лишь бок. Ну хорошо, ещё ступни с ладонями изрезала, – говоря это Валя опять стал нарезать круги по палате. Нервозность его выдавали даже движения. – Крови ты потеряла так много, как будто вены вскрыла. Это хорошо, что ты со своим наречённым одной крови… А если бы нет? Что б я тогда делал? Вот подфартило, так подфартило…
– Значит у тебя тоже четвёртая отрицательная? – спросила я, глядя на Сашку, стоящего у моей койки.
– Ага. Не думал не гадал. Тебе срочно кровь требовалось, а у меня брать не хотели, слаб ещё был. Да только вариантов то больше не было. Вот под мою ответственность и брали. В общем за тобой литр. Крови в смысле. Маугли помнишь? Так что Валька в принципе прав: мы с тобой теперь одной крови. В прямом смысле этого слова.
– Я лучше коньяком верну или ромом, что больше нравится. А вы чего в моей палате делаете? – задала я интересовавший меня вопрос, не обращая внимание на мечущего взад-перёд друга. – Тебя что уже выписали? – спросила я, глядя на улыбающегося Сашку.
– Нет, просто мы в одной больнице лежим, – улыбнулся он, присаживаясь на край моей постели. – Точнее я лежал, а вас сюда уже потом привезли. Ну и напугала же ты меня. Я жду, жду, а ты всё не звонишь. Уже переживать начал. Потом ко мне медсестра забежала, которую я просил тебе позвонить. У неё смена давно закончилась, но она по счастливой случайности осталась за кого-то на сутки, ну и увидела, когда тебя привезли. Прибежала, лопочет, а я ничего понять не могу. Я сначала подумал, что меня в обычную палату переводят. Врач говорил, что утром это сделают, после обхода. Но до обхода ещё пару часов было. А это оказалось тебя с Валентином на скорой привезли, а эта медсестра с доктором принимали. Вот она тебя и вспомнила, ну и бегом ко мне.
– А чего она хотела-то? – не поняла я.
– Да ничего. Просто испугалась. Вспомнила, что видела тебя здесь ночью, вот и прибежала.
– Прибежала она, потому что я по дороге до больницы, медикам на скорой о маньяке рассказал. А они, присовокупив своих подробностей и впечатлений от увиденной в подвале картины, выболтали всё здесь, когда нас с рук на руки сдавали. Вот она, как курица заполошная и побежала к Александру, чтобы поведать, что маньяк обезврежен, – проговорил, усмехнувшись Валька.
– Я-то думал, что это как-то с моей работой было связано, а выяснилось, что я просто оказался не в то время, не в том месте. Скоро следователь и тебя навестит, – предупредил меня Сашка.
– Валь, да сядь ты, не мельтеши. Лучше давай подумаем, что говорить станем, – попыталась я образумить друга.
– А что думать? – пробурчал в ответ друг. – Я показания уже дал. Ничего не знаю, никого не помню. У меня вообще посттравматический шок. Меня этот садист несколько дней на лоскуты полосовал. Менты уже кстати выяснили его данные. Это сынок того старика, что в кабинете директора музея окочурился. Ну это-то мы и без них знали, он, кстати, нам сам, пока ещё жив был, об этом поведал. Мститель блин. Но узнали от ментов, и кое-что интересное, и не мало. Моего директора, например, тоже он кокнул. Так что в этой истории не пять смертей, а уже шесть… Причём директора музея он убил одним из первых. А все не курсе были, потому что директор в отпуске числился. Этот выродок не просто его убил, он вырезал ему язык и в анус засунул. Вот такой он у нас маньяк-любитель…
– У него случайно наклонений не наблюдалось? – спросила я. – Одному голову, другому руки, третьему язык. Да ещё видок у него… Какой-то он недоразвитый что ли?!
– Я тебе больше скажу, – оживился Валя. – Этот садист, весьма известный хирург. С кучей премий и благодарностей. Такой вот белый и пушистый монстр…
– Тогда его страсть к колющему и режущему понятна. Для него же скальпель, что продолжение руки, – задумчиво произнесла я. Вспомнив, как выглядела исполосованная лезвием ножа, Валькина грудь.
– Вот, вот. Не удивлюсь, если выясниться, что у него есть целое кладбище из не приглянувшихся пациентов, – согласился со мной друг.
– Валь, ты бы заканчивал Саньку накручивать. Врач же ясно сказал, ей нужен полный покой. А с тобой, покой ей будет только сниться, – попросил Сашка, обращаясь к Валентину. – Мы пойдём, малышка, а ты поправляйся. Меня кстати выписывают на днях, потому что заживает всё, как на собаке. Но я буду тебя навещать, – чмокнув меня в нос и подхватив под руку упирающегося Вальку, Сашка вышел и закрыл дверь.
Вечером ко мне снова заглянул Сашка, волосы на его голове были взъерошены, а глаза сияли. По его маетному состоянию было понятно, что ему не терпится чем-то со мной поделиться.
