Вечером – лекция офицера – участника событий в Дюнкерке с демонстрацией слайдов. Лекция очень слабая. Он поведал, что бельгийцы сражались храбро, и неправда, будто они капитулировали внезапно (на самом деле предупредили за три дня), а вот французы нет. Он показал фотографию, на которой полк зуавов удирает что есть мочи, после ограбления домов; кто-то пьяный валяется на мостовой.
9.8.40
Безденежье становится совершенно невыносимым… Отправил пространное письмо в налоговую инспекцию, указывая, что война практически лишила меня источников дохода, меж тем как правительство отказывается предоставить мне хоть какую-то работу. Факт, на самом деле имеющий отношение к писательской профессии, – невозможность писать книги, пока продолжается этот кошмар, – официально не имеет никакого веса… По отношению к правительству я не испытываю ни малейших угрызений совести и, елико возможно, буду избегать уплаты налогов. Но за Англию, если понадобится, в любой момент готов отдать жизнь. По части налогов патриотов не существует.
Последние несколько дней ничего нового. Одни лишь воздушные сражения, в которых, если верить сводкам, англичане всегда крушат противника. Хорошо бы поговорить с каким-нибудь военным летчиком и получить хоть какое-то представление, насколько можно верить этим сводкам
[167].
16.8.40
Дела в Сомали, где проводится фланговая операция в борьбе с Египтом, явно складываются неважно. Жестокие воздушные бои над Ла-Маншем, огромные – если можно хоть сколько-то верить сводкам – потери со стороны немцев. Сообщается, например, о сбитых вчера сорока пяти самолетах… Жителям центральных районов Лондона хватило бы одного настоящего налета, чтобы они научились правильно себя вести. Пока же люди ведут себя совершенно по-дурацки, все, за вычетом транспорта, – напоказ, никаких мер предосторожности. Первые пятнадцать секунд – едва ли не паника, свист, детям громко велят расходиться по домам, а потом люди выходят на улицу, сбиваются в кучки и начинают с надеждой вглядываться в небо. В дневное время всем, похоже, стыдно спускаться в убежище, пока не послышится свист падающих бомб.
Вторник и среда – два чудесных дня в Уоллингтоне. Никаких газет, никаких разговоров о войне. Все валяли дурака, взяли с собой Маркса
[168] на охоту за кроликами, он оказался неожиданно проворен. Все это вернуло меня прямиком в детство, позволило хоть немного прикоснуться к той жизни, которой уж никогда не будет.
19.8.40
Что характерно для продолжающихся воздушных налетов, так это едва ли всеобщая убежденность касательно ущерба, нанесенного в районах, расположенных где-то вдалеке от мест, где живем мы сами. Джордж М., вернувшийся недавно из Ньюкасла, где, как все уверены, имеются серьезные разрушения, говорит, что ничего подобного, так, по мелочам, на которые и внимания не стоит обращать. С другой стороны, он приехал, ожидая увидеть на месте Лондона руины, и первым его вопросом было, верно ли, что «мы претерпели очень плохие времена». Нетрудно представить себе, что люди, живущие по-настоящему далеко отсюда, например, в Америке, действительно верят, что Лондон в огне, Англия голодает и так далее, и тому подобное. Вместе с тем такие разговоры порождают сомнения в том, что наши воздушные удары по западным районам Германии так уж сокрушительны, как это следует из военных сводок.
20.8.40
Газеты делают по возможности хорошую мину, сообщая о нашем отступлении из Сомали, каковое, что ни говори, является серьезным поражением, первой за несколько столетий утратой британской территории… Жаль, что пресса (по крайней мере, «Ньюс кроникл», единственная газета, которую я сегодня читал) столь единодушно представляет это поражение как победу. Иначе могла подняться очередная волна негодования, которая выбросила бы из правительства еще несколько бездарей.
Недовольство в рядах Национальной гвардии – воздушные налеты участились, а у часовых нет металлических касок. Генерал Макнамара оправдывается: мол, и в регулярной армии не хватает 300 тысяч касок – и это по прошествии почти года с начала войны.
22.8.40
Газеты Бивербрука, если сравнить их с шапками на первых полосах других изданий, похоже, отвергают предположение, будто убийство Троцкого – это дело рук ГПУ
[169]. Более того, сегодняшняя «Ивнинг стандард», несколько раз назвав имя Троцкого, вообще не обсуждает подобную версию. Нет никаких сомнений в том, что все эти газеты, хоть и печатаются в них карикатуры Лоу
[170], по-прежнему с надеждой посматривают на Россию и всячески заигрывают с русскими. Но за этими играми могут скрываться более тонкие намерения. Те, кто определяет текущую политику «Стандард», – люди, бесспорно, достаточно умные, чтобы понять, что «линия» Народного фронта – это вовсе не путь к союзу с русскими. Но понимают они и то, что английские левые в большинстве своем полностью убеждены, что последовательная антифашистская политика – это инструмент привлечения русских на свою сторону. Таким образом, поднять Россию на щит – значит сдвинуть общественное мнение влево. Занятно, что, будучи менее всего политиканом и практически не умея прибегать к обходным маневрам, даже когда в них есть нужда, я всегда приписываю другим всякого рола хитроумные ходы.
Видел сегодня на Портмен-сквер четырехколесный экипаж, в хорошем состоянии, запряженный хорошей лошадью, с кучером, – все, как до 1914 года.
