Под руководством Михаила Михайловича был создан «План общего управления Финляндии», предоставлявший этому краю значительную автономию. На открытии финского представительного органа, Сейма, царь произнес речь, в которой местному населению даровались права, о каких русские могли только мечтать – в том числе верховенство закона.
Несомненно, у Александра и Сперанского была надежда, что Финляндия продемонстрирует остальной стране преимущества конституционного правления. Но благой пример помог так же мало, как частичная отмена крепостного права в Прибалтике. То есть самим финнам свободы, конечно, пошли впрок, поскольку великое княжество жило привольнее, зажиточнее и благоустроеннее, чем народ завоевавшей их империи, да только на исторической судьбе России это никак не скажется, лишь век спустя облегчит Финляндии обретение собственной государственности.
Финансовая санация
Михаил Сперанский не только занимался реформами, но и руководил всей хозяйственной деятельностью правительства. В тогдашней России, с ее пустой казной и огромным бюджетным дефицитом, это прежде всего означало выстраивание финансовой политики, которая смогла бы вывести страну из кризиса, а кроме того, надо было найти средства на обновление армии перед грядущей большой войной.
Еще в 1760-е годы начали печатать бумажные деньги, ассигнации, и запускали печатный станок по мере необходимости, так что их находилось в обращении больше, чем на полмиллиарда рублей. К этому следовало приплюсовать внешний долг. Бюджет 1808 года предполагал расход в 244,8 миллиона при доходе в 118,5 миллиона, то есть планировался с 52-процентным дефицитом, для покрытия которого опять пришлось печатать ассигнации. Рубль все сильнее обесценивался. К 1810 году он стоил не более 20 копеек серебром, то есть одну пятую номинала.
Финансовый кризис возник и по причинам политическим: из-за военных расходов, из-за континентальной блокады. Российский товарооборот чрезвычайно сократился, прежде всего за счет экспорта. Таможенные тарифы были таковы, что отечественной промышленности, и так слабой, стало невозможно конкурировать с привозными товарами, после Тильзита в основном французскими.
Из-за нехватки средств в первую очередь страдали «мирные» статьи бюджета. Например, траты на просвещение к 1810 году в реальных деньгах сократились втрое. Экономить приходилось даже царскому двору. Расходы на его содержание сократились более чем наполовину. «Таким образом, государственное хозяйство быстрыми шагами приближалось к краху», – резюмирует состояние российской экономики А. Корнилов.
Сперанский разработал программу санации, использовав для ее составления (кажется, впервые в отечественной истории) «команду экспертов». Главными из них были австрийский экономист Михаил Балугьянский, в будущем первый ректор Санкт-Петербургского университета, и профессор Людвиг фон Якоб из Галльского университета. Эта группа представила царю и только что учрежденному Государственному Совету план, предлагавший очень жесткие меры.
В финансовом положении России еще не раз будет возникать подобная катастрофическая ситуация, поэтому «чрезвычайная программа» Сперанского представляет не только исторический интерес.
Суть ее была проста: привести расходную часть бюджета в соответствие доходной.
Помимо режима строгой экономии (он и так уже существовал) предлагалось следующее.
1. Прекратить выпуск необеспеченных бумажных денег, а те, что уже находятся в обращении, признать государственным долгом и понемногу сокращать его, сжигая ассигнации. Впредь внутренние займы производить только под твердые гарантии – например, под залог государственного имущества. Это должно было повысить доверие к рублю и поднять его курс.
2. Учитывая чрезвычайность ситуации, временно повысить налоги – как прямые, так и косвенные. Метод был, прямо скажем, не новый, однако впервые при сборе подоходного налога вводилась прогрессивная шкала, так что основная тяжесть ложилась на дворян, еще при Екатерине освобожденных от всех личных налогов. С бедных помещиков взыскивался всего 1 %, а с богатых (имевших более 18 тысяч рублей годового дохода) вдесятеро больше.
3. Увеличить тарифы на импорт, поскольку континентальная блокада должна разорять Англию, но не Россию. А кроме того, возобновить экспорт товаров под нейтральным флагом и не заботиться о том, куда они потом попадут, хоть в ту же Англию.
План Сперанского был осуществлен только частично. Кое-что не удалось, а кое-что дало неоднозначный результат.
Прежде всего, не получилось прекратить выпуск ассигнаций, поскольку многие расходы сокращению не подлежали. Правда, напечатали меньше, чем могли бы, – в 1810 году только на 43 миллиона, но и этой уступки оказалось достаточно, чтобы сорвать «психологическое» укрепление рубля. Курс бумажных денег продолжил падение.
Легче всего, конечно, было изменить правила внешней торговли. Эта мера дала казне большую прибыль за счет резкого увеличения таможенных сборов. Очень оживилась и русская промышленность, продукция которой теперь, хоть и кривыми путями, снова добиралась до Англии. Но повышенные тарифы на французский импорт и саботаж континентальной блокады испортили отношения с Наполеоном и приблизили войну, которая обойдется во много раз дороже.
Что касается новых сборов с населения, то и это, разумеется, была палка о двух концах. Казна получила дополнительные средства, но в разоренной войнами стране новые тяготы вызвали повсеместное возмущение.
Пожалуй, все-таки финансовую политику Сперанского назвать оздоровлением трудно.
Опала Сперанского
Последняя полезная служба, которую царю сослужил Сперанский, состояла в том, что он взял на себя роль громоотвода и козла отпущения. Осуществленные правительством меры, в особенности податные, были болезненны для населения, и все винили статс-секретаря.
Большой свет ненавидел выскочку уже давно, а после налоговых указов имя Сперанского стало жупелом и для всего помещичьего сословия. В сущности, такого рода деятели очень выгодны для монархии при проведении непопулярной политики, поскольку принимают весь огонь общественной неприязни на себя, а «добрый царь» остается в стороне.
Партия врагов статс-секретаря возникла в момент проведения бюрократической реформы. Камер-юнкеры большого значения не имели, а вот ущемленные в привилегиях камергеры были как правило людьми влиятельными. Не прибавляла Сперанскому друзей в правительстве и самоуверенность, которой он преисполнился, достигнув высших степеней. Императору постоянно доносили о каких-то неосторожных или обидных словах Сперанского, и на самолюбивого Александра это действовало. Отношения между государем и его помощником постепенно охлаждались.
Больше всего против Михаила Михайловича интриговали министр полиции Александр Балашов и сестра государя Екатерина Павловна, вокруг которой сформировался кружок консерваторов. Считается, что это они, каждый на свой лад, нанесли по Сперанскому решающие удары.
В начале 1812 года министра перестали приглашать к императору. Вечером 17 марта вдруг вызвали, и состоялся разговор за закрытыми дверями, содержание которого в точности неизвестно, но завершилась беседа отставкой.
