В следующем году Воронцова сменил энергичный Николай Муравьев, уже бравший Карс в 1828 году. На этот раз крепость легко не далась. Она выдерживала осаду целых полгода, превратившись в своего рода турецкий Севастополь. В сентябре 1855 года русские попытались взять Карс штурмом, потеряли семь тысяч солдат и отступили. В это время в глубоком русском тылу, близ Сухума, высадился большой турецкий десант, чтобы идти на Грузию с севера. Правитель Абхазии князь Шервашидзе, генерал русской службы, повел себя двусмысленно – значительная часть его подданных была настроена в пользу турок. С учетом того, что незадолго перед тем пал Севастополь, а затем и Кинбурн, положение русских во всем Черноморском регионе выглядело отчаянно.
Но в конце ноября измученный голодом Карс сдался, и абхазский плацдарм утратил свое значение. Турецкий корпус уплыл обратно, и активные боевые действия на Кавказе закончились – скорее в пользу русских.
Имея огромный флот, Британия доставляла России неприятности повсюду – и на западе, и на севере, и на Дальнем Востоке.
Это был принцип медвежьей охоты, когда собаки наскакивают на зверя со всех сторон, и он не знает, куда повернуться.
Еще в самом начале войны вражеские корабли появились в Белом море и зачем-то подвергли бомбардировке Соловецкий монастырь.
Но больше всего царь Николай, конечно, опасался за Балтику.
Два главные крепости Кронштадт и Свеаборг были блокированы сильной английской эскадрой, к которой присоединились и французские корабли. Летом 1854 года союзный десант захватил Аландские острова. Летом 1855 года огнем с моря был разрушен Свеаборг.
Морские диверсии предпринимались главным образом для того, чтобы, оберегая Петербург, русские держали на этом направлении побольше войск. План сработал. Лучшие полки, в том числе гвардия, вместо того, чтобы отправиться в Крым, всю войну простояли на Балтике.
Война достигла и Тихого океана, находившегося тогда в центре британских экономических интересов. Эскадра контр-адмирала Прайса попыталась захватить единственную русскую военную базу в этом регионе, Петропавловск-Камчатскую крепость. В конце лета 1854 года в пустынном крае загрохотали пушки. Нападение было отбито, но при вражеском господстве на море удерживать крепость русские не могли. В следующем году они сами уничтожили укрепления и ушли с полуострова.
Итоги войны
Неизвестно, сколько продлилась бы эта злосчастная для России война, проживи Николай I дольше. Царь был упрям и самолюбив, жертвы его не страшили, и в конце концов бои шли только на границах империи. В патриотической прессе поминали о том, что в 1812 году враг дошел до самой Москвы – и то победили.
Но в феврале 1855 года «железный император» умер, по его собственному выражению, «оставив команду» наследнику в неважном состоянии. Уже в следующем месяце начались переговоры о мире. Однако выдвинутые союзниками условия показались России слишком суровыми: сократить Черноморский флот, разоружить Севастополь и отказаться от посягательств на целостность Порты. Первые два требования были унизительны, последнее подразумевало полный отказ от покровительства славянским народам. В июне 1855 года, после того как штурм Севастополя провалился, в Петербурге несколько воспряли духом. Переговоры были прерваны.
Но к концу года ситуация для России сильно ухудшилась. И тут последовал новый удар – опять со стороны формально нейтральной Австрии. В декабре она предъявила ультиматум: если Россия не примет условий мира, Вена примкнет к коалиции. К этой позиции присоединилась и Пруссия.
Расширять войну у России никакой возможности не было. Пришлось уступить и согласиться на кондиции еще более тяжелые, чем те, что были отвергнуты полгода назад.
По Парижскому договору, подписанному в феврале 1856 года, Россия вовсе отказывалась от Черноморского флота, больше не претендовала на покровительство турецким православным, да еще отдавала часть Бессарабии. Последнее условие для империи, давно уже никому не уступавшей своих территорий, было особенно тяжелым. Из сверхдержавы, еще недавно диктовавшей свою волю всему европейскому континенту, Россия спускалась до уровня второстепенного государства, ниже Британии, Франции, Австро-Венгрии и даже Пруссии, которая скоро превратится в Германию.
Силы страны были подорваны. И главной проблемой для империи являлись не людские потери (хоть и очень значительные – 150 тысяч смертей), а полный финансовый крах. Россия была разорена. В общей сложности военные расходы составили 800 миллионов рублей. Государственный долг достиг колоссальных размеров. Это обрекало бюджет на многолетний дефицит. Из-за неконтролируемой эмиссии обрушился рубль. Пройдет сорок с лишним лет, прежде чем национальная валюта вновь станет конвертируемой.
Но нет худа без добра. Тяжкое поражение преподало стране ценный урок, пусть оплаченный очень дорогой ценой. И наверху, и внизу всем стало ясно, что по-прежнему существовать невозможно. Необходимы реформы – кардинальные и быстро.
Заключение. Зигзаги «ордынскости»
Если посмотреть на описываемый период с точки зрения «ордынской» теории, картина получается парадоксальной. В первой половине XIX века страна словно экспериментирует сама над собой, то убавляя, то повышая градус «ордынскости».
Александр пытается создать либеральное государство, жители которого будут уже не бесправными слугами престола, а гражданами. Николай делает резкий поворот в другую сторону и отбирает часть прав даже у привилегированного сословия. При этом империя – удивительно! – достигает небывалого величия при царе-либерале и утрачивает это положение при царе-государственнике. В 1856 году ее международный вес оказывается ниже, чем был в XVIII веке, не говоря уж о 1814 годе. Получается, что укрепление самодержавных «столпов» не усилило, а ослабило Россию?
Но загадок здесь нет.
Исторически «ордынская» модель государства выказывала самые лучшие свои качества – сплоченность, хорошую управляемость, готовность к жертвам, высокую мобилизационную способность – в периоды тяжелых испытаний. Поэтому отечественные войны ей всегда удавались лучше, чем завоевательные. Русские плохо дрались с Наполеоном в 1805–1807 годах и превосходно в 1812-м, потому что вражеское вторжение мобилизовало все ресурсы большой, сильной страны.
При Николае же все войны были окраинными, имперскими, и подобного отклика в народе не вызвали. Сказался и негативный эффект долгого европейского мира. Дело в том, что государство «ордынского» типа всегда плохо развивается в мирное время. Слишком много внутренних факторов, тормозящих эволюционные процессы. Учредив систему европейской коллективной безопасности и, сколько было возможно, ее сохраняя, империя сама себе навредила. В других странах ширилась индустриальная революция, росла экономика, формировалось современное общество, а российская власть тратила свои силы на то, чтоб всё оставалось по-прежнему. Государство отставало, гнило, дряхлело. Сильным и монолитным оно выглядело только с фасада, да в докладах, подаваемых на высочайшее имя.
