– Все, что ты мне сейчас наговорил про моего отца, – ложь! Я не верю ни одному твоему слову!
– Ну, может быть, Рашид Мамедов сам лично никого и не убивал. Официально, во всяком случае, его никто в убийствах никогда не обвинял. Однако большинство коммерсантов, у которых в бандитские девяностые твой отец отжал бизнес, были убиты, а некоторые из них взорваны или расстреляны вместе со своими семьями. Вот так он и заработал свой первый миллион. И ты должна мне еще быть благодарна за то, что я избавил тебя от такого кровавого наследства.
– Я, конечно, проверю, как мой отец заработал свой первый миллион. Но сначала выясню, кто подстроил мне авиакатастрофу. И начну я свое расследование с риторического, в общем-то, вопроса: кому было выгодно, чтобы я погибла?
– Ты на меня, что ли, намекаешь?
– Ну ты же у нас оказался единственным выгодоприобретателем.
– И что с того? Не я же лично подсыпал клофелин в кофе твоим пилотам.
– А откуда ты знаешь, что подсыпали именно клофелин?
– Да из твоего же интервью, которое ты дала журналистам по прилете в Киев.
– Насколько я помню, про клофелин я тогда ничего не говорила. Сказала только про кофейный аппарат, в который могли подсыпать какое-нибудь снотворное.
– Просто у меня возник ассоциативный ряд – раз снотворное, значит, клофелин. Во всех криминальных сериалах проститутки подсыпают своим клиентам в спиртное клофелин, – пояснил он.
– Ну да, ну да, – пристально посмотрев ему в глаза, задумчиво протянула она.
Игорь взгляда не отвел, но сам факт, что он стал перед ней оправдываться, зародил в ней подозрение, что проговорился он про клофелин не случайно.
Холодно попрощавшись с ним, Марина вышла из офиса, возле которого неизвестный киллер застрелил ее отца, полная решимости во всем разобраться. Эдмон, ожидавший ее за рулем «мерседеса», немного охладил ее пыл.
– Даже если ты будешь абсолютно уверена в виновности твоего бывшего, мы никак не сможем это доказать, поскольку невозможно установить сам факт того, что наших пилотов злонамеренно усыпили. Тел-то их нет, – резонно заметил он. – И потом не сам же он, в самом деле, подсыпал снотворное в кофемашину твоего бизнес-джета. А вот его любовница стюардесса Таня накануне вылета вполне могла побывать на борту нашего самолета, и ни у кого из пилотов ее визит не вызвал бы никаких подозрений. Только теперь это уже не проверишь.
– И что же мне делать? Понять и простить?! Ну уж нет! Я не успокоюсь до тех пор, пока этот гад сполна за все не ответит! Кстати, Гарик мне сегодня прямо в лицо заявил, что, возможно, я сама своего отца заказала ради наследства. А я стояла перед ним как дура, не зная, что ему на это ответить, ведь я действительно оказалась единственной наследницей. Вот и получается, что мне его смерть была выгодна в первую очередь. И чтобы раз и навсегда избавиться от подобных обвинений, мне самой нужно найти заказчика этого убийства. И когда в Африке ты рассказывал мне про «профсоюз киллеров», я подумала, что моего отца тоже ведь могли заказать через этот «профсоюз». Поможешь мне выйти на этих киллеров?
– Нет! – сказал как отрезал он.
– Почему? – недоуменно спросила она.
– Потому что с этим «профсоюзом» очень опасно иметь дело. Неужели из моего рассказа ты этого так и не поняла?
– Да все я поняла. Только из твоего рассказа я также узнала, что ваша биатлонистка стреляла из спортивной малокалиберной винтовки. А через полгода из винтовки такого же типа был застрелен мой отец. И следователь еще тогда мне говорил, что мелким калибром обычно пользуются киллеры из бывших биатлонистов. А ты сам как думаешь, мог «профсоюз киллеров» задействовать твою Илону еще для одного заказного убийства?
– Мог, конечно, – вынужден был признать Эдмон. – И теперь я не меньше тебя заинтересован найти киллера, так что можешь в этом деле на меня полностью рассчитывать.
– Вот и договорились, – удовлетворенно отметила она. – И еще один важный для меня момент. Гарик мне сегодня сказал, что у моего покойного отца руки были по локоть в крови коммерсантов, чьим бизнесом он потом завладел. И если подтвердится, что свой первоначальный капитал мой отец именно так и заработал, то мне такое наследство и даром не нужно!
– Так твой бывший и так у тебя, считай, уже все отобрал.
– Не все. У меня есть еще номерной счет в австрийском банке. Гарик знает, что в свое время я такой счет открыла как бы на черный день, но заблокировать мой секретный счет он не сможет при всем желании. Все операции выполняются в этом банке только человеком, который владеет парольной книжкой, знает номер счета и секретное слово, которые известны мне одной, а парольная книжка спрятана у меня в надежном месте. В общем, кое-какие сбережения у меня остались, и я никаких денег не пожалею на то, чтобы узнать всю правду о своем отце.
– Узнаешь. Это я тебе обещаю! – заверил Эдмон.
Искать Илону он решил через своего старого приятеля Максима, с которым Эдмон в тот же день связался по скайпу. Макс сообщил ему, что Илона последние пять лет живет в Коринфе, где она купила себе квартиру на берегу моря, и дал ему номер ее мобильного телефона. Созвонившись с Илоной, Эдмон был приятно удивлен тем, что она его не забыла и даже сказала, что безумно по нему соскучилась, так что напрашиваться к ней в гости не пришлось.
Прекрасно зная, что «безумно соскучившаяся» Илона непременно уложит его к себе в койку, он полетел к ней в Коринф без Марины. Вернулся обратно в Киев он только через две недели, однако кувыркался в постели с Илоной он не напрасно. Старая любовь не забывается, и Илона была с ним так же откровенна, как и раньше, когда готова была уехать за ним на край света, и поделилась с ним всеми своими горестями и радостями, что произошли с ней после того, как они не очень хорошо расстались.
* * *
Илона признала, что упрек Эдика по поводу ее оплошности с отцовскими патронами, которые она пожалела выбросить, был справедлив, но все равно ей было до слез обидно, что он так себя с ней повел. И когда она собралась уйти от него, он даже не пытался ее остановить, что она тогда расценила как предательство.
Чувствуя себя отвергнутой, она пошла куда глаза глядят. Она двигалась по тротуару, уставившись себе под ноги, и, казалось, ничего не видела перед собой. Девятиэтажка Эдика осталась уже далеко за спиной, и она, не выдержав, свернула в ближайшую подворотню, где наконец-то дала волю слезам. Плакала почти беззвучно, уткнувшись распухшим носиком в насквозь промокший платок, и только чуть подрагивающие плечи выдавали ее. Было горько и обидно.
«Господи, ну какая же я все-таки дура!» – удрученно думала она, утирая слезы. Случайные прохожие уже оглядывались на нее, но ей не было до них никакого дела. Когда впору пойти утопиться, какая разница, что о тебе подумают чужие люди! Поздно теперь каяться, сокрушалась она, рыдай – не рыдай, ничего этим не изменишь.
Нарыдавшись вдоволь, она почувствовала некоторое облегчение. Женщина при любых обстоятельствах всегда остается женщиной, и Илона, увидев привлекательную вывеску салона красоты, решительно направилась в него привести себя в порядок. После нескольких часов, проведенных в этом салоне, она вышла из него совершенно преобразившаяся, для чего ей пришлось перекраситься из жгучей брюнетки в шатенку и изменить прическу на более короткую. Не представляя свою жизнь без мобильного телефона, компьютера и Интернета, Илона в первом же попавшемся ей по дороге магазине электронной техники приобрела недорогой мобильник с анонимной сим-картой и планшет.
