— Деньги не нужны. Мы отобрали человека у морских волн, говорит старик. Спасти утопающего — святой закон для любого, кто ходит в море.
В баркасе Кристина укутала теплыми вещами лежавшего в беспамятстве больного, села рядом и гладила его по голове. Альбина, обняв подругу за плечи, сказала:
— Давай отвезем его ко мне на хутор. Антти Илонен, мой муж, — хороший доктор. Он обязательно спасет Илью Ивановича. Ты переедешь туда и будешь ухаживать за ним, хорошо?
Кристина посмотрела полными слез глазами и благодарно кивнула. Баркас скользил по тихой воде, выходя из шхерных проливов на открытое пространство. Ветер, который днем разгулялся в море, к вечеру неожиданно стих. Над Балтикой стояла тишина.
Но дорога к Альбине оказалась непростой. Баркас подошел к причалу в порту, когда стало темнеть. Долго искали вместительный таксомотор и уговаривали шофера на ночь глядя ехать в неблизкий путь да еще везти тяжелобольного. Шофер даже буркнул, мол, помрет еще по дороге, но почувствовал на себе такой свирепый взгляд рыжеволосой женщины, говорившей по-фински, что вынужденно согласился. К тому же ее спутница предложила большие деньги за поездку.
На хуторе, уже за полночь, их встретил Антти Илонен в белом врачебном халате, надетом поверх костюма, и белой круглой шапочке. Кристина почему-то сразу доверилась ему и подумала, что все должно быть хорошо. Однако врач, внимательно обследовавший нового пациента, с тревогой сообщил женщинам:
— Слава Богу, вы довезли его. Без медикаментов жить ему осталось бы не больше десяти дней. Я обнаружил у него пневмонию, это очень тяжелое заболевание, к тому же на состоянии его здоровья сказываются последствия контузии. Будем сообща выхаживать больного и уповать на чудо.
3
Умелые руки доктора Антти Илонена все же сотворили чудо: Стрельцов, долго остававшийся между жизнью и смертью, медленно пошел на поправку. И в том, что болезнь стала отступать, следовало благодарить не только доктора, но и бессменно ухаживавшую за ним Кристину. Временами, когда Илье Ивановичу становилось немного легче, она на день-два уезжала к себе домой, тогда место сиделки занимала Альбина. Феликс Тамм, давно привыкший к самостоятельности супруги и не больно переживавший в ее отсутствие, не возражал против того, что Кристина почти два месяца жила у подруги где-то в районе города Раума. Для него важно было знать лишь то, что жена на него не сердится и не нервничает без видимой причины.
Но Кристине было о чем беспокоиться и более всего тревожило то, что Илья Иванович по-прежнему не приходил в себя. Закончилось лето, началась осень, а сознание к нему так и не возвращалось. Каждый раз, входя к нему в комнату, Кристина приветливо интересовалась его здоровьем, рассказывала о том, что происходит за пределами стен этого дома, спрашивала, чего бы ему хотелось. Но в ответ, кроме слова «пить», ничего не удавалось услышать.
Вот и в этот серенький дождливый день Кристина, как обычно, принесла чашку со сладкой водой, чтобы напоить больного.
— Давай-ка я тебя немного приподниму и дам попить, милый, — привычно произнесла она. И вдруг услышала тихий голос:
— Кристина, как ты сюда попала?
Стрельцов приоткрыл глаза и внимательно смотрел на нее. От неожиданности чашка выпала из рук и зазвенела, ударившись об пол. Стрельцов перевел взгляд вниз. Кристина виновато произнесла:
— Извини, милый. Сейчас я все приберу.
— Хорошо, — откликнулся Илья Иванович и закрыл глаза.
Весть о том, что Стрельцов заговорил, вызвала бурный восторг у Альбины, а ее рассудительный и спокойный супруг заявил, что в этом нет ничего удивительного, рано или поздно это должно было произойти.
С того дня Кристина каждый день понемногу рассказывала обо всех событиях последнего времени: о том, как до нее дошла весть про исчезновение полковника Стрельцова в море, о том, как она не хотела верить в его гибель, как начала поиски и как они с Альбиной нашли его в рыбацком селении. Илья Иванович сначала слушал молча, лишь глазами показывая, что ему все понятно, потом день ото дня задавал все больше вопросов и наконец нашел в себе силы приподняться на подушках, чтобы разговаривать с Кристиной.
Он чувствовал, что силы возвращаются к нему, силы эти буквально поднимали его из опостылевшей кровати. Первым делом удалось научиться садиться, потом спускать ноги на пол и делать попытки встать. Ноги держали плохо, но привыкший жить энергично разведчик не делал себе поблажек, и однажды Кристина, войдя к больному, застала его стоящим у окна. Доктор Илонен осмотрел пациента, сообщил, что выздоровление идет быстро, и велел дать Илье Ивановичу верхнюю одежду. Одевшись в красивый финский свитер и брюки, привезенные заботливой Кристиной, он вскоре гулял с ней под руку по дорожкам хутора и радовался первому снегу.
Когда привозили свежие газеты и журналы, он часами не выпускал их из рук, читал и перечитывал наиболее интересные статьи, сравнивал с теми фактами, которые уже знал, анализировал происходящие политические события в Финляндии, в России и в Европе. Особенно много работы стало у Ильи Ивановича, когда пришли сообщения о совершенном в России октябрьском перевороте, о признании Лениным независимости Финляндии и отношении к этим событиям стран Антанты и ее противников, которые продолжали вести бойню на фронтах. Поскольку разведчик был мастером прогнозов, он, не откладывая в долгий ящик, написал несколько аналитических статей на злобу дня и отослал в редакцию одной из серьезных гельсингфорсских газет, подписав псевдонимом «Петер». Интересные статьи принимали и публиковали, Стрельцов получал гонорары, то есть какие-то средства к существованию. Жить на деньги Кристины для него было неприемлемо.
Волею обстоятельств разведчик оказался отрешенным от должности, на родине его считали погибшим, но он выжил и в новых условиях, оказавшись за границей, был вынужден действовать самостоятельно. Лишенный возможности получать достоверную информацию, он по ряду признаков все же пришел к выводу, что с конца осени 1917 года работа германской агентуры в Финляндии активизировалась. Пароходы везли в финские порты оружие и боеприпасы, кто-то развозил полученное по тайным складам. Из Германии возвращались солдаты и офицеры финского егерского батальона, воевавшего в составе кайзеровских войск, их сводили в подразделения и отправляли в казармы. Были основания усматривать в происходящем руку германской разведки.
Первое правительство независимой республики Суоми — Сенат, возглавляемый Пером Свинхувудом, формировало финские охранные отряды, называвшиеся «шюцкор». Командовать ими поручили генерал-лейтенанту русской армии бывшему кавалергарду Карлу Маннергейму. Стрельцов вспомнил, как характеризовал однополчанина «педантом» и «упрямцем» ротмистр Кавалергардского полка Вяземский, друг Ильи Ивановича и сосед по дому в Петрограде. Маннергейм неплохо зарекомендовал себя на войне в качестве командира кавалерийского соединения, побеждавшего в боях с австро-венгерскими и германскими войсками. Можно было предположить, что он будет успешным командующим новой финской армией.
