Сташевский, готовый к такому развитию событий, ответил:
— Хорошо. По поводу вашего предложения сообщаю, что готов принять его и начать сотрудничество с разведкой Советского Союза. Думаю, что было бы нелогично с моей стороны отказываться от этого, учитывая прежний опыт офицера разведки и сегодняшнее положение неофициального советского представителя в Швеции и Норвегии. Все равно из СССР время от времени в мой адрес обращаются за помощью по тем или иным вопросам, которые я решаю в интересах «Советов». Помогал бывшим сотрудникам разведмиссии и посольства царской России возвратиться на родину. Сейчас решил проблему отправки изготовленных в Швеции судовых двигателей в Ленинград, как теперь, после смерти Ульянова-Ленина, называется Петроград… Я не против работы с вами. Тем более что в Швеции меня так и так считают «красным».
— Что же, я рад вашему решению и предлагаю тост за совместную работу в разведке. Возможно, у вас будут какие-то просьбы в связи с таким поворотом в жизни.
— Грех не выпить с коллегой! А просьба будет одна: я хочу со временем заменить свой эмигрантский «нансеновский» паспорт на паспорт советского гражданина.
— Думаю, если вы официально обратитесь с этим вопросом в посольство, ваше дело решат положительно.
— На этом с просьбами покончим. Теперь хотелось бы узнать ваши предложения по условиям связи, по задачам, по финансированию.
— Все условия изложены в этом документе, я предлагаю прочитать его. У меня же такой вопрос: вы сказали, что в Швеции вас считают «красным», это вызывает повышенный интерес со стороны эмигрантских кругов, полиции и контрразведки. Как вы полагаете в таких сложных условиях решать наши задачи?
— У меня в должности военно-морского агента не было легкой жизни. Несмотря на то что агентурная работа организовывалась в нейтральных странах, она встречала сильное противодействие со стороны полиции и контрразведки. Контрразведка, пользовавшаяся большим влиянием как в Швеции, так и в Дании, всегда была существенной помехой, влиявшей на работу моей агентурной сети. Однако вам хорошо известно, что информация из Стокгольма высоко оценивалась и поступала регулярно. В любых условиях можно работать. Так было прежде, надеюсь, так будет и впредь.
— В любом случае, Владимир Арсеньевич, теперь вам следует воздерживаться от контактов с представителями левых партий и организаций, «красных», как их называют, чтобы лишний раз не попадать в сферу внимания полиции и контрразведки.
— Да, я вас понимаю.
Во время беседы Тихонов наблюдал за собеседником. На тонком волевом лице Сташевского эмоции почти не просматривались, но по глазам, источавшим спокойствие и уверенность, все же можно было заметить удовлетворение от произошедшей перемены в его жизни. Он как будто завершил трудное, но важное дело. Тихонов с большим уважением думал об этом уже немолодом человеке, который, невзирая на опасности, вновь вступает на рискованный путь разведчика с единственной надеждой — вновь обрести родину.
5
Из Стокгольма Тихонов на пароходе «Волга» отправился в СССР, после короткого морского путешествия сошел на причал торгового порта в Ленинграде, и, сожалея, что нет возможности зайти к матери, срочно уехал в Москву курьерским пассажирским поездом. Экстренный отъезд объяснялся необходимостью представить в Разведывательном управлении подробный доклад о начале работы в Германии с «Ферзем» и в Швеции со Сташевским, который взял себе псевдоним «Адмирал».
В Разведупре Тихонова принял недавно назначенный начальник управления Берзин. Вместе с Яном Карловичем выслушать доклад сотрудника, прибывшего из-за рубежа, пришел его заместитель и начальник агентурного отдела Константин Кириллович Звонарев. Они были знакомы со времен Гражданской войны, а после направлены в военную разведку. Звонарев получил большой практический опыт, работая за границей военным атташе. После командировки стал правой рукой начальника управления.
Берзин без церемоний усадил Тихонова и, не перебивая, выслушал весь доклад. Потом подвел итог:
— Командование Красной Армии и Разведывательного управления считает, что вы, товарищ Тихонов, в заграничной командировке добились высоких результатов. Получить двух квалифицированных разведчиков в странах Западной Европы для нас сейчас крайне важно.
Он встал, подошел к стене, где висела большая карта, и, глядя на нее, продолжил:
— Анализируя добытые нашими сотрудниками разведывательные материалы, особенно военно-технического характера, мы уделяем серьезное внимание выработке точной оценки характера будущей войны, которая, скорее всего, снова разразится в Европе. Советскому Союзу надо быть к ней готовым. Главной задачей советской военной разведки на современном этапе является добывание сведений о вооруженных силах наших вероятных противников, их планах и намерениях в отношении СССР, а также сведений по военной технике, вооружению и судостроению. Это вы должны учитывать в работе с зарубежными источниками информации.
Тихонов прикинул в уме: Звонарев не задал ни одного вопроса по докладу, значит, оценил положительно проделанную работу. Хорошо, пусть знает, мы тоже не лыком шиты, не первый день в разведке…
Позже они решали общие вопросы, перешли на «ты», и Звонарев, вспоминая годы, проведенные на задании в Латвии и в Турции, как правило, просил подтвердить Тихонова, так ли он действовал в Германии.
В середине 20-х годов в штате Разведывательного управления состояло не более сотни сотрудников. Вполне естественно, что Берзин не только хорошо знал всех, но был в курсе домашних дел каждого и считал личным долгом оказывать помощь в решении бытовых проблем. Особенно тем, кто находился в командировках за рубежом. Покончив со служебными вопросами, он не преминул поинтересоваться:
— Владимир Константинович, как ваша супруга и сынок обвыкаются на новом месте, за границей? Не скучают на чужбине?
— Спасибо, Ян Карлович, человек ко всему привыкает. Наташа моя не исключение. Более года прошло, как я привез семью из Ленинграда в Гамбург. Не жалуются, слез не льют, мол, вези обратно в Питер. Так что все в порядке!
— Может быть, у вас есть какие-то просьбы к командованию?
— Я хочу просить вашего разрешения съездить на пару дней в Ленинград. Хочу мать проведать, что-то хворает она в последнее время…
— Конечно, поезжайте! Только заблаговременно предупредите наш хозяйственно-финансовый отдел, на какое число вам брать билет на поезд из Москвы до Гамбурга. Жена-то, поди, вас заждалась. Сколько дней она там без вас?
— Пока только неделю. Еще несколько дней, и вернусь.
Оставшись один, Тихонов вспомнил, как Наташа на первых порах чувствовала себя не в своей тарелке в немецком городе. За границу ведь впервые попала. Стеснялась одна выходить на улицу, каждый раз придумывая оправдания: то Павлик себя плоховато чувствует, то настроения нет, то по дому дел — не переделать. Муж в свободное время водил ее по тем местам Гамбурга, где ей придется бывать с сыном. Привыкала понемногу. Жены других работников «Совкомфлота», чувствовавшие себя свободно в чужом городе, взяли над Наташей шефство и приглашали с собой. Наконец она расхрабрилась и вдвоем с Павликом сходила в ближайший магазин что-то купить. Потом была очень горда своим поступком. А месяца через два стеснение пропало, и Гамбург для нее стал привычным городом.
