Вильгельм ждал в вестибюле отеля, одетый почему-то в парадную форму с орденами и кортиком. Здороваясь, он сообщил:
— Юрг, я решил сделать тебе сюрприз и пригласил на нашу встречу из Италии твоего отца, которого ты не видел больше десяти лет. Он приехал и ждет у меня в номере.
Первой реакцией «Ферзя» была мысль, почему отец приехал один, если по состоянию здоровья он может передвигаться только в сопровождении матери.
— Удивил! — произнес «Ферзь» лишь одно слово.
Он чувствовал, что Вильгельм наблюдает за ним, чтобы понять его реакцию.
«Неужели он предполагает, что я могу броситься бежать, если вдруг выдаю себя не за того, кто есть на самом деле?» — напряженно мелькали мысли.
«Ферзь» порывисто двинулся вперед и распахнул дверь номера. С дивана поднялся пожилой человек, довольно бодрый и здоровый, посмотрел на вошедшего и негромко воскликнул:
— Здравствуй, сын!
«А где костыль, где следы от перенесенного инсульта, где сопровождающая его мать? — вопросы без ответов мгновенно пронеслись в голове разведчика. — Провокация, вот что это! Я сейчас брошусь обниматься, а Канарис скажет, что перед нами — совершенно посторонний дедушка, он появился здесь, чтобы вывести на чистую воду вас, господин Цише! Не пойдет!»
— Вилли, это не мой отец! Каким образом этот человек втерся к тебе в доверие?
Мнимый отец между тем продолжал играть свою роль:
— Юрген, что ты такое говоришь? Неужели ты меня не узнал? Подойди ко мне ближе!
— А вас, господин, я прошу предъявить документы! Вилли, надо срочно вызвать полицию и проверить этого афериста!
Молчавший до сего момента Канарис, не меняясь в лице, сказал:
— Хорошо, Юрген, сейчас разберемся… Посиди пару минут в номере, а вы пойдемте со мной.
Старичок как-то сник и бочком поспешил из номера.
Несколькими минутами позже Канарис вернулся, уже один. Подойдя к «Ферзю», спокойно сказал:
— Извини, Юрг, произошло какое-то недоразумение. Но я все уладил.
В ответ «Ферзь» возмущенно произнес:
— Нет, Вилли, ты меня извини, но я хотел бы знать, что произошло, откуда у тебя в номере появился этот аферист и что ему от меня нужно? Если хочешь откровенно, мне кажется, ты тоже имеешь отношение к этому инциденту…
Канарис молчал, как бы предлагая собеседнику выговориться, и терпеливо выслушал всю тираду «Ферзя»:
— Твоя причастность свидетельствует о том, что ты устроил некую проверку, чтобы выяснить, тот ли я, за кого себя выдаю. Зачем? Из-за того, что я был в русском плену? Если у тебя имеются сомнения насчет меня, скажи прямо, я отвечу. До сих пор у нас был дружеский союз. Его можно расторгнуть, ибо я не собираюсь набиваться к тебе в сотоварищи. Мне кажется, что действия, подобные сегодняшним, не достойны благородной дружбы офицеров флота.
Лицо Канариса ожесточилось, голубые глаза холодно сверкнули, словно сталь клинка, приготовленного к бою. Он приблизился и раздраженно заговорил:
— Какого флота? Нет сейчас флота! Группа людей, мечтающих о возрождении Германии, сегодня стремится найти способы построить новый современный флот, достойный нашей великой нации. На этом пути много преград и серьезных опасностей, но патриоты ведут работу, стремясь к поставленной цели. Я — один из этих людей, я день за днем приближаю начало строительства нового флота. И мне важно, чтобы рядом были проверенные люди. Я не могу допустить предательства в наших рядах. Однажды из-за предательства я уже оказался во вражеской тюрьме, был приговорен итальянским судом к смертной казни и спасся только чудом. Так что, дружище, имею моральное право проверить того, кто решает задачи рядом со мной.
— Вилли, скажи, какое отношение имею я к тем задачам, которые решаешь ты? В отличие от тебя, я давно не служу на флоте.
— Юрген, ты — офицер флота, прошел войну, не понаслышке знаешь, что такое гибель корабля, ранение и плен. Но нашел же силы вернуться в Фатерланд и вновь служить. Я давно наблюдаю за тобой, знаю, что ты — не робкого десятка, хладнокровен и напорист. При этом отмечаю твою наблюдательность и склонность к аналитической работе ума. Знание вопросов строительства флота при всех остальных качествах говорит о том, что ты можешь стать одним из нас. Надеюсь, на мой прямой вопрос, готов ли ты работать вместе со мной, ты дашь положительный ответ.
«Ферзь» испытал чувство удовлетворения от того, что сумел предугадать ход событий и предвидеть предложение Канариса. Вильгельм проводит вербовку, хочет использовать его в своих интересах. Что же, надо ответить ему согласием. Но не сразу…
— Зачем тебе мой положительный ответ, как ты хочешь меня использовать?
— Сначала мне нужно твое честное слово, что ты готов послужить на благо германского флота, — упорствовал Канарис.
— Хорошо, я готов дать честное слово для благого дела, но долго ты намерен играть со мной в кошки-мышки, сохраняя в тайне вопросы, которые я должен решать?
— Юрг, тебе предстоит заняться изучением достижений в военном судостроении стран Европы. Называя вещи своими именами, могу сказать, что это — промышленный шпионаж. Но мы преследуем благородные цели, собирая технические новинки, разработанные на судоверфях и заводах по производству морского вооружения в Швеции, Франции, Голландии, Испании, для их использования в наших интересах. Я не упомянул Англию не потому, что ненавижу островитян, как раз наоборот, я не испытываю к ним неприязни и вижу в них равного себе противника. Но в Англии очень строго хранят военные секреты, и пока совать нос туда не следует. На континенте проще решать наши задачи, и тебе предстоит заняться этим незамедлительно.
«Ферзь» хмыкнул: точно такие же задачи ставит перед ним Москва. Что ж, надо помочь Вильгельму, а он будет помогать ему, прикрывая от иностранных контрразведок.
— Я не понял, Юрген, ты улыбнулся, потому что тебе кажется легким то дело, которым я прошу тебя заняться? Хочу тебя предостеречь от пренебрежения опасностями. Ты храбрый парень, но дело это не такое простое, как кажется на первый взгляд. Каждая страна защищается от промышленного шпионажа, за нарушение законов можно попасть в тюрьму. Все не так легко, как кажется на первый взгляд.
— Поживем — увидим, Вилли!
2
В 1930 году закончилась заграничная командировка Тихонова, и он вернулся из Гамбурга в Москву. Жена с сыном уехали домой немного раньше, когда Павлику исполнилось восемь лет, и пришла пора поступать в школу. К Новому году Наташа прислала мужу подарок: школьную тетрадь по чистописанию ученика 1-го «Б» класса единой трудовой школы 1-й ступени № 60 города Москвы Тихонова Павла. У отца чуть слеза не набежала, когда он рассматривал строчки палочек и крючочков, старательно выписанных нетвердой детской рукой.
Возвращение в родные края, несомненно, радовало. Больше шести лет провел Владимир Константинович за рубежом, исполняя одновременно легальную работу представителя советской организации «Совторгфлот» в Гамбурге и нелегальную службу по созданию и руководству разведывательной сетью в странах Европы. Работать приходилось буквально днем и ночью, находясь среди людей, враждебно настроенных по отношению к Советскому Союзу. Опасность подстерегала представителя военной разведки повсюду, но многолетний опыт позволил избежать возможных провалов. Именно по этой причине руководство держало сотрудника за границей на год дольше, чем планировалось изначально. В Разведупре трудно было найти ему равноценную замену среди молодых коллег.
