В эти дни «Ферзю» назначил конспиративную встречу один из новых компаньонов по доставке оружия в Испанию — штатный сотрудник абвера. Ни истинного имени, ни воинского звания он не сообщил, представляясь при встрече как Дитрих. «Ферзя» компаньоны называли Юргеном, как его представил своим «флибустьерам» Канарис. Общаться с Дитрихом не хотелось, уж очень желчен и раздражителен был этот прусский блондин-ариец. В Испании его все раздражало: жаркий климат, пыльные дороги, забывчивость и необязательность местных жителей, отсутствие привычного германского комфорта. Прицепившись к какой-то мелочи, мог полчаса брюзжать и доказывать свою правоту.
Встреча с Дитрихом не радовала, но отказаться было нельзя: таковы установленные правила игры. Речь на встрече могла пойти о начале новой тайной операции с оружием.
В действительности же пришлось говорить об операции завершенной.
Место для встречи было подобрано в укромном уголке недалеко от берега моря. «Ферзь» прыгал с камня на камень, удаляясь от огней барселонского порта, и пришел туда первым. Через несколько минут по горной дороге неторопливо спустился абверовец, который приехал на машине, но оставил ее где-то наверху. Дитрих выглядел заметно выпившим, он демонстративно достал из пиджака фляжку, предложив «Ферзю» хлебнуть коньяку. Отказ мгновенно вывел его из себя, он с издевкой раздраженно заговорил:
— Ох, какие мы чистюли! Выпить с коллегой мы брезгуем! Конечно, Юрген, ты везде стараешься остаться чистеньким. Тебя же шеф не заставляет, как меня, бегать по грязным дорогам и вонючим деревням, чтобы следить за передвижениями красных, считать их танки, броневики и автоцистерны с бензином…
«Ферзь» стоял спокойно, заложив руки в карманы, но решил прервать монолог, который мог продолжаться долго:
— Оставь обиды при себе, Дитрих, у каждого — свои задачи. К тому же хочу сообщить, что я не служу, как ты, а работаю на добровольной основе. Шефа знаю сто лет, он мне не приказывает, а только просит помочь в том или ином вопросе. Тебе известно, что я занимаюсь поставками оружия, а остальное тебя не касается…
— Вот как, значит, ты — любимчик шефа! И, наверное, считаешь, что я должен низко кланяться тебе в знак уважения. Но ты ошибаешься. Я знаю кое-что такое о твоем участии в поставках оружия, что изменит отношение герра адмирала к тебе.
— Ты — пьян, поэтому говоришь глупости, которые нельзя произносить вслух. Пускай мы здесь одни, но и у камней могут быть уши. Ты как профессионал должен это знать.
— Да, я — профессионал, поэтому хочу вывести тебя на чистую воду…
— Мне надоело слушать твой пьяный бред, поэтому я ухожу. Поговорим, когда ты протрезвеешь.
— Нет! Ты не уйдешь и ответишь мне сейчас, — угрожающе воскликнул абверовец, достал из кармана «бульдог» и навел ствол на собеседника.
Как можно более миролюбивым тоном «Ферзь» спросил:
— Что я тебе должен ответить, Дитрих? Что ты обо мне придумываешь?
— Скажи мне, коллега, что произошло с катерами «Люрссен», которые мы с тобой сбагрили красным? Они должны были взорваться на ходу один за другим, но на республиканском флоте никто не знает о диверсиях. Я наводил справки через своего человека. Он сказал, что взрывов не было. Почему?
— Причем здесь я? Сбагрили и сбагрили… Об их дефектах я не знал. Может быть, это твой человек по твоему совету их починил? А ты на меня свалить хочешь…
— Нет, Юрген, не я, а ты посоветовал красным отремонтировать катера. Я наблюдал за тем, как ты ходил в контору порта.
— Да. Ходил туда, чтобы оформить документы о приеме техники. У меня была такая задача, что здесь не так?
— То не так, Юрген, что ты работаешь на красных и сейчас в этом признаешься. Иначе я вышибу тебе мозги.
— Я повторяю: ты несешь пьяный бред! Мне не в чем признаваться.
Дитрих поднял ствол на уровень лица «Ферзя» и произнес:
— Считаю до трех и стреляю, если ты не признаешься!
— Ты — сумасшедший! Будешь отвечать перед шефом.
— Зачем? Я сброшу твой труп в море, и дело с концом. Одним предателем меньше станет. Итак, я считаю: раз, два…
Рядом хлопнул негромкий выстрел. Дитрих упал лицом вниз и не шевелился. Его затылок обагрился кровью.
По звуку «Ферзь» определил, что точку в споре поставил дамский «браунинг» Сильвии. Она предупреждала, что будет ждать окончания встречи неподалеку на всякий случай.
«Метко стреляет, чертенок», — подумал разведчик, наклонившись, чтобы осмотреть убитого, а вслух спросил:
— И что мы теперь будем делать, майне Зюссэ?
Радистка вышла из зарослей кустарника и быстро ответила:
— Да, я — твоя сладость. А ты — моя. И мне очень не хотелось, чтобы вместо этого негодяя здесь лежал убитым ты.
— Кто тебе сказал, что он меня бы убил? Я не дал бы продырявить себе голову. Он бы и не выстрелил. Это лишь пьяная бравада.
— Береженого Бог бережет, говорят русские. Дитрих начал подозревать тебя в двойной игре. Поэтому сам из игры вышел. Наверху на дороге осталась его машина. Давай перенесем труп туда, а машину сбросим с обрыва в море. Места здесь глубокие, утонет, никто и не узнает.
— Надо еще проверить, не поджидает ли и его кто-нибудь, как ты меня, — предусмотрительно сказал «Ферзь».
Через неделю он встретился в Барселоне с Тихоновым. Тот пришел на встречу с тростью в руке, сильно хромая на правую ногу.
— Что с вами случилось? — с сочувствием в голосе поинтересовался «Ферзь».
— Ранен был. Не получается у меня уходить от германских бомбардировщиков подобру-поздорову: в прошлую войну попал под бомбы на острове Даго и получил «пробоину» в груди. То же самое недавно случилось в Мадриде, но теперь пострадала нога.
— Как это произошло?
— В общем, ничего из ряда вон выходящего. Как-то, провожая на позиции танковый батальон с русскими танкистами, я оказался на окраине Мадрида. Когда последняя машина в колонне отъехала довольно далеко, небо будто задрожало. Кто-то из испанцев закричал «Фасистас авион!», а из-за низких туч медленно выплыли три «юнкерса». Бомбардировщики, похожие на гигантских рыбин, достигли окраины, и пронзительный свист прорезался сквозь рев моторов. Тотчас же загрохотали разрывы. Меня будто железным прутом по бедру стеганули. Возможно, бомбежка повторилось бы еще раз, но стальные чудовища проскочили над вздыбленным местечком, тяжелый гул стих, и стали слышны удары о землю падающих с неба камней, дребезжащий полет черепиц и воющий женский плач. Штанина моя была мокрая от крови. Ремнем я перетянул ногу, чтобы уменьшить кровотечение, а подбежавшие санитары уложили в машину и отвезли в госпиталь. Картину бомбардировки итак запомнишь на всю жизнь, а у меня теперь и отметина на ноге осталась.
— Я искренне расстроен случившимся и надеюсь на ваше скорое выздоровление. Должен сообщить, что у меня тоже произошла неприятная история, — сообщил «Ферзь» и изложил случай с абверовцем.
