В покрасневших от слез глазах женщины зажегся огонек надежды. Она встала, перекрестилась как истинная католичка и решительно заявила:
— Я сделаю все, чтобы найти Стрельцова! Святая Дева Мария поможет мне!
Тихонов взглянул на нее и понял, что с этой минуты она перестала сомневаться в том, что Илья Иванович жив. Впрочем, в этом был уверен и он сам. И дай Бог им не обмануться в этой уверенности!
Кристина со словами благодарности уехала, взяв из квартиры Стрельцова две фотографии, на одной Илья Иванович был снят в военной форме, на другой улыбался в окружении своих дочерей, а также его никелированные бритвенные приборы и зеркало. Остальные вещи Тихонов отправил посылкой младшей дочери полковника Марии в Петроград по имевшемуся адресу.
Самому же ему продолжить поиски Ильи Ивановича не удалось. Шел 1917 год, обстановка на Балтийском флоте накалялась день ото дня.
4
На зиму корабли флота были рассредоточены по своим базам. В Гельсингфорсе находились 1-я и 2-я бригады линейных кораблей («Севастополь», «Гангут», «Полтава», «Петропавловск», «Цесаревич», «Андрей Первозванный», «Император Павел I» и «Слава»), 2-я бригада крейсеров, отряд надводных минных заградителей, дивизия сторожевых кораблей, 1-й отряд дивизии траления, отряд сетевых заградителей, транспортная флотилия и отряд транспортных судов. Командующий флотом Непенин держал свой штаб на посыльном судне «Кречет».
В Ревеле зимовали 1-я бригада крейсеров, минная дивизия, дивизия подводных лодок (в том числе флотилия английских подводных лодок в составе восьми единиц), 2-й отряд дивизии траления, минные заградители «Волга» и «Урал».
В финском порту Або базировались минный заградитель «Ильмень» и отряд шхерных судов.
С начала января на флоте, как обычно, начался зимний период службы с ее особенностями: отпусками, ремонтами, занятиями, проверками, комиссиями и тому подобное. В этих делах незаметно закончился январь, замелькали дни февраля. Петроград к тому времени оказался объят волнениями жителей из-за нехватки хлеба и других продуктов. Казаки и войска, вызванные властями для наведения порядка, отказались выполнять приказы. Революционеры усилили свое влияние в частях Петроградского гарнизона, активно вели агитационную работу среди экипажей кораблей в Кронштадте и в Гельсингфорсе.
В первых числах марта вспыхнул матросский бунт на линкорах, базировавшихся в Гельсингфорсе. Начались убийства офицеров. Отречение Николая II от престола 2 марта не успокоило бунтующих, а лишь усилило кровопролитие. В ночь с 3 на 4 марта восставшие матросы разоружили офицеров и захватили власть на кораблях главной военно-морской базы. А 4-го предательским выстрелом в спину из толпы матросов был убит уволенный со своего поста Временным правительством командующий флотом вице-адмирал Непенин. Командование было возложено на примкнувшего к революционной массе начальника минной обороны флота Андрея Семеновича Максимова, вице-адмирала, гордо носившего на флотском мундире красный бант.
Выступления матросов на кораблях флота прокатились по всем базам: бунтовали в Ревеле, Або, Аренсбурге, на береговых батареях морских крепостей. Озверевшая толпа жестоко убила более ста офицеров и нескольких адмиралов и генералов, в том числе Небольсина, Вирена, Бутакова.
Восставшие изменили прежние названия линкоров: «Цесаревич» стал называться «Гражданин», «Император Павел I» — «Республика», а «Император Александр II» — «Заря свободы».
Воспоминания об этом тяжком для флота времени свинцовым грузом лежали на сердце Тихонова. По агентурным каналам до него доходили сведения о том, что среди тех, кто поднимал балтийских матросов на бунт против командования, были агенты германской разведки. Он предупреждал Непенина, но тот уже ничего не мог поделать. Летом 17-го полученные ранее агентурные сведения подтвердил в разговоре с Тихоновым один из высших чинов полиции Финляндии. Он рассказал и о том, что первые удары бунтовщиков направлялись конкретно на уничтожение подразделений контрразведки и жандармского управления, то есть тех служб, которые обязаны были пресечь беспорядки и происки иностранной агентуры.
Успокаивало Тихонова лишь то, что ему удалось сохранить жизни всех офицеров разведывательного отделения. После получения сведений о начале расправ над офицерами в Кронштадте и Гельсингфорсе, он откомандировал подчиненных на островные посты радиоперехвата, где служили надежные матросы, не подверженные революционной пропаганде. Сам с проверенными матросами охраны и кондукторами занял позиции по обороне архива разведки от возможных провокаций. Но, что называется, Господь миловал, потому что матросская «буза», прокатившаяся по некоторым крейсерам и эсминцам, отстаивавшимся в Ревеле, была кратковременной и менее кровавой, чем в других местах. Хотя и в Ревеле были жертвы: погибли пять офицеров.
После убийства Непенина новое командование Балтийским флотом не уделяло разведке никакого внимания. Лишь Ренгартен, произведенный в 1917 году в капитаны 1-го ранга, пребывая в должности помощника комфлота, старался привить новым высоким должностным лицам сознание необходимости использовать в боевой службе добытые флотскими офицерами достоверные данные о противнике. Он по-прежнему требовал от начальника разведывательного отделения регулярно готовить и направлять в штаб сводки по обстановке на Балтийском морском театре военных действий. Ренгартена всегда поддерживал флаг-капитан по оперативной части штаба флота капитан 1-го ранга князь Михаил Борисович Черкасский. Из Ревеля от Тихонова сводки регулярно направлялись в штаб: работа офицеров разведывательного отделения не прерывалась ни на минуту, но Владимир Константинович понимал, что ему не на кого опереться в штабе, кроме Ренгартена и Черкасского. Остальные представители командования в это время, которое Тихонов, пользуясь историческими аналогиями, именовал Смутой, решали главным образом собственные вопросы. В военных действиях на море как раз наступило затишье — немец зимой не наседал.
Тихонов выработанным службой чутьем предчувствовал, что надвигается общий коллапс, который разрушит и флот, и разведку. За себя он не переживал — война приучила относиться к жизни философски: сегодня ты живой, а завтра по-всякому может получиться, тяжело ему было представить, как резко может ухудшиться положение агентов, находившихся на задании во вражеском тылу. Эти мужественные люди доверили свои судьбы и жизни офицерам-руководителям, которые убедили их в необходимости встать на путь нелегальной борьбы с врагом, отказаться от своего имени и положения, руководствоваться лишь указаниями, приходившими из разведки флота, полагаться только на ее помощь. Таких людей нельзя бросать на произвол судьбы, надо постараться обеспечить им максимальную поддержку. Чем он мог им помочь в случае резкого ухудшения ситуации? Ведь они предназначались только для агентуры, действовавшей в прифронтовой полосе, и лишь на тот случай, если при наступлении германские войска займут значительную территорию Российской империи и связь с руководством оборвется.
Находившимся на территории Германии и Норвегии глубоко законспирированным агентам «Учителю» и «Фридриху» Тихонов направил указания по переходу на новые условия связи в случае длительного отсутствия сигналов из России.
