Следует признать, что за этими (и многими другими) невероятными совпадениями вполне угадывается рука постановщика — КГБ Москвы. Именно такое создается впечатление.
Факты
Согласно материалам дела, события развивались так. 4 октября 1980 года около 15:00 на Смолевичском участке трассы Москва – Минск двигался синий МАЗ-503, который вскоре догнал ГАЗ-53Б с кузовом, до половины заполненном картофелем.
Странности начинаются уже в том, что этот грузовик запомнился многим водителям тем, что он «мчался, как на пожар». Один из водителей сказал: «Несется, как будто погибели ищет…»
Грузовик с картошкой несся со скоростью под 100 км/час, пока не пристроился в хвост синему МАЗу. Там он вдруг успокоился и стал ехать за МАЗом, соблюдая дистанцию в 70 метров.
Со стороны это выглядело, как будто водитель ГАЗ-53Б искал на трассе «подходящее» габаритное транспортное средство, а найдя — пристроился ему в хвост и далее следовал за ним, сохраняя нормальную дистанцию, не собираясь его обгонять. На следствии водитель грузовика с картошкой Николай Пустовит не смог объяснить свое странное поведение на трассе. Куда он спешил? Почему снизил скорость, пристроившись за МАЗом? На все вопросы Пустовит отвечал: «Не знаю…»
Итак, ГАЗ-53Б пристроился в хвосте МАЗа, и обе машины двигались какое-то время с одинаковой скоростью, сохраняя дистанцию в 70 метров. И тут водитель МАЗа увидел впереди двигавшийся навстречу эскорт трех легковых автомобилей. Впереди неслась белая «Волга», за ней черная «Чайка», а замыкала кортеж желтая «Волга».
С передней машины прозвучала команда водителю синего МАЗа принять вправо и остановиться, что и выполнил водитель. Увидев, что за синим МАЗом следует ГАЗ-53Б, такую же команду дали и ему.
Он тоже принял вправо, но останавливаться не стал, а «неожиданно для себя», как сказал на следствии Пустовит, он осознал, что приближается к борту стоящего впереди МАЗа.
Пропустив «Волгу», Пустовит стал тормозить и резко рванул руль влево, где на него неслась «Чайка». Произошло лобовое столкновение, и сразу полыхнуло пламя — загорелся ГАЗ-53Б. «Чайка», развернутая поперек шоссе, застыла, уткнувшись в самосвал. Пустовит чудом сумел выбраться из горящего грузовика, объятый пламенем. Он находился в глубочайшем психологическом шоке и не понимал, что происходит.
Водитель синего МАЗа выпрыгнул из кабины и побежал к «Чайке». Передняя дверца была открыта. Там, обсыпанный картофелем, сидел, завалившись влево, к водителю, Машеров. Изо рта и носа текла кровь.
Дальнейшая судмедэкспертиза установила, что смерть Машерова наступила из-за повреждения жизненно важных органов — от тяжелой черепно-мозговой травмы с переломами костей черепа и с кровоизлиянием в мозг, от многочисленных разрывов органов грудной и брюшной полости с внутренним кровотечением и травматическим шоком.
Заболевания Машерова (хроническая ишемическая болезнь сердца, пневмосклероз и отсутствие удаленной в 1977 году левой почки) связи с наступившей смертью не имели.
Подъехала белая «Волга», в которой находился старший эскорта старший лейтенант Ковальков, который в зеркало заметил полыхнувшее сзади пламя. С помощью автокрана, оказавшегося на трассе, расцепили «Чайку» и горящий грузовик. Засыпанного до головы картофелем Машерова с трудом достали из кабины; показалось, что он еще жив. Его срочно повезли в Смолевичи, но воскресить погибшего не удалось. Из «Чайки» вынесли два трупа — водителя и охранника Машерова.
В тот же день было возбуждено уголовное дело, которое вел следователь по особо важным делам при прокуратуре БССР Николай Игнатович. Он в будущем стал народным депутатом СССР, ярым приверженцем демократии, председателем Комиссии Верховного Совета СССР по льготам и привилегиям. После того, как Беларусь стала в 1991 году независимым от Москвы государством, Игнатович стал Генеральным прокурором Республики Беларусь. Он скончался при невыясненных и странных обстоятельствах, и исследователи не исключают, что его смерть могла быть связана и с расследованием гибели Машерова.
Экспертиза, назначенная Игнатовичем, показала, что все машины не имели неисправностей, которые стали бы причиной ДТП. Виновником ДТП экспертиза назвала Пустовита.
Следственный эксперимент показал, что Пустовит видел весь кортеж встречных спецавтомобилей с расстояния от 150 до 400 метров. Странное поведение Пустовита в той дорожной ситуации осталось без каких-либо объяснений: любой водитель на месте Пустовита в здравом уме не смог бы совершить это ДТП. Сам же Пустовит объяснял случившееся так: «Словно затмение на ум нашло; не понимал, что делаю…»
В ходе следствия выяснились многочисленные нарушения. Старшим эскорта был старший лейтенант милиции Ковальков, его «Волга» № 01-30 МИК не имела необходимой окраски, световой сигнализации и надписи «ГАИ» — и вообще не соответствовала требованиям ГОСТа «Транспортные средства оперативных служб…» Второй автомобиль «Волга» № 01-83 МИК, который был оборудован как специальный, ехал в колонне почему-то не первым, а последним. Оказалось, что это не было правилом для эскортов Машерова: так почему-то (опять эти «почему-то»!) они ездили только в эти дни.
Ковальков поначалу стал все сваливать на Машерова: мол, сам Машеров так распорядился. Игнатович этим ответом не удовлетворился и продолжал давить на Ковалькова. В итоге Ковальков был вынужден признаться, что сделал все эти нарушения по прямому распоряжению назначенного только что Москвой гебиста — нового начальника охраны Машерова.
Начальник ГАИ города Минска И. Худеев на допросе показал, что также получил указания ездить с нарушениями существующих правил от начальника охраны Машерова, полковника КГБ. «Их указания для нас — закон», — сказал начальник ГАИ.
Разбираться с высшими офицерами КГБ следователю Игнатовичу не позволили.
Два телефонных звонка
Предыдущим начальником личной охраны П. М. Машерова был полковник КГБ Валентин Сазонкин, которого незадолго до автокатастрофы перевели в центральный аппарат КГБ БССР. Он проработал 13 лет рядом с Машеровым в качестве начальника его личной охраны. 15 августа 1993 года Валентин Сазонкин в беседе с журналистами сказал:
Не могу умолчать и о двух телефонных звонках из КГБ СССР. Спустя примерно час после гибели Машерова позвонил из Москвы первый заместитель председателя Комитета госбезопасности СССР генерал Цвигун. Руководителей КГБ республики в тот момент на месте не оказалось. Мне, дежурному по приемной, пришлось ответить на его телефонный звонок. Вначале Цвигун поинтересовался, действительно ли погиб Машеров. Я подтвердил. Заместитель председателя КГБ разразился потоком брани и угроз в наш адрес, обещал прислать в Минск большую группу ответственных работников из Москвы для разбора причин катастрофы и наказания виновных.
Через пятнадцать-двадцать минут генерал Цвигун перезвонил. Тон его разговора оказался, однако, совершенно иным. О группе из Центра он больше не упомянул. Чем объяснялась столь резкая смена настроения генерала, остается только гадать.
