Однако, поскольку нам известны биологические законы, мы можем все же кое-что понять о нашем неандертальском наследии. Дети от неандертальцев и людей получили по половине своей ДНК от каждого вида. И по меньшей мере некоторые из них были приняты в группы людей современного типа. За ними ухаживали и их кормили. У них была возможность завести собственных детей. Доказательство тому – наша с вами ДНК.
Если появившиеся на свет в результате таких союзов дети вырастали и рожали своих детей от людей современного типа, то четверть ДНК детей нового поколения была унаследована от их неандертальских бабушки или дедушки. Эта неандертальская ДНК оказалась нашинкована и перемешана с ДНК их других бабушки и дедушки. В ходе следующих генераций мейоз разбивал неандертальскую часть ДНК на все более мелкие фрагменты.
В некоторых древних человеческих останках содержится 6–9 % неандертальской ДНК. Со временем ее количество в среднем уменьшилось. Одно из правдоподобных объяснений этого снижения заключается в том, что высокое содержание неандертальской ДНК вредно для нашего здоровья. Наследование неандертальских аллелей, возможно, приводило к тому, что у людей рождалось меньше детей – либо в силу того, что они с меньшей вероятностью доживали до детородного возраста, либо потому, что были менее плодовитыми. Может быть, неслучайно именно те неандертальские гены, которые влияют на размножение, у современных людей встречаются особенно редко
[553]. Вероятно, некоторые фрагменты неандертальской ДНК продолжат исчезать и в дальнейшем.
Однако целый ряд других неандертальских участков ДНК, похоже, пережил десятки тысяч лет как раз потому, что приносил нашим предкам определенную пользу. Я обнаружил, что в моем геноме, например, есть некоторые неандертальские аллели, которые помогают бороться с инфекциями. И вряд ли я одинок: у современных людей неандертальские варианты чаще встречаются именно среди генов иммунной системы – по сравнению со многими другими их группами
[554].
После того как эти гены попали в генофонд современного человека, они, по-видимому, стали распространяться. Гены иммунной системы – одни из самых быстро меняющихся частей нашего генома, ведь им приходится поспевать за быстрой эволюцией паразитов, которые пытаются обойти нашу оборону. Люди, живущие в малярийных районах, за последние всего лишь несколько тысяч лет выработали новые средства защиты от опасности. Когда первые африканцы переселились на другие континенты, они, возможно, столкнулись с некоторыми новыми для них болезнями. Неандертальцы же, в свою очередь, адаптировались к этим медицинским проблемам на протяжении сотен тысяч лет. Заимствование у неандертальцев генов иммунной системы могло поспособствовать быстрому росту шансов на выживание в новом доме.
Одно из самых поразительных открытий, касающихся моей наследственности, ошарашило меня уже ближе к концу моего визита в Колд-Спринг-Харбор. Пробежав глазами все полученные результаты, Гронау что-то произнес настолько небрежно, что я чуть не пропустил.
«В вашем геноме, Карл, есть гены от денисовцев», – сказал он.
«Что???» – я так и подскочил на месте.
«По сравнению с другими геномами, с которыми я работал, у вас их мало», – добавил он.
В 2009 г. один российский исследователь
[555] прислал Сванте Пэабо невзрачный фрагмент фаланги мизинца. Он был найден во время раскопок в сибирской Денисовой пещере. Не было никаких особых причин ждать от него чего-то интересного, однако студент Пэабо Йоханнес Краузе обнаружил, что на самом деле фрагмент был поистине переполнен ДНК. Хотя значительная часть этих ДНК принадлежала бактериям, которые поселились в кости намного позже гибели организма, было найдено также и много ДНК, похожей на человеческую. Краузе предположил, что это либо неандертальская, либо современная человеческая ДНК. Но, когда он тщательно проанализировал ее, оказалось, что оба предположения неверны. ДНК принадлежала другому вымершему виду людей. В честь пещеры, где была найдена кость, Пэабо и его сотрудники назвали этих фантомных людей денисовцами
[556].
В течение следующих нескольких лет Пэабо с коллегами проверил другие окаменелости на ДНК денисовцев и смог найти еще несколько коренных зубов, выкопанных в той же сибирской пещере
[557]. Поскольку ученые не видели скелета денисовца, они не имели возможности сравнить его строение с нашим. Исследователи оказались в необычной ситуации, определив существование группы вымерших человеческих родственников почти исключительно по их ДНК.
По этой ДНК стало понятно, что денисовцы были гораздо ближе к неандертальцам, чем к современным людям. Денисовцы и неандертальцы разделились 470 000 лет назад. В 2017 г. Пэабо, проанализировав мутации у четырех денисовских людей, определил, что древнейший из них жил в этой пещере более 100 000 лет тому назад. А самый недавний из найденных денисовцев жил там примерно 50 000 лет назад.
Подобно неандертальцам, денисовцы оставили свои генетические следы в современных людях. Больше всех денисовской ДНК у представителей Австралии, Новой Гвинеи и Океании. Иногда ее содержание превышает 5 %. Небольшое количество денисовской ДНК ученые нашли в геномах жителей Восточной Азии и коренных народов Америки. Удивительно, но в генах людей, живущих неподалеку от Денисовой пещеры в наши дни, почти не встречается ДНК денисовского человека.
Все эти находки указывают в одном направлении: денисовцев следует считать восточными неандертальцами. Когда общие предки неандертальцев и денисовцев распространялись по Евразии, они разделились на две популяции. Неандертальцы направились на запад, в Европу, в то время как денисовцы пошли другим путем. Возможно, они достигли Юго-Восточной Азии, где позже вступили в контакт с людьми современного типа, расселявшимися в сторону Тихого океана.
Бóльшая часть ДНК денисовцев, как и неандертальцев, плохо подходила современным людям
[558]. Но некоторые денисовские гены оказались полезными. Один из ярких примеров – это ген epas1
[559]. Он регулирует производимое нашим организмом количество эритроцитов и отвечает за то, как они транспортируют кислород. Вариант гена epas1, встречающийся у тибетцев, защищает их от некоторых опасностей обитания на больших высотах. В 2014 г. Эмилия Уэрта-Санчес и Расмус Нильсен из Калифорнийского университета в Беркли обнаружили, что тибетская форма epas1 происходит от денисовцев
[560]. Мы не знаем, были ли денисовцы приспособлены к жизни на возвышенностях; вполне возможно, что их аллель гена epas1 помогал им каким-то другим образом. Но он же оказался полезным и потом – когда предки тибетцев стали жить ближе к небу.
