Я сама нашла его рот в темноте. Мы замолчали. Эд облизнул мою нижнюю губу, чуть оттягивая её зубами, я же стала посасывать его верхнюю. Двигали языками медленно, словно крались наощупь. Оба понимали: одно неверное движение – и наш план полетит к чертям…
– Эдик, мне кажется, или вам пора отправляться в свою комнату?
– Ох…
– Ты обещал!
– Да, но… Это будет самый волевой поступок в моей жизни. А вообще, сама не вытерпишь и прибежишь ко мне, потому что нет оружия против счастья…
POV. Эдуард
Я проснулся и подскочил, стирая пот со лба.
Где я? Где Лина? Какого черта лежу тут один? Куда делась моя девочка? В голове поднялся вихрь вопросов. Ах, да. Наш договор. Только спустя несколько секунд дошло, что она сама отправила меня спать в соседнюю комнату. На всякий случай пошел её проверить. Мне не давало покоя какое-то болезненное ощущение в груди. Оно прямо-таки жгло изнутри, вытесняя радостные эмоции.
Принцесса как ни в чем не бывало почивала в спальне. Присел на край кровати, любуясь её красивым умиротворенным лицом в магическом свете луны.
Я не хотел, чтобы у нашего курортного романа был конец…
Этой ночью я так больше и не уснул. Душу обуревали разные мысли. Лет с тринадцати я пытался нащупать почву под ногами, найти свое место в мире. Батрачил в автосервисе, потому как рано уяснил простую истину – если умеешь работать руками, никогда не останешься без деньжат. Однако ба настаивала, чтобы я закончил одиннадцать классов. Старший брат Сашка доучился лишь до девятого, сходил в армию и, вернувшись, открыл сервис.
Кухонные часы показывали пять утра. Настежь распахнул окна, заливая небольшое кухонное пространство волшебным мягким светом. Солнечная макушка выглядывала с запада. Она золотила морскую гладь, наполняя все вокруг безмятежным свечением. Рассвет над морем – поразительное зрелище!
В нашей московской хрущевке на одной из стен висели фотообои с изображением морского побережья. Совсем мальчишкой я мучил бабушку вопросом, когда же мы отправимся в отпуск? Иногда подолгу любовался этой жизнерадостной картиной, представляя, как мы с братом будем загорать, плавать, рыбачить, и снова шел к бабушке умолять отвести нас на море. Как-то раз Сашка настучал мне по башке. Сказал, что ба и так гробит здоровье, лишь бы нас прокормить. Тогда мы решили, что непременно заработаем много денег и покажем ей море…
Впервые после смерти бабушки я не чувствовал себя таким одиноким. Заварил свежую заварку и, оставив её настаиваться на подоконнике, вернулся в спальню Ангелины.
Мне необходимо было смотреть, прикасаться, вдыхать запах её кожи. Уже выработалась пагубная зависимость от наших поцелуев. Когда её острый язычок порхал по моему лицу, сердце начинало молотить с безумной скоростью. Я словно погружался под воду, испытывая состояние невесомости. Земное притяжение оказалось бессильным перед нашей страстью…
Лина сладко посапывала. С одной стороны, не терпелось увидеть привычное слегка надменное выражение штормовых глаз, а с другой просто хотелось, чтобы она выспалась…
Я был невыносимым и знал это. В каждой мало-мальски привлекательной женщине видел призрак мамы. В глубине души я так и не смог принять, что она нас бросила. После смерти бабушки мое мнение о представительницах прекрасного пола только ухудшилось.
Нормальные парнишки зарабатывали деньги и ни перед кем не отчитывались. Всё что могли дать женщины – свое тело. Я рано в этом убедился – в четырнадцать переспал с девчонкой из компании брата… Сашка часто устраивал квартирники в прокуренной подсобке автосервиса. В ту пору он задирал нос – спал с Катькой – дворовой знаменитостью: её фотографии напечатали в каком-то глянцевом журнале. На самом деле Катя считалась местной давалкой. Я сказал об этом брату в лицо, а он затаил смертельную обиду. Правда, через неделю пришел извиняться – застал Катюшу у Витали между ног.
Тем вечером было что-то вроде вечеринки: море дешевого пива, девчонки-медички из ближайшей общаги. Сашка даже не пригласил, а я и не совался – ковырялся с железяками в боксе, когда ко мне присоединилась чернявая студентка Женя. Она полчаса болтала обо всякой ерунде, а потом, загадочно улыбаясь, начала поглаживать мой член через джинсы: так опешил, что сперва молча наблюдал за тем, как миниатюрная ладонь ловко управляется у меня в ширинке. Вскоре ярко-алые губы накрыли мои, прикосновения стали более настойчивыми. Я воспламенился. Все ощущалось гораздо острее, чем когда ублажал себя в душе, как неопытный сосунок. Решил во что бы то ни стало доставить девчонке удовольствие, но внутри у нее было слишком влажно – член все время выскакивал. Я не на шутку разнервничался, пока удалось проникнуть под правильным углом. Мама дорогая! Возбуждение достигло пика, и я кончил спустя пару минут. Понял по глазам Жени, что облажался. На прощание предложил встретиться еще раз. Через губу, но моя первая женщина все-таки согласилась: она пригласила меня в общагу. Несмотря на то, что я был младше на четыре года, на этот раз взял инициативу в свои руки. Мы трахались три раза подряд. Мог бы продержаться до утра, но из клуба вернулись ее подружки…
Со временем я научился заниматься сексом мастерски.
Отсутствие деньжат не мешало иметь бурную половую жизнь. Кто бы что ни говорил, а девчонки обожали напор: уверенная поза, масленый взгляд, нарушение личных границ – и неприступная крепость раскрывала свои двери под нажимом моего обаяния.
Думал, увлечься кем-то до потери мозгов – враки!
Чушь собачья.
Система дала сбой лишь однажды – в тот день я впервые увидел Ангелину…
POV. Ангелина
Терпкий бодрящий запах свежезаваренного чая проник в ноздри, и я сладко потянулась. Разлепила веки, упираясь взглядом в чашку дымящейся жидкости на прикроватной тумбочке. Бодро присела, протягивая руку к напитку, как вдруг обнаружила под донышком кружки клочок бумаги.
«Просыпайся, моя засонька» – было выведено крупным четким почерком. Хихикнула, но тут же серьезно свела брови.
Засонька. Что это ещё такое? Неужто Эд и правда заделался романтиком? Уму непостижимо!
– Эдик? – позвала в нерешительности.
Однако ответа не последовало. Тогда я поднялась с кровати, быстро приняла душ, прошлась щеткой по волосам и, натянув короткий черный сарафан на тонких бретелях, вошла в кухню. Брови полезли вверх, стоило обнаружить щедро сервированный завтрак: овсяная каша с орехами, яичница-глазунья, тарелка с фруктами, овощной салат и сырники со сметаной – Эдик постарался на славу. Жаль, от всей этой кутерьмы совершенно испарился аппетит. Схватила яблочную дольку, распахивая балконную дверь. Выглянула вниз, обнаружив, как черный внедорожник медленно покидает территорию двора. Сердце пронзил укол сожаления. Расстроилась, что не удалось повидаться с ним до съемок…
* * *
Мы уже второй час снимали с Цветковым сцену финального поцелуя героев, но режиссер оставался недоволен.
