– Ангелина, расскажите, как вы познакомились с Олегом? Вы помните этот день?
– А.Ж.: это случилось в начале лета. Совершенно неожиданно. Тогда я даже не думала, что наше знакомство приведет к чему-то серьезному, но Олег очень долго и красиво ухаживал. Он знает толк в романтике.
– А как он сделал предложение? Насколько я знаю, вы только вернулись со съемок?
– Всё верно. За этот месяц в разлуке я поняла, что хочу видеть рядом с собой сильного, уверенного, надёжного мужчину…»
Там было еще с десяток вопросов, но я уже не соображал, строчки прыгали перед глазами, ладони взмокли.
– Ну что, убедился? Скоро состоится свадьба на несколько сотен гостей. И знаешь, что самое отвратительное? Этой девице плевать, в тюрьме её отец или на больничной койке, главное – пристроить свою задницу. А ты готов из-за неё прибить друга…
Я развернулся и вышел прочь. Феликс не шутил – Ангелина выходит замуж. Этот мужик якшался с людьми из первого эшелона власти: богатый, влиятельный, еще и искусствовед, мать вашу… Что ещё надо привыкшей к роскоши молодой девчонке? Её можно понять…
А кто поймет меня?
Я запрыгнул в тачку и помчался, не разбирая дороги. Вперед, только вперед, подальше от этого города. От тех мест, где мы были вместе. Счастливы. Где она разгуливала в моих футболках, а спала обнаженной и каждый раз будила посреди ночи, чтобы я занялся любовью… Уехать, сгинуть, исчезнуть без следа. Ведь меня и так уже не осталось. Душа испарилась, сердце рассыпалось в морской песок. Эдик Бесов – никчемная оболочка. Жалкое никому не нужное существо.
Я просто летел, не разбирая дороги…
* * *
Три недели спустя
«Абхазия»
Стук в дверь раздался такой силы, что я подскочил с кровати.
– ЭДИК! НУ-КА, ОТКРЫВАЙ! Я ЗНАЮ – ТЫ ЗДЕСЬ!
– Твою мать… – процедил сквозь зубы, впуская неожиданного гостя. – Алексей Викторович?! – я остолбенел, потирая глаза.
– Я уже пятьдесят лет Алексей Викторович, а ты жалкий трус! – Баринов холодно рассмеялся мне в лицо.
– О чем вы?
– Ты обрюхатил мою дочь! Думал, не отыщу в горах? Да я тебя из-под земли достану, щенок!
Я молча пытался осмыслить его слова. Несколько недель назад уехал в тот самый домик вдали от цивилизации. Обитал здесь дикарем без связи с внешним миром, наслаждаясь тишиной и покоем, густым горным воздухом и полным затворничеством.
В двадцати минутах езды располагалось небольшое село. Я покупал там фермерские продукты и возвращался к себе в берлогу. С того самого дня все стало бессмысленным: мои планы, цели, мечты полетели к чертям собачьим. Рассыпались в прах.
– Ты обрюхатил мою дочь и сбежал! Не ожидал такого, Эдик! – сухо повторил высокий грузный мужчина в спортивном костюме.
– Но мы с ней…
Черт. Только тут в голове всплыла та ночь. Вернее, смущенное лицо Насти, самого процесса я не помнил.
– Беременна?! – повторил, задыхаясь.
– Да, беременна! – Баринов наступал, как разъярённый медведь.
– Я не знал. Если то, что вы сказали – правда, я никогда не брошу своего ребенка. Никогда…
POV. Ангелина
Москва. Неделю спустя
До выездной регистрации оставалось всего полчаса. Ассистентка свадебного организатора помогала мне натянуть белоснежное платье с длинным шлейфом и вырезом-лодочкой от модного дома Givenchy.
Трехметровую фату, вручную расшитую бриллиантами, удерживала невероятной красоты тиара. Я выглядела как принцесса из диснеевского мультика, и даже время от времени заставляла себя улыбаться. Поверить не могла, что можно организовать свадьбу на три сотни человек за какие-то четыре недели, но Олегу Королеву было подвластно всё.
– Ангелина, вам пора! – позвала приятная белокурая женщина в стильных кремовых очках.
– Да… – прошептала, стараясь отогнать тошнотворный комок желчи. Он стоял поперек горла, не давая нормально дышать. – Мне нужно пару минут побыть наедине с собой.
Блондинка понимающе кивнула, скрываясь за дверью, а я подошла к зеркалу. В глазах сквозила эта странная пустота. Она поселилась там с того дня, как я узнала об измене Эдика. Неожиданно на тумбочке зазвонил телефон.
– Папочка… – плаксиво пробормотала, дрожащими пальцами поправляя тиару. Губы растянулись в вымученной улыбке. Теперь он мог звонить, когда захочет.
– Дочурка, даже не верится… Жаль, я не могу сам отвести тебя под венец. Я вас подвел… Чертовски подвел…
– Не говори глупости! Суд, наконец, рассмотрел нашу апелляцию, тебя перевели под домашний арест, и скоро снимут все обвинения…
– Да о чем ты, малышка? Я сбитый летчик, инвалид. Меня уже поздно спасать, долго не протяну… Но я горжусь тобой и Феликсом! Вы лучшее, что мне удалось создать! Как в песне: «Когда меня не станет, я буду петь голосами моих детей и голосами их детей…» – отец судорожно вздохнул. – А еще я корю себя, что пропущу свадьбу моего маленького ангела хранителя.
– Папа… – горло свело новым рвотным позывом.
Стиснула зубы, чтобы не дать желчи выйти наружу. Из-за постоянной нервотрепки меня всё время тошнило.
Олег сдержал обещание – неделю назад отца перевели из больницы под домашний арест. Все сходили с ума от счастья, и только я не могла до конца вздохнуть полной грудью. Ребра сдавили внутренние органы, помещая их в болезненные тиски. Ведь никто кроме меня не знал, какой ценой досталось эта маленькая победа.
– Папочка, мне пора…
– Будь счастлива, дочурка!
– Я счастлива… Я так счастлива…
POV. Эдуард
Москва
Фантастически красивая девушка в белоснежном платье с изящной короной на голове и высокий худощавый мужик в черном фраке находились под аркой из вызывающе красных маков.
– Обещаете ли вы, Ангелина, любить друг друга в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии?
– Да… – отозвался её кристально чистый голосок.
Я остановился в дальнем углу фамильной усадьбы какого-то вельможи девятнадцатого века и задрожал. Лина выглядела еще свежее и краше, чем в день нашей последней встречи. Вот она, настоящая небесная красота. Мой ангел.
В жизни каждого мужчины есть женщина, с которой он сравнивает всех остальных. Ангелина Железнова, сероглазый ангел со стальным стержнем в груди. Моя белоручка вышла замуж за одного из богатейших и влиятельных людей России, покинула меня навсегда, но я до сих пор её любил.
Моя любовь не подлежит обмену или возврату. И что с ней делать? Куда деть? Засунуть? Отдать? Что с ней, сука, делать с этой больной любовью?
