Сегодня я, наконец, узнал свой болевой порог.
– Желаю тебе из тысячи звезд одну, самую яркую… – губы растянулись в подобие улыбки, но получился полный провал.
Гримаса отчаяния. Сам я превратился в сгусток боли, безнадеги и тоски. Я вздохнул, ощущая, как невидимые кинжалы медленно погружаются в легкие…
Вторая часть
POV. Эдуард
Сочи. Четыре года спустя
На столе зазвонил телефон. Повисла продолжительная пауза, во время которой мы с Борей напряженно глядели друг другу в глаза. От этого звонка зависела дальнейшая судьба всего бизнеса. Задумчиво почесал подбородок и взял трубку.
– Эдуард Максимович, москвичи на связи. Соединить? – услужливо поинтересовалась секретарша Катюша.
– Да.
В течение нескольких минут я не проронил ни слова, лишь коротко кивал, стараясь не выдать ни единой эмоции. Самое важное и самое трудное для мощного духа – это уметь сдерживать себя.
«Пруд спокойно стоит в долине, но чтобы сдерживать его, нужны горы» – любил повторять мой покойный тесть Алексей Баринов. Его не стало полгода назад. Здоровый, крепкий мужик сгорел как спичка за несколько месяцев. Настоящий удар. Баринов не просто оказался мировым тестем, он заменил мне отца. Благодаря его знаниям и опыту наши отели процветали по всему Краснодарскому краю. Алексей Викторович посвятил меня во множество бизнес-стратегий, попутно указывая на промахи. Несколько месяцев назад я получил диплом Института управления бизнесом – отучился заочно три года.
Однако в день оглашения завещания я не поверил своим ушам – Алексей Викторович отписал мне контрольный пакет акций холдинга «Строймир». Его строительная компания осуществляла деятельность в жилищном, коммерческом и индустриальном секторе. В ней трудилось несколько тысяч человек. Полгода назад я оказался у руля этой огромной махины, а сейчас ждал новостей о прошедшем тендере, способном вывести «Строймир» в пятерку крупнейших российских корпораций.
Боря перекатывал ручку по столу, взволнованно раздувая крылья носа, когда я, наконец, закончил разговор, вернув трубку на место.
– Мы в пролете, да? – натянуто улыбнулся друг.
– Ага…
– Бл*ть, так я и думал – не видать нам этого тендера! – мой заместитель взвинчено подскочил с кресла.
– Придется тебе ехать в Москву, – склонил голову вбок, переводя взгляд на блестящую водную гладь. Из окон главного офиса «Строймира» открывался потрясающий вид на Черное море.
– Что?
– Что слышал. Мы выиграли тендер на строительство элитного жилого комплекса в столице.
– Твою мать! ДА-А! Эдик, ДА! Мы сделали это, мужик!
– Катюша, закажи фуршет в офис! – скомандовал в трубку. – Сегодня мы гуляем допоздна! Ты ведь не поедешь домой?
– Эдуард Максимович, конечно, нет…
* * *
Мы с Борей впервые нажрались на рабочем месте. Выиграть тендер на несколько миллиардов рублей – это вам не фунт изюма съесть! Представил, как старик Баринов сейчас улыбается на небесах.
– Ты вылетаешь в понедельник утром, – пьяно улыбнулся Борька.
– Никуда не поеду. Ненавижу Москву. Сам полетишь и подпишешь документы.
Я свернул крышку очередной бутылке коньяка.
– Им нужен ты. Больше не удастся отсиживаться – Эдик Бесов идет на Москву! – друг потряс в воздухе бутылкой, словно шашкой.
– Да брось…
– Эд, в следующем году тебе тридцатник. Ты взрослый мужик, а боишься какой-то профурсетки.
– Нет! – меня бросило в жар.
Только не сейчас. Не здесь. Не в день нашего триумфа. Я не хотел ковырять старую рану ржавым гвоздём. Наши дорожки давно разошлись. Я устал воевать со своими мыслями о ней.
Год, два, три, четыре… Она продолжала жить в моей голове, и однажды я сдался. Смирился, что никак не получается вытравить оттуда лживую чертовку. Мне стало легче.
Но Москва – её территория. Не хотел искушать судьбу. Я бы не сдержался. Одна случайная встреча – и гори оно всё, сука, огнём.
Итак время от времени устраивал вечера самосожжения. Вбивал её имя в поисковике, открывал миллион фотографий и мысленно избавлял от одежды. Добираясь до белья, начинал дрочить, хорошо, если на помощь приходила услужливая секретарша Катюша. Лина превратилась в суперзвезду, а я до сих пор возвращался мыслями в ту неделю бескомпромиссного счастья. Воспоминания – сила. Они бессмертны.
Мы дошли до края и перешли все черты, но я бы не раздумывая принял Ангелину обратно даже после десятка новоиспеченных мужей, только чтобы иметь возможность просыпаться под её недовольный голос вместо будильника. Моя Ахиллесова пята.
– Я уже присмотрел шикарный офис с видом на Сити. Пакуй чемоданы. Мы едем в Москву!
Глухая вибрация айфона прервала его пьяную болтовню. Звонила жена. Я сбросил вызов.
– Ну чего ты так с ней? – хмуро поинтересовался Боря.
– На совещании, – лукаво подмигнул.
– Ты даже не скрываешь, что трахаешь свою секретаршу…
– Какого черта ты вечно лезешь в мою личную жизнь?!
Наши взгляды сошлись. Иногда Борька действовал на нервы.
– Ладно, проехали! – друг пожал плечами, делая большой глоток коньяка.
POV. Ангелина
Я смотрела в тонированное стекло лимузина, пытаясь вспомнить приветственную речь для пресс-конференции в честь выхода моей новой картины «Одинокая птица».
Третий проект подряд имел оглушительный успех. Картина «Затмение» собрала в российском прокате рекордный миллиард рублей, вознеся на недосягаемую вершину. Через пару месяцев начинались съемки в Европе у режиссера-триумфатора Каннского фестиваля.
Меня любили зрители, а я возвращала им свою любовь. Идеальный энергообмен. В этом и была заключена особая магия кинематографа.
– Лина, пора, – прошептала на ухо помощница Алёна.
– Да, – я расправила невидимую складку на черном атласном платье от кутюр.
– А где Олег? – ассистентка смущенно отвела взгляд.
– Гоняется за какой-то столетней безделушкой в Южной-Африке, – сообщила на полном серьезе.
Олег был коллекционером. Он мог потратить целое состояние, уйму времени и даже здоровья, чтобы заполучить очередной экспонат. А потом терял к нему интерес. Иногда я тоже чувствовала себя частью огромной коллекции: где-то между бивнем мамонта с Ляховских островов и амулетом племени Майя. Обнадеживало то, что муж сдержал обещание – через год отца выпустили на свободу. Королев даже помог вернуть наш семейный особняк в Барвихе. Сейчас папа возглавлял небольшой благотворительный проект, активно занимаясь восстановлением здоровья. Три года в тюрьме приблизили его к старости лет на двадцать.
