Она показала пальцем на дальнюю стену, которая засветилась, отображая ее любимые места в сети, сообщения в очереди, предназначенные для нее, записи из новостных потоков, оцененные системой как комплементарные ее вкусам. Несколько напоминаний с более высоким приоритетом от тех людей, которые ей нравились и которым она доверяла, появились на стене, напоминая ей об ожидании решения. Она принялась за второе печенье. Какие же они были вкусные.
– Кто там не спит? – Пришлось повторить, так как дом сначала не понял то, что она пыталась сказать с набитым ртом. На стене появились лица, видеоролики и маркеры, обзоры комнат, где что-то происходило. Масштаб то приближался, то отдалялся в зависимости от интенсивности бесед. У нее возникло противоречивое чувство: хотелось с кем-то поговорить, но не хотелось ни с кем разговаривать, – такое бывает, когда застреваешь в безвременье в 3 часа ночи.
Она снова захрустела печеньем и отмахнула экран в сторону. Можно было почитать книги или посмотреть фильмы, однако это чувство, возникающее в 3 часа утра, когда хотелось чем-нибудь заняться, но чтобы ничего при этом не делать, взяло верх. На ум пришли тоскливые воспоминания о том восхищении, которое она испытала при клинической смерти.
– Как ты с этим справляешься?
– Кто, я? – голос Лимпопо ничуть не старел, несмотря на наличие алгоритмов модуляции голоса с учетом течения лет.
– Разве здесь еще кто-то есть? Дом, что ли?
– Просто справляюсь. У меня словно есть бамперы. Когда я дохожу до края, они отталкивают меня назад.
– Ты хоть когда-нибудь себя отключаешь? Просто чтобы побыть в режиме ожидания с курсором?
– Не возникало такого искушения. Думаю, это связано с травмой моего пробуждения. Все эти годы…
На то, чтобы выяснить, как стабилизировать сим Лимпопо, ушло четырнадцать лет. Эти годы как раз стали периодом между Мировым дефолтом и войной и Декадой ушельцев – идиотскими названиями, которые все терпеть не могли, но они хотя бы обозначали четкие границы окончания эпох. Проблемы также заключались в идиосинкразии Лимпопо, ее странной нейроанатомии. Эта странность была практически нормальной. Когда они успешно оживили Бес, а затем на короткое время ГК, им хотелось выработать ряд категорий, по которым можно было бы отсортировать отсканированные мозги людей, например, по группам крови, и в каждой категории использовать разные параметры симов.
Сканы больше походили на отпечатки пальцев, а не на группы крови. Каждый имел свои собственные, не поддающиеся никакому воздействую морщинки (в прямом и переносном смыслах). Стабилизация симов не подчинялась всеохватной систематизации, упрямо доказывая, что это все-таки искусство, а не наука.
Вследствие этого хаоса и неподатливости человеческих мозгов Лимпопо пришлось спать долгие годы. Когда она проснулась, то немедленно оценила ситуацию. Помогло то, что рядом был Итакдалее. Некоторое время эти двое были верными друзьями. Они провели ряд ставших знаменитыми обсуждений, в которых говорили о тех годах, которые пропустила Лимпопо, о ставших такими важными годах хаоса, когда никто не понимал, что происходит. Ежедневно они публиковали час записи их беседы, затем огромные кластеры работали, чтобы собрать и обработать все ответы на это обсуждение и встроить их в дебаты следующего дня. «Разговоры Лимпопо и Итакдалее» стали по-своему не менее знаменитыми, чем Фейнмановские лекции по физике
[109].
Они не стали объяснять, почему разошлись, даже не рассказали Тэм, что послужило причиной их ссоры (да она и не спрашивала, хотя просто сгорала от любопытства). Они держали это в секрете до конца (это не было похоже на то, что духи домашнего очага отправились вместе на ужин), однако в конце концов кто-то выложил в сеть подписанное электронное письмо от Лимпопо к Итакдалее, в котором она требовала от него пойти на три буквы и остаться там навсегда. И все. Вирусный слушок мгновенно облетел земной шар.
Слухи ходят дольше, чем продолжаются скандалы, тем более что возник ряд интересных вопросов о том, как это происходит у симов. Если Лимпопо и Итакдалее оставались закадычными друзьями, когда были сделаны из мяса, как могли точные их симуляции дойти до той черты, когда стали ненавидеть друг друга?
Тэм хотела бы найти способ спокойно обсудить это с Лимпопо, объяснить, что считала всякие домыслы полной ерундой, так как большинство отношений рано или поздно подходят к концу. Тот факт, что два человека разлюбили друг друга, можно было приводить и в качестве доказательства верности симов, и как доказательство неверности этого утверждения. Люди развивались и менялись. Правильный сим был правильной копией своего источника, но даже самый замшелый фрик очумеет, очнувшись внутри компьютера.
«Много лет утекло», – вот что она тогда сказала.
– Он не может адекватно принять свое старение? Забавно, что он выглядел таким молодым столь долгое время; это позволяло ему притворяться, что он обладает неким иммунитетом к старению.
– Все мы – не те люди, которыми хотим быть. Я не в восторге от своих бедер, мне не нравится, что я уже ничего не вижу по ночам…
– Иногда ты к этому привыкаешь, иногда – нет. Ты знаешь, есть иногда такое несоответствие тела и разума, которое люди просто не могут… – она вздохнула.
– Как ты с этим справляешься?
– С состоянием мозга в банке? Бамперы. Хоть я никогда не приостанавливаю работу, иногда я слегка замедляю работу, позволяю себе отдохнуть. На самом деле, ничего страшного не случится, если я отключусь еще лет на десять. Было довольно занятно получить такое покадровое представление о мире. Представь, что я приостановлю работу, оставив инструкции не будить меня еще сто лет.
– Звучит ужасно.
– А ты подумай. Практически все, кого ты любишь, будут здесь в той или иной форме. Мир будет замечательным и новым, реактивные ранцы, всякая фигня…
– А может, все вернутся обратно в дефолтный мир. Сейчас много огражденных стенами городов, укрепленных и вооруженных по последнему слову техники. Они очень много лет правили этим миром – почему бы не предположить, что они опять возьмут все под свой контроль?
– Так, а вы, лентяи, здесь для чего? Чтобы противодействовать этому. Разбудите меня, когда все закончится. Мне вообще нравится эта мысль.
– Они правы, ты не Лимпопо. Она бы никогда не осталась в стороне от дел, которые нужно выполнить.
Пауза была такой долгой, что даже возникло ощущение неудобства. Тэм начала переживать, что она обидела Лимпопо. Она уже готова была извиниться, как та снова заговорила…
– Нет, были такие дела, в стороне от которых та, прежняя Лимпопо хотела бы остаться. Здесь нет святых. Вы, ребята, пытаетесь сделать меня святой из-за того, что я никогда не желала вводить таблицы лидеров, не хотела, чтобы все отслеживали, что именно я выполняю основную работу, но все это было не потому, что я не хотела зарабатывать баллы. Это было именно потому, что у меня была такая огромная потребность в признании, что я отказывала себе в любых посягательствах на ее реализацию. Каждый день я с трудом подавляла ту часть себя, что желала сидеть на золотом троне, который мои адепты носили бы по центральным площадям.
