– Она жива? – сказала Ласка, схватила старшего, начала его раскачивать, а тот смеялся и запрокидывал голову назад.
– Мы говорим с ней прямо сейчас, – сказала Тэм. – Лимпопо, пришли Ласка и Гретил.
– Ласка жива?
Ласка засмеялась:
– Видимо, нам нужно многое рассказать друг другу.
Младший мальчик посмотрел на нее серьезно и убрал челку с глаз:
– Ты же не мертвая, мамочка?
– Нет, не мертвая. Не переживай, Джейкоб.
– Мама?
– Их двое, – сказала Гретил. – Мальчишки. Джейкобу семь, а Стэну десять. Поздоровайтесь с Лимпопо, мальчики.
– Лимпопо? – Джейкоб состроил рожу. – С духом домашнего очага?
– Нет, с другой Лимпопо. Она сейчас очень далеко, и мы ее очень давно не видели. Мы ее любим.
Джейкоб пожал плечами. Стэн закатил глаза из-за того, что его брат такой тормоз.
– Привет, Лимпопо! Привет, другая Лимпопо!
Где-то вдали Лимпопо изобретательно выругалась, отчего глаза у обоих мальчиков широко распахнулись, а лица тронула улыбка. Тэм поняла, что они пытаются запомнить ругательство для последующего использования.
– Привет, ребята. Привет, Гретил. Привет, Ласка. Очень здорово, что все живы и здоровы.
– Итак, как поступим? – сказала Тэм. – Мы едем к тебе или ты едешь к нам? Потому что, дорогая моя, нам нужно так много рассказать друг другу, и, насколько мы понимаем, дефолтный мир сейчас соберется с силами и вернется, чтобы убить вас или закрыть вас навсегда.
– Да, мы рассматриваем такую возможность. Еще одно: корневые маркеры аутентификации были оставлены охраной в центре управления, к такому выводу мы пришли. Мы взломали это место, чтобы у всяких тварей не разыгрался аппетит. Тюрьма служит для удержания людей, но с таким же успехом может использоваться, чтобы не дать другим людям сюда проникнуть. Поэтому тем, кому захочется взять это место штурмом, придется изрядно постараться.
Тэм прикусила губу. Все переглянулись. Даже мальчишки замолкли.
– Лимпопо. Мы не хотим, чтобы тебе причинили вред. Мы ушельцы. Есть много больших дурацких государственных учреждений, которые ты со своими друзьями можете освоить.
– Ерунда, – она удивила их своей яростной интонацией. – Они украли наши жизни. Заперли нас здесь. Мы завоевали это место. Оно теперь по праву наше. Если мы уйдем, если мы разделимся, то они переловят нас поодиночке. Мы никогда больше не будем узниками.
– Вы останетесь в тюрьме, чтобы не быть узниками? – язык Сета как всегда опережал его сознание.
– Это не шутка. Мы купили это место своей кровью и жизнями. Оно по праву наше. Оно было местом нашего пленения. А стало местом свободы.
– Лимпопо, – мягко сказала Ласка. – Все уже давно не так. Дефолтный мир уже не тот. Я знаю, как было раньше. Все было похоже на войну, они планировали заточить нас или убить. Все изменилось. Зотты пошли войной друг на друга, сражались за управление странами, жители которых отказывались биться на чьей бы то ни было стороне, становились ушельцами, делали жизнь беженцев стандартом. Получилось так, что люди, которые оставались на одном месте и говорили, что какой-то кусок недвижимости принадлежит им и больше никому, становились отщепенцами. Когда эти люди появлялись на горизонте, все остальные уходили.
– Какая ерунда, – сказала Лимпопо. – Может, это в твоем уголке земли. Государство просто не может взять и бесследно испариться. Кто-то платил этим людям зарплату все эти годы, загружал питательную жижу в производственные системы. Победа – это не то, чего могут достичь ушельцы. Уход – это не победа, это отсутствие поражения.
– Мы не проиграли, – сказала Ласка. – Есть целые анклавы людей, которые считают, что это нормально и все вскоре вернется к тому, что было раньше. В наши дни все сводится не к вооруженным конфликтам, а к войне норм: кто из нас более нормален, а кто – сумасшедшие радикалы, – она сделала паузу. – Ты слышала про вторжение в Ирак?
– О новом или каком-то из старых?
– Совершенно новое. Иран должен был вторгнуться в Ирак, потому что… так у них там все устроено. Но на этот раз ничего не произошло. Летчики, которые летели бомбить Ирак, увели свои самолеты на курдские аэродромы. Пехота, когда дошла до передовой, отказалась сражаться. Их примеру последовали многие офицеры. Все буквально опешили. Иракская сторона приказала перестрелять всех этих придурочных захватчиков. Однако теперь уже эти солдаты отказались это делать. У тех, кто пытался идти воевать, однополчане отобрали оружие. Я серьезно!
– Это слишком странно, чтобы быть правдой.
– Это потому что она тебе не рассказала лучшую часть этой истории, – вмешалась Гретил.
– Они все были ушельцами, – закричал Джейкоб. – Прямо как мы!
– Молодец, ребятенок, не дал маме дорассказать, – Ласка посадила его на колени и поцеловала в кончик носа. – Здесь это уже стало легендой. По всему Персидскому заливу распространилась группа, сочувствующая ушельцам, – она работала в тех же сетях, используемых всеми остальными. Это позволяло обходить национальные брандмауэры. Так что прикрытие было. Как только ушельцы по обе стороны линии фронта поняли, что их сейчас пошлют убивать друг друга, они решили: «да пошло оно конем!» и составили план.
– Да гребись оно конем! – Джейкоб ударил воздух кулаком, а Стэн закатил глаза. Тэм была уверена, что ему тоже хотелось воспользоваться возможностью так удачно и безнаказанно выругаться. Гретил и Ласка решили, что мальчикам незачем учиться правильной ругани, если рядом нет хороших ролевых моделей. Поэтому им нравилось внимательно прислушиваться к ругани, но они не пытались ничего повторять, если не были уверены, что повторяют это правильно и используют по назначению. Когда они ругались, их оценивали и наставляли, так что им нередко приходилось краснеть. Это оказывало больший эффект на формирование их языка, чем то, что пытались делать другие родители.
– Это удивительно, – сказала Лимпопо, – почему генералы не расстреляли их с помощью дронов? Почему не остановили распространяющийся мятеж?
– Ходят слухи, что обе стороны отдали соответствующие приказы, а операторы дронов отказались их выполнять и никто не хотел раздувать этот вопрос. Последнее, что мечтает обнаружить каждый генерал, это то, что он командует армией из одного человека, окруженного армией, состоящей из всех остальных.
– Как давно это произошло?
– Когда это было, год назад? – спросила Ласка.
– Восемь месяцев, – сказала Тэм.
– Да уж. Это впечатляет. До нас сюда новости не доходят.
– Что я хочу сказать: ты не знаешь, что может произойти, и мы не знаем, но есть причина, чтобы сохранять оптимизм. Люди устали стрелять друг в друга.
Тэм зафыркала от смеха.
– Не думаю, что можно идти так далеко. Распространено… – она пыталась подобрать слово, – доверие к ушельцам. Чувство, что мы уже все выяснили. Когда ты понимаешь, что есть мир, желающий то, что ты должен отдать, очень трудно убедить людей идти убивать друг друга.
