Красные от стыда щеки напомнили, что у нее было тело. Мысли о своем теле напомнили ей о том, что ее пустили порожняком, припарковали ее, так как у нее развивался рак. Это она не придумала. Она припарковала себя после слезной вечеринки с парнями: крупными, прыщавыми подростками; там была Гретил: старая и печальная, усиленно пытавшаяся это скрыть; там были ее друзья. Там была Корделия, она ушла за пределы огражденного стеной города, где до этого жила вместе с папой. Корделия принесла с собой экран, на котором появилось лицо папы в режиме реального времени. Он говорил о чем-то безотлагательном и безысходном, что довело ее до слез. Но теперь она не помнила, что это было.
Ее пустили порожняком. Теперь она пришла в сознание. В комнате. Она осмотрелась. Полутьма. Приятный запах. Как лес, с оттенком ароматного водяного пара. Как будто рядом находился онсэн. Сера, эвкалипт. Она лежала на больничной койке с перилами. Она видела свет от инфографики по бокам койки, его отражение от темного, должно быть, каменного пола вокруг. Окно, тончайший луч солнечного света под занавешенными шторами. Она прислушалась к своему телу и поняла, что ничего не болит. От такого облегчения она практически заплакала. Перед тем, как ее пустили порожняком, все болело. Все время, по всему телу.
Она соединила руки и сжала ладони. Это чувство было… странным. Почему странным? Она не знала. Послышались шаги. Открылась дверь. Теперь она смогла оценить размеры комнаты. Не больше той спальни, где они жили с Гретил. Она почувствовала более сильные и резкие запахи онсэна. Ее кожа жаждала ощутить воду и пар. Ей хотелось сесть, но стоило ли это делать?
В дверях стоял человек. Мужчина. Он подошел к ней. Улыбка. Борода. Молодость. Он был одет во что-то странное, выглядевшее гладким, тугим. Она даже могла видеть все контуры его паха. Это было цельнокроеное одеяние. Такая одежда вышла из моды век назад, а может, было напечатано через пятьдесят лет после того, как она заснула. Сколько же времени прошло?
Мужчина улыбнулся. Она почувствовала головокружение. Лицо было знакомым. И это казалось невозможным. Она почувствовала его запах, приятный, запомнившийся после стольких дней и ночей, которые они провели вместе, пройдя тысячи дорог.
Она практически смеялась, когда выговаривала: Губерт Вернон Рудольф Клейтон Ирвинг Вильсон Альва Антон Джефф Харли Тимоти Кёртис Кливленд Сесил Олли Эдмунд Эли Вилли Марвин Эллис Николас Эспиноза. Потом рассмеялась. И он засмеялся вместе с ней. И в этом смехе рассеялись все мысли о том, что это мог быть сын Итакдалее, или его клон, или робот.
– Как такое может быть?
Он вытянул вперед руки, гладкие, без морщин, живая упругая плоть.
– Нравится?
Она взяла его руку, теплую, молодую, настоящую. Поднесла к щеке. Залила ее слезами.
– Как?!
Она смотрела на его руки, гладкие, без единого изъяна.
– Так же, как у тебя.
Головокружение вернулось и стало еще сильнее. Казалось, что комната вращается вокруг нее. Его рука была такой гладкой, потому что ее рука также была гладкой. Именно поэтому все казалось таким странным. Это была ее рука, но она была такая новая. Она провела руками по своему телу, ощупывая места, где подсознательно боялась найти хирургические шрамы и опухоли, сокращала мышцы ног, дотронулась до ягодиц, потом до лица. Снова уставилась на свои руки.
– Этого не может быть.
– На это ушло тридцать лет. С телами оказалось проще, всего-то – выращиваются на веществе для органов. Но вот мозги… Загрузить сканы обратно в них – это оказалось проблемой. – Он постучал по своей голове. – Трудно сказать, работает ли это как нужно. Но я чувствую, что это я.
Он коснулся своей руки, живота.
– Это ты, – она тоже коснулась своих губ, ушей, глаз, шеи. – А это я, – она проглотила ком в горле. – Наверное.
Она воспользовалась его помощью, чтобы сесть. Она чувствовала себя бодрой, словно и не спала все это время. Ощущения были непередаваемыми. Она как заново родилась. Кожу покалывало. Это было просто восхитительно.
– Гретил?
Он нахмурил брови:
– Мы работаем над ней. Умерла пять лет назад. Оставила скан. Надеемся, что через год, максимум через два, вернем ее назад. Выращиваем тело так быстро, как можем.
Усилием воли она удержала отваливающуюся в изумлении челюсть.
– Стэн? Джейкоб?
– Они перестали жить в телах десять лет назад. – Итакдалее пожал плечами. – Дети. Им не терпится поговорить с тобой. Думаю, они попытаются тебя убедить оставить тело и присоединиться к ним. Большую часть времени они проводят вне мира в смешанном квантовом состоянии, друг с другом и с другими такими же. У меня от одной мысли о подобном бегут мурашки по коже. Это работа для следующего поколения, не так ли? Как бы ты ни старался, эти маленькие уродцы всегда на поколение тебя опережают.
Она опустила ступни с края кровати и ощупала пол. Это была плитка, может, даже мрамор. Каждый шов она чувствовала всей своей нервной системой – щекотка на грани оргазма. Она вцепилась в его руку, голова кружилась от наплыва забытого ощущения счастья.
– Я чувствую запах онсэна.
– Мы построили еще одни «Б и Б». Полностью в ретростиле. Лимпопо ждет нас. Обе Лимпопо, на самом деле.
На сей раз челюсть не удалось удержать.
– Обе?
– Многие на это смотрят с неодобрением. Но никто их не третирует по этому поводу. И только одна из них снисходит до общения со мной.
Она встала, позволив простыни соскользнуть вниз, и стояла так некоторое время, совершенно обнаженной. Чувствовала игру воздуха на своей коже. Ощущения настолько преисполняли ее, что она снова села, не отпуская его руки.
– Наслаждайся. Ты удивишься, насколько быстро привыкнешь ко всему хорошему. Очень трудно отвергать обычную жизнь. Все становится дефолтным, каким бы новым оно ни было.
Он открыл дверь и повел ее по коридору.
Они проходили мимо других людей, которые улыбались и приветствовали их, голоса выпевали всевозможные акценты. Некоторые выглядели знакомо, как более старые версии людей, которых она когда-то знала. Другие смотрелись более молодыми версиями. Она могла бы поклясться, что увидела Тэм, но невообразимо юную. Подросток. Кузина? Дочь? Тэм?
Они приостановились у тяжелой двери онсэна, покрытой соляной коркой. Толстые деревянные доски разносили ароматный, теплый воздух. Он обнял ее. Она обняла его.
– Добро пожаловать домой, – сказал он.
Благодарности
Эта книга никогда не была бы написана без влияния книги Ребекки Солнит «Рай, построенный в аду», книги Дэвида Грэбера «Долг: первые 5 000 лет истории» и книги Томаса Пикетти «Капитал в XXI веке».
Выражаю свою благодарность Элис (конечно же!), Стивену Брусту, Скотту Уэстерфельду, Бартону Геллману, Патрику Боллу, Джону Гилмору, Роз Доктороу, Ноа Шварцу, Бьелле Коулман, Митчу Альтману, Квинну Нортону, Джо Уолтону, Киму Стенли Робинсону, Владимиру Верано и издательству «Third Place Books», Мэдлин и издательству «McNally Jackson Books», Бену Уизнеру и Американскому союзу защиты гражданских свобод, Джереми Борнштейну, Уильяму Гибсону.
