– Может, мне тогда отменять твои отмены?
– Надеюсь, ты не будешь этого делать, – она знала, как выиграть этот спор, и смотрела ему в глаза, не мигая. Он был еще юным, совсем недавно стал ушельцем, затаенный псих внутри него жаждал своей территории. И не было никакой пользы в том, чтобы спустить сейчас на этого бедолагу своего затаенного психа.
– Почему нет?
– Это неконструктивно. Наша цель – найти что-то такое, что будет доставлять нам радость. Войны по отмене сделанного к этому совершенно точно не приведут. В лучшем случае, все наше время будет уходить на отмену полезного труда друг друга. В худшем случае, все начнут делать базовый код более трудным для исправления другими.
Она закончила с сотовой изоляцией на своем верстаке, и комковатый герметик начал неровно высыхать. Она взяла губку и разгладила шероховатости.
– Хочешь, чтобы мы достроили это место? И я хочу. Давай вместе решим, как это сделать. Ты можешь начать с изучения старых обсуждений на форумах и узнать, наконец, как было принято это решение. Потом предоставить свои обоснованные возражения. Я обещаю с ними ознакомиться.
Это, конечно, было стандартной мантрой, но она пыталась быть искренней. Он был скользким типом. И она просто не хотела вывести его из себя. Она даже не хотела с ним разговаривать.
За ужином он подошел к ней, уверенный в себе, как морской лев. Это было еще до того, как достроили кухню, и они питались примитивными переработанными протеинами по технологии, разработанной УВКБ. Протеиновая кашица на палочке, содержащая все, что вам нужно для жизни, с большим разнообразием вкусов, но никто никогда не считал это едой. Оно отодвинулась, чтобы он присел на скамью рядом с ней, и передала ему кружку с водой. Они использовали пастеризаторы на солнечных батареях: большие черные бочки с теплообменным покрытием, в которых вода нагревалась до температуры, убивающей патогенные культуры. Жидкость после них была безвкусной. Она бросала в чашку веточки мяты, чтобы придать хоть какой-то вкус. Предложила немного мяты ему, собранной лично ею незадолго до того, как прозвучал звонок на обед.
Он помешал веточкой у нее в стакане и принялся за свой протеин, который на этот раз был в форме трудно разжевываемого брикета, напоминавшего по виду кукурузные чипсы с сыром, а пах так резко, что почти заглушал исходящий от него вонючий запах пота. Конечно, в те дни у них были трудности с ваннами, но далеко не критичные. Она пыталась придумать вежливый способ сказать ему, насколько полезным бывает иногда мыться, чтобы не давать повод трактовать это как приглашение к сексуальному времяпровождению.
– Ты уже все прочитал?
Он кивнул и продолжил жевать.
– Да, – наконец сказал он, – я подсчитал статистику по репозиториям. Ты вожак стаи, на порядки превосходящий всех в округе по крутой экспоненциальной кривой. Я даже понятия не имел. Серьезно, большой респект.
– Я не слежу за статистикой. И в этом-то все дело. Я не смогла бы полностью написать весь код, а если бы и смогла, то попросту не захотела бы, так как это место было бы отстойным, если бы мы постоянно проводили конкурсы, кто добавит больше строк в код или кирпичей в конструкцию. Это как соревнование на создание самого тяжелого в мире самолета. Какие выводы мы сделаем, если узнаем, кто из нас внес больше кода или правок, чем все остальные? Что мы должны работать усерднее? Что мы идиоты? Что мы медлительные? Кому какое дело? Большинство фиксаций в нашем базовом коде являются историческими, внесенные теми, кто писал библиотеки, отлаживал, оптимизировал, исправлял их. Наибольшее число фиксаций в этом здании делали те, кто обрабатывал сырье, придумывал, как обрабатывать сырье, добывал сырье и…
Он поднял обе руки вверх:
– Хорошо. Может, и не ты сделала всю работу, но ты делаешь гораздо больше, чем кто-либо еще. Почему бы сообществу это не признать?
– Если ты делаешь что-то только для того, чтобы другие похлопали тебя по плечу, то работаешь гораздо хуже другого человека, который старается для своего внутреннего удовлетворения. Нам нужно наиболее оптимальное здание. Если мы настроим систему таким образом, чтобы люди соревновались за признание себя в числе лидеров, мы способствуем всяческим играм и манипуляции со статистикой, даже таким нездоровым вещам, как бессмысленная сверхурочная работа, с одной лишь целью: победить всех остальных. Мы становимся командой, состоящей из несчастных людей, делающих работу субстандартного качества. Если мы создаем системы, в которых люди уделяют все внимание развитию своих навыков, совместной работе и оптимизации производительности, мы построим прекрасную гостиницу, где живут счастливые, дружно работающие люди.
Он кивнул, но это его совершенно не убедило. Она хотела сказать: «Я вложила сюда больше труда, чем кто-либо еще, поэтому по твоей идеологии я должна здесь командовать. И как главная здесь, я говорю, что человек, который сделал больше всего, не должен быть здесь главным. Вот так». Это заставило ее улыбнуться, и она представила его смущенным и осуждаемым, так как вспомнила себя салагой, не знавшей, что она делала и вообще должна ли она это делать.
– Не верь мне на слово, – сказала она, – лучше повторно открой обсуждение на форуме, обоснуй свое мнение и посмотри, убедишь ли ты остальных. Привлеки людей на свою сторону.
– Я подумаю над этим.
Она точно знала, что этого он делать не будет. Отсутствие лидеров в гонке создания общества без руководства оскорбляло его настолько, что он сам не мог осознать границ этого оскорбления.
Через три недели завязалась война отмен фиксаций, которая потрясла «Б и Б» до их фундамента в прямом смысле этого слова.
Чучело тщательно изучил каждый проект совместного строительства в сети на наличие модулей игрофикации
[15]. Их было множество: значки и золотые звезды, работы новичков-прохиндеев убеждали, что можно построить идеальное общество точно так же, как можно приучить младенца к горшку: повесить на стене график, помечая наклейкой-смайликом каждый день, когда младенец какал в горшок, а не в памперс.
Результаты этих экспериментов были потрясающими. Если требовалось смотивировать людей на их самом инфантильном уровне, все, что нужно было сделать, это раздавать сладости для хороших мальчиков и девочек, а плохих заставлять стоять в углу. Он собрал вместе ссылки на видео и аналитические отчеты по самым успешным проектам.
Сначала Лимпопо старалась сдерживать свои возражения и контрдоводы и подходить к его идеям добросовестно и без злобы, что всегда было главным козырем в спорах ушельцев. Она аккуратно игнорировала эмоциональность его слов, прочитывала его записи по три раза, чтобы понять каждую деталь в его многословии, отвечала кратко, исчерпывающе и без оттенка неуважения.
Он не понял, когда она полностью уложила его на лопатки. Это как спорить с чат-ботом
[16], чьи цепи Маркова
[17] запутались в патерналистском жаргоне тюремного начальства и нелицензированных работников детских садов. Ежедневно с понедельника по пятницу она спокойно разбивала все его аргументы, а субботним утром он снова использовал понедельничные аргументы, как будто надеялся, что она ничего не заметит.
