В рюкзаке Лимпопо лежало снаряжение, которое позволило бы ей в самом экстремальном случае прожить один день в лесу. Она разожгла огонь под своей печкой, подкладывая туда ветки, пока воздух не начал нагреваться от их сгорания и динамо-машина, от которой запитывался аккумулятор, не начала жужжать, включая эту идиотскую лампочку, оповещая о том, что печка не нуждается в дополнительном топливе.
Она сделала чай. У нее была книга складных чайных чашек, содержащая листы полужесткой пластмассы, которую можно было согнуть по трафарету в кружки с ручками различной геометрической формы. Они ей очень нравились, так как напоминали компьютерную отрисовку чашки в низком разрешении, как будто ее перенесли с допотопного экрана в физический мир. Чайник представлял собой выдвижной цилиндр, который она заполнила снегом, дойдя до нетронутого заснеженного места на краю открытой местности. Все это время Джимми и его команда подозрительно наблюдали за ней, а ее люди смотрели с легким недоумением.
После того, как чай был заварен, она налила его в кружки и раздала по кругу. Оказалось, что складывающиеся чашки имелись и у других людей. У некоторых оказались даже кружки из сверхплотных казинаков, склеенные медом с пасеки «Б и Б», прочные как камень и твердые как античные солнца – восхитительный домашний вкус для любого, кто жил в «Б и Б».
Почему люди подобно белкам держали у себя эти вещи? Потому что как только кто-то начинал говорить о нормировании продуктов, стремление делать запасы становилось непреодолимым.
Как только она начала делиться чаем, тяга к накоплению запасов начала пропадать. Можно было жить в мире, соответствующем твоим надеждам, или жить в мире, которого ты боялся – окружающий мир всегда соответствовал твоим надеждам или страхам. Она вытряхнула все из своего рюкзака, нашла одеяла и раздала их людям без курток. Она сняла свою куртку, чтобы добраться до жилетки с начесом, сняла ее и отдала дрожащей от холода беременной женщине, которая пришла к ним совсем недавно и имени которой она еще не успела узнать. Затем, предупреждая холод, надела куртку обратно. Куртки было достаточно, даже если просто стоять на месте. Аккумуляторов в ней хватало на несколько дней и при более сильных холодах.
После этого все начали нормализацию своей верхней одежды: тихая всеобщая проверка как минимум пятидесяти человек, практически всех давних обитателей «Б и Б». Проверив одежду, они начали осматривать снаряжение. Этот стихийный ритуал начался с неспешной торжественности, а закончился смехом в лицо Джимми и его боевым, жадным качкам.
Они растерялись, понятия не имея, как все это воспринимать. Джимми был похож на загнанного в ловушку зверя. Лимпопо вспомнила этот взгляд человека, готового сорваться в истерике, и это ей совсем не понравилось. Пришло время делать ответный ход.
– Хорошо, – и хотя она говорила тихо, голос ее был слышен всем. Если кто-то негромко разговаривал, на него шипели, пока не устанавливалась полная тишина. – Где начнем строить? У кого какие идеи?
– Строить что? – требовательно спросил Джимми.
– «Бандаж и брекеты II», – ответила она. – Но надо будет подобрать название получше. Сиквелы – отстой.
– Что вообще ты несешь? – совершенно определенно, у него начиналась истерика.
– Ты отобрал у нас этот дом. Мы построим себе получше.
– Издеваешься? Ты готова сдаться вот так, просто опустив руки?
– Нас называют ушельцами, потому что мы уходим, – она не добавила: понятно тебе, недоумок. Этого и не нужно было говорить. – Это большой мир. Мы можем построить что-то гораздо лучшее с учетом всех сделанных здесь ошибок.
Она смотрела на него. Его рот приоткрылся от удивления. Она знала его как облупленного. Еще секунда, и он заговорит…
– Но это…
– Конечно, – она начала вдавливать его в землю, как асфальтоукладочный каток, – высока вероятность того, что ты со своими друзьями просто разрушишь это славное место. Когда вы уйдете отсюда, мы вернемся и используем развалины для получения сырья, – она снова сделала трюк с паузой, выжидая.
– Ты не…
– Если, конечно, ты не сожжешь здесь все дотла и ничего не разграбишь.
Поведется ли он на это третий раз? Да, поведется…
– Я не поведусь на твои…
– Ты, наверное, планируешь забрать у нас личные вещи, раз уж национализировал наш дома в пользу Народной Республики Меритопия?
Если придерживать сарказм при каждом его проявлении, впоследствии он становится более изощренным. Слова Лимпопо ударили прямо по его умственной мошонке, и она явственно это почувствовала. Четыре раза она не давала ему ничего сказать, а потом ударила наотмашь. Это было так прекрасно и так неприлично. Но сейчас-то уж наплевать. Этот гад отобрал у нее дом.
– Ну смотри, – на этот раз он сам все сделал за нее, не веря, что ему удастся вставить слово, а когда она его не перебила, он замолчал, как будто язык проглотил. Тут уже заржали его спутники-дебилы. Он был всесторонне опущен и стоял там со спущенными метафорическими штанами. Лицо его стало пунцово-красным. – Нам вовсе не нужно этого делать…
– А мне кажется, что нужно. Ты четко дал понять, что настолько одержим этим местом, что хочешь получить его в свое полное подчинение. Ты проявил себя как монстр. А когда мы встречаемся с монстром, то просто тихо отходим в сторону и даем ему обглодать желанную кость. Однако мы знаем, что в мире можно найти и другие кости. Мы знаем, как делать кости. Мы можем жить так, как будто настали первые дни лучшего мира, а не как будто мы герои начальных страниц романа Энн Рэнд
[20]. Забирай это место, но нас здесь не будет. Мы все уходим отсюда.
Было видно, что его вдруг посетила блестящая идея.
– Я думал, что у вас здесь нет лидера. Что это еще за «мы»? Разве вы все не видите, что она просто манипулирует вами…
Она подняла руку, и он тут же замолчал. Она ничего не сказала, просто держала руку поднятой. Итакдалее, спасибо ему, поднял руку следующим. Через несколько мгновений вокруг вырос целый лес рук.
– Мы проголосовали, – сказала она, – и ты проиграл.
Один из его амбалов (она вдруг подумала, что же он такого пообещал им в этом месте) в сердцах сказал: «Че-е-о-о-рт».
Она всегда выигрывала.
– Джимми, нам можно забрать вещи?
Джимми, да будут благословенны пальцы и щиколотки его ног, сказал:
– Нет, – стиснул зубы и мятежно поднял подбородок. – Нет. Пошли вы все.
Ночью будет холодно, но не смертельно. Они знали, где еще остались полуразрушенные строения, которые дадут им временный приют и где можно найти много полезных вещей. Когда они снова попадут в радиус действия сети ушельцев, они смогут рассказать, что с ними произошло, и выложить видеоролики, снятые с десятка поблескивающих объективов (все, что она смогла насчитать), а потом полагаться только на доброту незнакомых людей. Они отстроятся заново.
