– Ты как раз этим и занимаешься? Нейровизуализацией?
– Я? Нет, только чистая математика. – Она ухмыльнулась. – Тот предварительный этап, через который проходит сим… Моя работа. Работала над этим в Корнелле, даже заключила контракт пожизненного найма! Предыдущий подобный контракт они заключали так давно, что никто понятия не имел, как ввести его в систему расчета зарплаты! – она засмеялась в полный голос, да с такой силой, что Ласка невольно подумала о шуме водопада. – Затем меня технически перевели в отдел исследований и разработок, который выдавал лицензии каким-то однодневным организациям, типа «Палантира» и многим другим, затем внезапно мне урезали все финансирование на любые дальнейшие работы. Мои аспиранты исчезли, согласившись на какие-то сверхсекретные должности в Вашингтоне. Но я могла сложить два плюс два и понять, что к чему. Любой математик знает, что первым и лучшим работодателем для математиков является АНБ
[27], и как только ты начинаешь работать над чем-то серьезным, значит, ты или работаешь на них, или совсем не работаешь. Пару месяцев я околачивалась в своей лаборатории, потом стала ушельцем.
– Похоже, что не только ты одна, – сказала Ласка.
Эта крупная женщина выглядела серьезной, и Ласка увидела могучий интеллект и страсть, которые сияли в ее темных глазах, подпираемых круглыми бронзовыми щеками.
– Я упомянула фараонов. Это древняя магия. Люди мечтали о чем-то подобном очень давно, еще с тех пор, как мы только начали думать, куда уходят мертвые и что случится, когда мы к ним присоединимся. Возникла мысль, что это должен кто-то контролировать, что социопаты, взобравшиеся на самый верх пирамиды дефолтного мира по черепам других, должны решать, кому умирать, когда на самом деле никто не должен умирать, вообще. Да пошло оно все.
Мои родители были помешаны на математике. Я росла в большом старом, разваливающемся доме, доверху забитом древними компьютерами. Итака была замечательным местом для практических занятий по компьютерной археологии. Компьютеры, на которых играл мой папа, когда его родители приехали сюда из Мексики, были эдакими каменными топорами. Наспех собранные, совершенно маломощные. По стандартам того времени они были истинным чудом, однако с каждым годом мощности, предназначенные для работы космических программ, можно было разместить на микросхеме, которую начали вставлять в детские игрушки. Теперь нам нужны все имеющиеся у нас компьютерные мощности, чтобы поддерживать бедную Бес в ее слабом, нестабильном состоянии. Однако мало кто может отрицать то, что довольно скоро мы сможем делать гораздо большее с меньшими затратами.
Она выглядела уставшей. Ласка тоже едва держалась на ногах. Сколько дней она не спала? Два?
– Конечно, это до смерти перепугало зотт, которые хотели сделать бессмертие только своей прерогативой. Секрет выгрузки сознания заключался в том, что это стало серьезной проблемой, связанной с ушельцами. Когда ты думаешь, что можешь жить вечно, ваши дети могут жить вечно, все, кого ты знаешь, могут жить вечно, – что-то должно произойти.
Она терла лицо руками. Оттенок ее ногтей, перламутрово-серый, напоминал Ласке о матери, у которой был целый гардероб вещей такого цвета. Благодаря ему мама даже попала в какую-то желтую прессу. Ласка подумала, уж не из-за подсознательных ли проблем со своей мамочкой она обратила на Гретил внимание.
– Мне хочется кофия, но вместе с этим жутко хочется спать. Только кофием и живем. О чем я говорила? Ну да, бессмертие. Одно дело представить жизнь в работе на обогащение какого-то потомственного глобального серого кардинала, когда и ты, и он будете жить на этой земле всего восемьдесят лет. Это не важно, насколько богат этот урод, сколько раз он сменит свою печень на черном рынке, все вместе даст ему всего десять-двадцать дополнительных лет жизни. Однако знать, что делаешь этих жадных ублюдков бессмертными, которые подобны богам, что разделят все человечество на бессмертных олимпийцев и мух-однодневок, чтобы первые не только жили значительно лучше, чем могут себе представить вторые, но и жили вечно…
Она вздохнула:
– Они испуганы. Они начали поднимать зарплаты – не помогло. Предлагали компенсационные выплаты – напрасно. Акции – и снова пролет. Друг клялся, что какой-то зотта пытался включить его в свою семью через женитьбу, чтобы этот друг не отвернулся от них. Эти ублюдки готовы продать своих детей ради бессмертия. Не важно, что мы делаем, они в конце концов найдут достаточно ученых и лаборантов, чтобы добиться нужных результатов. Наука может сопротивляться власти, но у нее нет иммунитета. Вот такой получается скоростной забег: или ушельцы расскажут миру, как стать бессмертными, или зотты объявят себя вечными богами-императорами.
Ласке выдали матрас, изготовленный из губки с большим количеством пружин и миллиардом изолированных отверстий. Она развернула его рядом с матрасом Гретил с волнующим предвкушением секса, однако к тому времени, как они разделись и залезли в свои спальники, они успели глянуть друг на друга, улыбнуться, и тут она почувствовала, как последние силы оставляют ее тело и веки непроизвольно закрываются.
Последнее, о чем она подумала, была раса вечных повелителей, о которых рассказывала Гретил, и о том, как ее отцу понравилась бы эта идея.
* * *
Через неделю все перестали ходить, пригибаясь к земле и ожидая, что потолок с минуты на минуту рухнет под натиском дронов, прилетевших завершить начатую работу. Журналисты и эксперты в дефолтном мире определили, что лаборатории ушельцев были полностью стерты с лица земли, а фотографии обгорелых трупов, которые разошлись по сети ушельцев, просочились и в дефолтный мир. Общее мнение было таким, что вероятность второго авиаудара по подземному комплексу, наличие которого никогда не было такой уж тайной, и который был раскрыт в считаные дни после атаки, очень мала. Однако они все равно проводили учебные эвакуации.
Туннели были полностью заставлены, но не медицинскими приборами, а компьютерами. Совершенно абстрактно Ласка знала, что компьютеры – это нечто физическое. Однако те компьютеры, с которыми она работала в сознательном возрасте, были очень малы, практически невидимы – электронная крапинка, вставленная в нечто большое, чем можно управлять с помощью неповоротливых людских рук. Где-то далеко стояли до отказа забитые компьютерами центры обработки данных с системами кондиционирования воздуха, бронированными стенами и дверями. Однако такими их показывали в низкопробных сериалах, посвященных глобальной войне с терроризмом. Она предполагала, что эти геометрически совершенные строения с туннелями обдува, не пробиваемыми бомбами бетонными перекрытиями, гигантскими охладителями имели точно такое же отношение к реальности, как голливудские банковские сейфы походили на настоящие.
Были ли «настоящие» центры обработки данных чистыми, многоуровневыми террасами, обставленными аэродинамическим оборудованием, она не знала, но центры обработки данных ушельцев коренным образом отличались от такого образа. По округе пошла весть о потребности в вычислительных мощностях. Люди приходили с теми «лошадиными силами», что были у них в наличии. Они подключали свою технику к главному балансировщику нагрузок
[28], с которым работали лучшие умы компьютерных наук. «Балансировщик нагрузок» стало волшебной фразой, проклятием и заклинанием одновременно. Всегда что-то шло не так, однако он творил чудеса, так как разнообразие всяческих устройств, которыми были заставлены все туннели и которые были соединены мотками оптоволокна в резиновых розовых оплетках, давали такое количество вычислительных циклов, что Бес пришла в сознание.
