– Я говорила с Ситой, – сказала она.
– Думаю, что мы здесь говорим о том же, – сказала Гретил.
– Мне это не нравится, – сказала Тэм, – одно дело убить врага, другое – ставить над ним медицинские эксперименты. Если использовать этих двоих как подопытных кроликов, то мы встанем на ту дорожку, с которой уже не будет возврата.
У Ласки от внезапного понимания закружилась голова.
– Вы собираетесь пустить порожняком этих двоих?
– Не только их, – сказала Гретил. – Наших тоже. Яна и Квентина. Тех, что в коме, – Ласка уже слышала их имена, но совершенно о них забыла. – Нам нужно уходить. Логистика должна быть сведена к минимуму.
– Мы должны были уйти в тот день, когда нас разбомбили, – сказала Тэм, – но остались, так как эти люди считают, что они на шаг отстоят от избавления от смерти, и когда это произойдет…
– Любые прогнозы здесь бессмысленны, – подытожила Гретил. – Все не так плохо, Тэм. Мы все думаем о наших поступках, потому что нас преследует смерть. Если мы отсканируемся и станем симами, то настанет настоящий конец дефицита – больше не нужно будет уходить из-под прицела, если, конечно, возвращение к жизни не займет дольше времени, чем то количество часов, которое людям придется провести в мире ушельцев. Это действительно круто.
Тэм покачала головой.
– Да, сколько я помню себя ушельцем, нам все время говорили, что это будущее вот-вот выглянет из-за ближайшего угла.
Гретил похлопала ее по коленке.
– Никто из нас не может сказать, когда придет срок. Но сегодня мы близки к прорыву как никогда прежде. И зотты так думают. Они отправляют очень дорогих убийц, которые должны перерезать нам глотки.
– Дешевая страховка, – сказала Тэм. – Учитывая, сколько у них денег, они даже не заметят, что эти двое пропали.
– Вполне возможно. Но почему они вообще так распереживались, как будто произошло что-то необратимое?
Ласка подумала о своем отце.
– После того, как ты сложишь все свои деньги в одну большую кучу, дальше эта куча будет только расти. Они уверены, что ты должен быть рожденным по любви ребенком Лекса Лютора
[34] и Альберта Эйнштейна, чтобы нанимать инвестиционных брокеров, обязанных ежегодно подкидывать дополнительные десять процентов в твою кучу, что наличие богатства делает их умнее всех остальных. Поэтому если кто-то решил, что нужно уничтожить каждый комплекс Университета ушельцев на нашей планете, он мог пошевелить мизинцем и позже поздравить себя с наличием у себя такой сверхчеловеческой решимости, мастурбируя при этом на трупы.
– Что ты хочешь сказать…
– Если кто-то, обладающий такой суммой, что даже невозможно сосчитать нули, решил вас уничтожить, это не значит, что вы делаете что-то исключительное. Это может быть просто охота за трофеями.
Гретил встала, потянулась, высоко подняв руки над головой. От этого у Ласки тоже сладостно потянуло в спине. За долгие переполненные работой дни ее мышцы закоченели.
– Вполне может быть, – сказала она. Все знали, что Ласка была бедным ребенком богатых родителей. Это было самой трудно хранимой нетайной на территории Университета.
Казалось, что все постоянно пялятся на нее, осуждают за спиной ее поступки. Она знала, что не стоило поддаваться паранойе до потери сна, однако не могла отогнать от себя чувство, что она здесь посторонняя, и ничего не сможет сделать, чтобы стать своей.
– Не знаю, насколько это рационально, – сказала Тэм, – но факт остается фактом: кто-то во внешнем мире считает, что нас нужно уничтожить. Мы должны постоянно двигаться, не дожидаясь взмаха топора палача. Если твои друзья-вивисекторы используют тех двоих для своих медицинских экспериментов, нам крышка, куда бы мы ни пошли, как, впрочем, и всем ушельцам. Некоторые вещи так просто не делаются.
Гретил выглядела хладнокровной, как глыба льда. Ее неспособность раздражаться восхищала Ласку. Она была, черт возьми, настоящей земной богиней!
– Почему ты считаешь, что кто-то об этом узнает?
Тэм скривилась:
– Не будь идиоткой, идиотка. У нас тут завелся стукач. Все в мире знают, чем мы занимаемся. Половина наших экспериментов уже занесена в долбаную Википедию. Как минимум, один шпион, а то и больше.
– Возможно, это ты, – сказала Гретил, притворяясь, будто не замечает, что губы Тэм находятся в считаных миллиметрах от ее носа. – Может, ты пришла сюда, чтобы следить за нами и довести до истерики. А может, ты решила к нам присоединиться и теперь просто предупреждаешь, потому что получила секретную информацию о следующем ударе. Может, ты просто хочешь уничтожить тех двоих, так как знаешь, что они тебя выдадут.
– А ведь такой образ мыслей совсем не глуп, – сказала Тэм и улыбнулась. Гретил улыбнулась в ответ. – Во всяком случае, ты демонстрируешь подходящую для этой ситуации паранойю. А что насчет твоей девчушки? – сказала она, ткнув пальцем в сторону Ласки.
– Тебе не кажется, что я была бы слишком очевидным стукачом? Зотты ведь не дураки.
– Ты вводишь нас в заблуждение, – парировала Тэм. Она улыбнулась, и Ласка сказала этому голосу в своей голове, что все это просто шутка, однако сейчас у нее в голове крутилась только одна фраза: «Ха-ха, серьезно?». – Они знают, что это настолько очевидно, что тебя бы никто не подозревал.
– Такое могло прийти в голову только тому, кто действительно считает, что он Лекс Эйнштейн. Но это неправда.
– Именно, поэтому ты…
Запястье Ласки завибрировало. Она кинула быстрый взгляд вниз и сказала:
– Надо идти. Поговорим об этом позже.
* * *
Они следовали за ней по пятам, когда Ласка стремительно мчалась в лабораторию когнитивной науки. ГК ждал ее, но она пробежала мимо него прямиком к стене.
Она не была исследователем, привычным к чтению инфографики, но сразу поняла: что-то изменилось.
– Привет, красотуля, – произнес голос Бес. Слова появлялись на экране, что приводило к появлению всплесков аналитических данных на графиках. В отслеживании было меньше угрожающих предупреждений.
Диск тахометра, на который Ласка приучила себя обращать пристальное внимание, отображал доступные циклы в кластере, где работал сим. Теперь он был таким ярко-зеленым, каким Ласка его еще не видела за все время работы здесь.
– Привет, Бес. Ты модернизировалась? У тебя теперь больше свободного пространства, с которым ты, наверное, уж и не знаешь, что делать.
– Конечно модернизировалась. Мы добились своего. Вернее, я добилась.
– Добилась чего? – но она знала ответ. Он был очевиден. Не нужно было быть экспертом, чтобы читать инфографику.
– Я решила проблему. Я стабильна – метастабильна. Я могу самостоятельно регулировать свое состояние. И не только. Я могу делать это бессознательно, даже не понимая, что именно делаю. Есть подпрограмма предварительного этапа, которая работает ниже моего порога сознания, практически на базовом уровне, практически без разветвлений, она помещает ту меня, которая знает, кто я такая, в определенную канву.
