– Это хорошая мысль, но, по большому счету, детская, – сказала Гретил. – Основная идея в отсутствии объективных заслуг. Ты можешь верить в это, если делаешь что-то качественное. Но в математике очень просто увидеть, кто в действительности имеет заслуги. Нет смысла притворяться, что в каждом болване спит Эйнштейн.
– Эйнштейн не сдал математику, – быстро сказала Ласка. Эйнштейн часто упоминался в подобных разговорах.
– Там была не математика, а арифметика. Люди, которые могут хорошо складывать в уме, не занимаются математикой. Они просто вычисляют. Но никто не может сравниться в вычислениях даже с самым медленным компьютером. В этом весь трюк. Арифметика – это не математика. Знать, какие арифметические действия надо использовать, – вот математика.
Ласка вздохнула. Ученые относились к жителям «Б и Б» со снисходительностью развлекающихся профессионалов, если речь заходила о науке, однако она предполагала, что Гретил на ее стороне.
– Никто не может заниматься наукой сам по себе, ведь так? Посмотри на то, что сделали Бес и ГК. Это была командная работа, каждый вносил свой вклад. И даже в этом случае мы не знаем, сможем ли вернуть ГК.
Гретил повернулась на бок к ней лицом и погладила своей маленькой сильной ладонью тело Ласки, проведя от подбородка до лобка, а потом положила руку Ласке на бедро. Никто из ее любовников так ее не ласкал. У нее даже мурашки пошли по коже. Гретил могла контролировать ее, как хотела. Это даже испугало ее, но в хорошем сексуальном смысле. Когда Гретил ласкала ее, на ее лице читалось выражение предельной концентрации, и Ласка чувствовала себя полностью в ее распоряжении.
Теперь Ласка убрала ее руку со своей ноги. Обсуждение было серьезным, поэтому ей хотелось действовать и разговаривать обдуманно. Лимпопо так четко все объяснила. И Ласке теперь совсем не хотелось ударить лицом в грязь.
– Мы все были нужны для реализации проекта выгрузки сознания. В мире есть и другие незаменимые специалисты. Но не каждый специалист является незаменимым. Посмотри, что ты сделала с Бес, всячески поддерживая ее, отвлекая от дурных мыслей. Ты была просто превосходна, но есть и другие, которые на твоем месте оказались бы так же хороши. Не будь тебя, нашелся бы кто-то другой, кто выполнил бы эту работу.
Теперь возьми Бес. Она была незаменимой. Мы не смогли бы вернуть ее без ее помощи! Мы работаем в разных сферах, но внимательно отслеживали ее поле деятельности. Вряд ли в мире есть кто-то, кто сможет делать то, что делает она. Она в прямом смысле единственная в своем роде. Я вот не единственная. Я хороший специалист, но, в конце концов, я инженер-математик с претензией на занятие чистой математикой. Есть чистые математики, потратившие десятки лет на размышления над алгебраическими действиями, способными доказать топологическую эквивалентность чашки кофе и пончика. Волшебники из других измерений. Твои люди все сражаются за какую-то своекорыстную чушь, а это корень всего зла. Нет на свете более своекорыстной ерунды, чем отношение к себе как к особенной снежинке, которую невозможно заменить, к которой все должны относиться как к безукоризненной и чистокровной личности, когда есть десять таких же, как ты, кто выполнит твою работу ничуть не хуже тебя. Особенно если ты помогаешь единственному человеку, которого действительно невозможно заменить.
– Я все это слышала уже сто раз. Мой папа теми же самыми словами пытался объяснить мне, почему нужно платить своим рабочим только самый минимум, а себе брать столько, сколько сможешь. Я сказала ему, что у него есть «незаменимый» навык управления бизнесом, но он не в состоянии справиться с этим в одиночку. А причина, по которой другие люди приходят к нему, чтобы помочь, также не связана с этим магическим навыком «незаменимости». Все потому, что им нужны деньги, и эти деньги у него есть.
Гретил задумчиво двигала челюстью вправо-влево.
– Ты предполагаешь, что раз зотты говорят о меритократии и раз у них дерьмо вместо мозгов, то и меритократия – тоже дерьмо. Это как астрология и астрономия: астрология говорит об орбитальной механике, но и астрономия говорит о том же самом. Однако астрономы говорят об орбитальной механике, потому что они систематически наблюдают за небом, строят опровергаемые гипотезы на основе своих наблюдений и отталкиваются от них. Астрологи говорят об орбитальной механике, потому что это звучит по-научному и позволяет им пудрить мозги лохам.
– Тогда мой папа астролог?
– Ну вот, ты только что оскорбила астрологов.
Они засмеялись. Ласка расслабилась. Поливание грязью ее отца здорово их объединяло. Гретил использовала его как реальное воплощение всего зла, которое только есть в этой системе. А Ласка с удовольствием ей подыгрывала, хоть у нее и были на то свои причины.
– Твой папа напоминает обрюзгшего графа, который нанял придворных астрологов, чтобы те приносили в жертву цыплят и уверяли его в том, что он пуп земли.
– Ты говоришь про экономистов, – сказала Ласка.
– Ну, конечно, я говорю про экономистов! Думаю, что нужно быть математиком, чтобы понять, какими эти экономисты являются идиотами, насколько астрологичны все их формулы. Не хочу обидеть твою эгалитарную сущность, но тебе не хватает образования, чтобы понять, насколько глупы их аккуратные формулы и уравнения.
Ласка застыла. Она знала, что Гретил шутит, однако ей вовсе не нравилось, когда кто-то говорил о том, что она «не в состоянии» вести диалог, пусть даже и в шутку. Она подавила в себе это чувство, попыталась найти то, что загорелось в ней, когда о тех же самых вещах говорила Лимпопо.
Если Гретил это и заметила, то не подала вида.
– Твой папа нанимает экономистов для интеллектуального прикрытия, чтобы доказать, что его династическое благосостояние и политическое влияние есть результаты комплексного механизма самокоррекции с мистической силой выбирать достойных из многолюдной человеческой толпы и наделять их полномочиями вести за собой все стадо. У них есть целый словарик научных терминов, который служит для восхваления таких людей, как твой отец. В этом словаре имеются такие слова, как создатель рабочих мест. Как будто нам нужны рабочие места! Я имею в виду, что я точно знаю, что никогда больше в жизни не захочу ходить на работу. Я занимаюсь математикой, потому что не могу остановиться. Потому что я нашла людей, которым нужны мои математические способности, чтобы создать что-то потрясающее.
Если хочешь заплатить мне за занятие математикой, то это потому, что ты а) понял, как довести меня до голодной смерти, если я не буду работать, и б) ты хочешь, чтобы я занималась какой-то скучной, идиотской математикой, не вызывающей во мне внутренней заинтересованности. «Создатель рабочих мест» – это человек, который определяет, как напугать тебя страхом перед голодной смертью, если ты не будешь делать то, что он скажет. Я наблюдала за вашими детскими коммунистическими праздниками, когда жила в дефолтном мире и думала, что вся эта фигня что-нибудь да значит. Я так злилась на вас, что просто с ума сходила. А поняла почему, только когда стала ушельцем. Каждый раз, когда вы вторгались на пустой завод и включали станки, вы доказывали мне, что я – рабочая лошадка, с раздираемыми в кровь губами, когда я тащу телегу для человека, у которого в одной руке кнут, а в другой – мешок овса.
