Она дошла до края лагеря, желая уйти как можно дальше от людей и найти место, где можно в безопасности постоять на одной ноге, чтобы наконец одеться. Она зашнуровала ботинки и встала, стянув рубашку с ветки дерева и надев на себя, пытаясь преодолеть накладывающиеся друг на друга уровни капиллярного материала, термоизолирующего материала и разноцветных лоскутков, сшитых длинными полосами. Этот крой она придумала сама, за что получила множество похвал от других ушельцев, начавших создавать свои копии. Одевшись и обувшись, она успокоилась. Она провела руками по рубашке, которая смотрелась теперь чертовски хорошо и стала общепризнанным техническим и эстетическим триумфом, чем она так гордилась.
Она потерла щеки ладонями, затем уперла руки в бока и взглянула на небо. Когда-то давно она проводила летние ночи в семейном коттедже, глазея на небо, усеянное неисчислимыми холодными звездами, которые напоминали ей о том, сколь незначительно человечество, и успокаивали, так как отсюда следовал вывод, что ее отец тоже ничтожная букашка. Иногда в эти ночи звездосчетов к ней присоединялись кузены, к некоторым из них она испытывала какие-то теплые чувства, и она вдруг с болью подумала о них, с кем никогда больше не увидится, кто извратился в мире зотт, погрузившись в этот мусор самообмана.
Вдруг что-то привлекло ее внимание, показавшись из-за кромки леса. Это была «Лучшая нация». Она увидела и услышала его одновременно, что в большинстве случаев совершенно не сочеталось, так как дирижабли должны были включать винты лишь в экстренных случаях. Они были транспортом, который летел по ветру, сох, когда светило солнце, и вообще относился к природе как к фиче, а не багу
[48]. Вой винтов усиливался. Сначала он походил на жужжание насекомого, потом на гул, а в конце раздавался уже раскатистый рев. «Лучшая нация» должна была лететь в Новую Шотландию.
Из леса подул ветер, от которого она покрылась гусиной кожей. Волосы на шее встали дыбом. Она словно окаменела, наблюдая за дирижаблем, проплывавшем по небу и качавшимся из стороны в сторону, словно сражавшимся со всеми ветрами. Дирижабль увеличивался прямо на глазах, и она с запозданием поняла, что он снижался и одновременно заваливался набок. Он вдруг почувствовала, как в ушах отдаются биения ее сердца.
– ПОМОГИТЕ! – закричала она, совершенно не это имея в виду. – ПОМОГИТЕ ЖЕ! – Она ударила по своим интерфейсным поверхностям, включила свои камеры и датчики, совершенно не отдавая себе в этом отчет.
Звук собственного крика вырвал ее из ступора. Она побежала через лагерь в сторону дирижабля. За ним по небу двигались невидимые темные тени, которые можно было различить, только когда они загораживали звезды. За жалобным ревом винтов не слышался пронзительный шум двигателей, работавших на износ уже далеко за пределами своего запаса прочности.
Вокруг начали собираться люди, нацеливая свою оптику в небо. Кто-то кричал. Ругался. Веер тонких фиолетовых лазеров осветил небо настолько ярко, что больно стало смотреть. Они сошлись на черной тени, следовали за ней рывками по всему небу. Ласка проследила, откуда шли лучи, увидела, что трое сотрудников Университета быстро собрали водородные ячейки в конструкцию, напоминавшую зенитное орудие, установленное на широком металлическом листе, который эти трое придавливали к земле своими ногами. Она поспешила к ним и встала на лист, что позволило двоим другим подойти ближе к рабочим элементам.
Дрон на пути лазеров задымился и упал. Лазеры проводили его до верхушек леса. Как только лучи коснулись верхушек, хвоя воспламенилась, но тут же погасла из-за сырости.
Лазеры взяли в прицел другой дрон. Когда третий дрон выпустил небольшие ракеты, которые закружились по небу, оставляя за собой конусообразный пламенный след, лазеры разделились, взяв в прицел оба дрона. В то же мгновение обе ракеты достигли «Лучшей нации». Одна попала в аэростат. Другая в гондолу – скользнула по поверхности, завертевшись как крылатка клена, ушла вниз и взорвалась прямо под гондолой, что сильно задрало вверх хвостовую часть дирижабля. Дирижабль встряхнуло, как будто он очутился в пасти гигантской собаки. Взорвалась ракета, попавшая в аэростат. Раздался взрыв, словно лопнули тысячи воздушных шаров. Это последовательно каскадом лопались газовые баллоны по всей длине дирижабля. Дирижабль падал, но это не было свободным падением, так как некоторые ячейки, как это ни удивительно, замедляли его ход. Однако падение было достаточно быстрым.
Другой дрон загорелся и падал вниз как метеор. Лазеры переключились на оставшийся дрон, но тот резко ушел вверх, когда сбитая «Лучшая нация» упал на лагерь, вспахав борозду среди ветвей деревьев и стен пяти гексаюрт. Наконец, нос дирижабля коснулся дороги, и дымящиеся остатки аэростата накрыли через мгновение искореженное воздушное судно. Слышался непонятный шум, вслед за которым раздался треск, от которого сводило зубы. Вокруг царили испуг и ужас. Ушельцы взбирались на гондолу, руками отгибали растрескавшийся стеклопластик, чтобы добраться до находившихся внутри людей.
Итакдалее пробежал рядом, держа в руках монтировку, но даже не заметил Ласку. Все его внимание было привлечено к «Лучшей нации», со всем экипажем которого он успел передружиться. За ним следовали дети-могавки с собственными инструментами: молотками и монтажными ломами. Она вспомнила, что их друзья тоже поднялись на борт воздушного судна. Она пихнула себя в живот кулаками, то ли в приступе ярости, то ли пытаясь успокоиться, массажируя живот, стараясь отогнать от себя навалившееся горе.
Одна из гексаюрт, которую снес дирижабль в самом начале своего падения на землю, была их с Грети. Дирижабль едва коснулся ее крыши, но легкие композитные материалы согнулись, а затем обрушились, так что от юрты остались только перекошенные стены, напоминавшие древние руины. Двигаясь словно во сне, Ласка подошла к юрте, массируя живот. Люди пробегали мимо нее, затем раздался ряд хлопков – взрывались оставшиеся газовые баллоны. Она почувствовала жар огня на тыльной стороне шеи и ощутила запах паленых волос.
Перед сном они с Гретил воспользовались преимуществом личного пространства в своей гексаюрте и распаковали все свои пожитки, выжали воду из промокших вещей, все аккуратно сложили и заменили элементы питания в устройствах. Все так и лежало в точной декартовой сетке, созданной Гретил, не нарушенной даже свалившимися сверху обломками крыши. Рядом с вещами лежал надувной матрас, состоявший из триллионов микроскопических пузырьков, которые наполнялись, если разложить матрас и пару раз резко его встряхнуть, и так же легко сдувались, стоило только начать сворачивать матрас с одного угла.
На своей стороне кровати лежала Гретил, одетая, чтобы броситься в ночь за Лаской. Она как будто спала. Между ней и Лаской воздух дрожал от водяных паров. Ласка наклонилась к Гретил, так что на ее лицо попал луч фонарика, который компьютер на груди Гретил включил автоматически. Она коснулась рукой плеча Гретил, затем потрясла Гретил за плечо и попыталась перевернуть ее на спину. Тело не желало поддаваться, тяжелое, как глыба.
