Кровать под ее головой была в крови.
Ласка попыталась сделать три глубоких вдоха. Один. Она сконцентрировалась. Затем наклонилась ко рту Гретил, услышала, как та дышит, подсунула руку под шею и ощутила пульс, почувствовала на подушечках своих пальцев кровь, но не обратила на нее внимания. Пульс был сильным. Легкими касаниями она обследовала Гретил, начиная со ступней. Проверила руки, снова горло, затем подбородок.
Наконец она обследовала голову Гретил, аккуратно ощупывая кожу и не обращая внимания на хаос и взрывы на улице. На тыльной стороне черепа был легкий и небольшой порез, который, однако, обильно кровоточил. Вмятины не было, не было кашицеобразного углубления, навроде того, что она то ли видела, то ли не видела тогда на голове Бильяма. Она услышала собственное дыхание, попыталась его затаить, подняла веко сначала одного глаза, изучая сжавшийся зрачок, потом другого. Были ли зрачки одинакового размера? Гретил моргнула, отодвинула ее руки от своих век, на которых остались следы крови с кончиков пальцев Ласки.
Гретил моргнула еще несколько раз, слабо пошевелила руками и ногами, попыталась сесть. Ласка пыталась ее удержать.
– Ты ранена, – она шептала ей в ухо, пытаясь успокоить.
– Да без базара. Черт, – Гретил продолжала мигать. Крики раздавались и с места падения, и совсем рядом. Ласка посмотрела в темноту ночи, где, то здесь, то там, виднелись языки пламени. Пока она отвлеклась, Гретил села, сгибая свою затекшую руку. Она коснулась раны на голове, посмотрела на кровь, отпечатавшуюся на ладони, и сердито нахмурилась.
– К черту, – сказала она. Ласка сжала ее кровавую руку своими покрытыми кровью руками.
– Милая, у тебя травма головы. Тебе надо лежать, вдруг у тебя поврежден позвоночник или спина?
Гретил смотрела вперед, не мигая и как будто не слыша Ласку. Затем сказала:
– Теоретически да, но не думаю, что нам сегодня предоставят хоть какой-то выбор. Пойдем разбираться со всем этим. Помоги мне, – она повернулась к Ласке, пристально посмотрела на нее, отвергая возможность любых споров, взяла ее за руку, чтобы та помогла ей встать. Ласка боролась с собой, но все-таки помогла Гретил. У той сразу же закружилась голова. Выпрямившись, она достала свободной рукой до затылка.
– Что, черт возьми, происходит? – спросила она, взглянув на разгоравшийся в лагере огонь.
Они почти подошли к рухнувшему дирижаблю, когда кто-то схватил руку Ласки и резко дернул. Ее развернуло, и она стиснула кулаки, готовая ударить. Сердце неистово билось, и она почти не сомневалась, что ее пытаются схватить наемники, посланные зоттами, чтобы терроризировать ушельцев. Это был Итакдалее с измазанным сажей лицом и бешеными от паники глазами.
– Скорее! – он снова дернул ее, не замечая того, что она пребывает на грани, готовая сломать ему нос.
Даже раненная, Гретил соображала быстрее Ласки. Она рванула Ласку за другую руку, и они бросились за Итакдалее в другую юрту, где лежали на воздушных матрасах искалеченные люди. По стенам горели светодиодные лампы размером с небольшие фасолины. От них по юрте блуждали, накладываясь друг на друга, самые причудливые тени. Здесь был хаос, спонтанный морг, однако она видела, что кое-кто из больных двигается, за некоторыми пытаются ухаживать стоящие на коленях люди. Покахонтас с перевязанной рукой утешала человека, лежащего на полу, положила одну руку ему на лоб, a другой рукой держала планшет, с которого внимательно считывала показания. Ласка предположила, что та сверялась с одним из ушельских докторов, которые помогали с медицинским уходом удаленно через сеть ушельцев. Она подумала, со сколькими подобными ночными стычками им пришлось иметь дело в последнее время. Она подумала, кто анализировал всю сеть ушельцев, собирал статистику по трафику, чтобы найти и каталогизировать этих докторов.
Вскоре она уже сама общалась с доктором, ухаживая за водителем дирижабля, милостью божьей пребывавшим без сознания, который ужасно обгорел и стонал при каждом ее прикосновении. Она следовала инструкциям доктора, иногда прося его прислать текстовые инструкции, так как не всегда понимала его из-за очень сильного бразильского акцента. Она подумала, в каком часовом поясе находится Бразилия и действительно ли у них сейчас тоже середина ночи. На связь вышел другой бразильский доктор, который помог ей выправить сломанную ногу с помощью надувной шины из медицинского пакета, который по иронии судьбы дирижабль сбросил им буквально день назад.
Она оторвала глаза от пациента, который был явно благодарен ей за обезболивающее, что она положила ему под язык. Гретил сидела на одном из немногих пустых контейнеров, обхватив руками лицо. Ласка подошла к ней, обняла за плечи, неуверенно поцеловала в ухо, ощутив на губах сухую кровь и почувствовав стылый пот и масло для ухода за кожей. Жесткие волосы Гретил напоминали пропитанную кровью ветошь.
– Все в порядке?
– Просто устала. Приложила лед к голове, и кто-то в Лагосе проверил, нет ли у меня сотрясения, и поставил диагноз: «окровавленная, но не сломленная». Но, деточка моя, я чувствую, что сейчас попросту рухну без сил.
– Возможно, это оттого, что ты без сил.
– Думаешь?
– Ложись. Мы почти справились. Даже Итакдалее периодически отдыхает.
Он с упорством маниака то пытался спасти других аэронавтов с горящей палубы, то бросался помогать тем, кто уже выбрался на землю. Он вытащил двоих мертвецов из «Лучшей нации», плакал над ними, когда переносил в безопасное место, затем бросился к трем другим, которые умерли на подстилках в лазарете, помог перетащить их в другую юрту, теперь ставшую моргом. Лимпопо помогала ему, как и Сет, пытавшийся успокоить его, чтобы тот не травмировался в полузабытьи.
– Хорошо. А как насчет тебя? – Ее голос был густым и квелым.
– Что насчет меня?
– Тебе тоже надо отдохнуть. Выглядишь как ходячая смерть. У меня есть уважительная причина – я пожилая женщина с травмой черепа. А ты – молодая девушка в самом расцвете сил. А когда ты выглядишь как неудачница, которую не взяли даже в фильм про зомби, то это первый признак того, что нужно отдохнуть. Ты никому не поможешь, если сперва не позаботишься о самой себе, – она сделала паузу. – Я знаю, что сама противоречу своим же советам, но у меня есть оправдание: я идиотка. А у тебя какая уважительная причина?
– Ты права. Пойду схожу в туалет, прогуляюсь и вернусь. Оставишь мне место на подстилке, старушка?
– Я заберу себе твою подушку, если не будешь осторожна.
– Договорились.
Гретил наклонила ее лицо, и они поцеловались, при этом Гретил не открыла рот, что делала только тогда, когда не хотела, чтобы чувствовали ее дыхание. В данных обстоятельствах это казалось по-черному уморительным. Как всегда, Ласка целовала ее до тех пор, пока та не разжала губы, и они обменялись горячим дыханием и слюной, и это мгновение тянулось как конфета из патоки, прежде чем она наконец оторвалась, встала на ноги, придерживаясь одной рукой за настенную панель, которая прогнулась под рукой, а потом выпрямилась, когда Ласка наконец уверенно утвердилась на ногах.
