– Спасибо, я в порядке.
В доме оказалось на удивление тепло и уютно. Комната была рассчитана на одного: в глубине между столом и креслом разместилась одноместная койка, заправленная колючим шерстяным одеялом, и, судя по дырам, ему шел уже далеко не первый год, если не десятилетие. На столе уживались одинокая тарелка, деревянная кружка, стопка из трех книг и нож с широким лезвием.
Фос подошел к кровати и присел, стащив сапоги, с которых уже порядком натекло воды. Выглядел он чертовски плохо: бледно-серое, что крыло чайки, лицо, бусины пота на лбу, пересохшие губы, кадык ходил вверх-вниз. Юкон почувствовал, как страх опутывает его липкой холодной паутиной со спины. Потеряв отца в соляной пустыне, он проклинал себя, мучился совестью и беспомощностью, но все это было несравненно проще, чем сидеть здесь и не сметь вмешаться. Слишком хорошо он еще помнил, как отец отвечал резкостью на любую попытку сочувствия.
«До чего оно тебе осточертело, правда?» – мысленно спросил Юкон и поймал потухший взгляд отца.
– Чего стоишь? – спросил Али у Юкона и махнул на единственный стул у стола. – Садись. Голодные? По глазам вижу, что да. Ладно, обождите, салаги.
Так раскрылась тайна второго помещения слева: капитан вернулся оттуда с банкой соленой рыбы, ломтем хлеба и маленьким бочонком под мышкой, в котором что-то призывно хлюпало.
– По очереди придется, – Али указал на тарелку и взглянул на Юкона. – У нас тут не принято как-то в гости шастать, того и гляди, смоет по дороге, – он глухо рассмеялся.
Для Юкона засоленная рыба была делом привычным, но Фос отнесся к ужину с настороженностью. Когда Юкон передал ему плошку, он вежливо покачал головой, прислонился спиной к стене и смежил веки.
– А еще знаете, что у нас не принято? – продолжил рыбак, глядя на престолонаследника и особенно – на его меч, сохранившийся в ножнах. – Железки не снимать у входа, будто я вас не накормить, а зарезать собираюсь.
– Простите, – откликнулся Фос, не открывая глаз. – Но мне так спокойнее.
– Чего тебе бояться? Тут ни единого мертвеца, да и вообще никого кроме нас троих.
– Привычка.
– Я могу на него взглянуть? – Али указал на меч. – Хоть из твоих рук.
– К чему это? – веки престолонаследника дрогнули, и он неохотно взглянул на рыбака. – Хотите знать, на какой именно кузне Луксмира его ковали? Я и так могу сказать – при Императорском дворе.
– Значит, ты из защитников? Тогда что это за мальчишка, которого тебе доверили и за которым ты так хреново присматриваешь?
Юкон молчал. Он до сих пор не решил окончательно, можно ли доверять этому человеку. Но, сколько ни старался, с ходу выдумать новую легенду не мог. Фос же, по всей видимости, истратил последние силы и замер, оберегая себя от боли.
– Не скажешь? – приподнял брови Али. – Ну что ж. Тогда придется моим друзьям проводить вас к городовому нашему, пусть он разбирается, куда вас девать – на борт или за него.
– И что это даст вам? – спросил Юкон.
– Дай-ка подумать, – рыбак прищурился. – Две лишние пары рук для потрошения рыбы.
– Не похоже на выгодную сделку – эти руки придется кормить, и в таком случае проще сразу убить нас.
– С возвращенными скука смертная, – обрадовался собственной шутке Али и снова рассмеялся, обнажив кривые зубы.
– Я подкину вам идею, как развеять скуку. Но сперва возьму с вас обещание.
– С меня? Обещание? Да с чего ты взял, что можешь верить мне?
– Вы уже однажды спасли нас. И можете сделать так, чтобы это было не зря.
Уголки губ рыбака поползли вниз, он пристально смотрел на дерзкого мальчишку. В поблекших глазах Юкон заметил спасительную тень сомнения.
– Что за обещание? – спросил рыбак неохотно.
– Вы проведете нас в Тенебрис. За это я расскажу, как добиться того, чтобы Шанна пожала вам руку.
– Да с чего ты вообще… – Али заметно разозлился, но тут же махнул рукой. – Не могу я тебе такого обещать. Мне в Тенебрис путь заказан.
Юкон едва заметно улыбнулся. Он не ошибся.
– Проведете нас – и путь будет открыт.
– Это еще с какой стати?
– Потому что я – Козырь.
Капитан впал в оцепенение и продолжал разглядывать Юкона с таким вниманием, будто тот на глазах превратился в чудовище. Спустя полминуты, растеряв всю прежнюю беспечную веселость, он заметил:
– Твоя голова стоит немало.
– Я в курсе. Хотите разбогатеть?
Али криво улыбнулся.
– На что мне монеты здесь? У нас здесь и рынка нет.
– Тогда помогите нам.
– Как же тебя угораздило попасть к нам? Я думал, над тобой должны трястись, как над сундуком с золотом.
– Пытались. Неважно у них получалось.
Фос на это замечание не ответил. Обернувшись, Юкон увидел, что отец закрыл глаза и погрузился в тревожный сон.
Почти стемнело. Юкон молча отошел к маленькому окошку, сквозь исцарапанную поверхность которого было видно, как по одному причаливают суда и мертвецы сгружают бочки на берег, а другие тащат их к лестнице. Он снова обернулся на отца: до перехода, возможно, еще далеко, сколько он выдержит? Можно было бы воспользоваться гостеприимством Али и задержаться до тех пор, пока Фос не оклемается, но с каждой уходящей минутой время дорожало – покуда Инка заперта в Тенебрисе, а «Принц» захвачен, и любой менкур, поднявшийся по его трапу, либо полетит за борт, либо будет убит и выпит прямо на корабле.
Проницательный рыбак взглядом указал на кухню, и Юкон без возражений последовал за ним.
– Дальше я пойду один, – заявил он бескомпромиссно. Али пожевал нижнюю губу, но не ответил. – Это мое дело.
«Моя война, – добавил он про себя. – Что бы кто ни говорил».
– Я иначе не могу, – добавил он, так и не получив ответа от капитана. – Слышите? Не могу ждать.
– Спасибо, я не глухой. Вряд ли твой друг будет сильно доволен, если ты один смоешься.
– Вы же сами все видите. Мне лучше одному. Присмотрите за ним?
– Смешной ты. А ну как он узнает, что я тебя отпустил, да насквозь меня проткнет своей железкой.
– Если и так, то не скоро.
– Ну спасибо, успокоил.
Луна выкатилась из-за облаков и свесилась над океанскими водами тусклым фонарем – сквозь сизую дымку свет пробивался с трудом. Юкон представил, как один будет подниматься по бесконечной лестнице, как найдет переход и окажется в Тенебрисе, где никогда прежде не бывал. И на смену тревоге неожиданно пришло то пресловутое спокойствие, с которым он с самого начала пробирался на корабль. Он один, он совершенно один, и покуда это так, он отвечает только за свою голову. Куда проще. Жаль, отец никогда не поймет, хотя стоило бы.
