– Хорошо, – решил Юкон. – Поднимайтесь. Найдите пещеру. И ждите остальных. Если услышите шум – спасайтесь в одиночку.
Он слышал, как женщина заспешила наверх, и снова остался в одиночестве. Над лагерем занималась песня – из тех, которые поют, пока хмель еще не печалит. Она сопровождалась гортанным хохотом. В качестве аккомпанемента кто-то постукивал по пустому бочонку. Юкон хотел вернуться к исходному посту, но мир неожиданно снова поплыл перед глазами.
Пришлось сесть. Отдышаться. Не позволить сердцу выскочить из груди. Вспомнить о чем-то хорошем, о редких ночах с Дурочкой, когда он читал ей вслух, а она беззвучно смеялась. О том, как океан выбросил ему здоровенную рыбу на день рождения. И как они с Инкой встречали «Принца» в гавани, и как Тулар отчитывал его на корабле, а сам не мог скрыть радости от встречи со старыми друзьями… На этом счастливые воспоминания иссякли, и Юкон быстро заморгал. Моргать пришлось долго, но он тщательно удерживал отчаяние на привязи. Ничего-ничего, сейчас, еще минута, и пройдет. В прошлый раз ведь прошло? Он не может себе позволить снова лишиться зрения. Сейчас, когда рядом нет ни Тулара, ни отца – не может.
Очень медленно, будто нехотя очертания шатра и палаток начали проступать из темноты. Юкон щурился, напрягал глаза до слез, и ему казалось, что лишь усилием его воли исчезнувшие предметы возвращаются обратно в реальность.
Рыцари тем временем организовали круг возле бараков, в центре которого извивалась худая фигура мальчишки с завязанными глазами. Только теперь Юкон заметил в руках одного из стражников кнут, которым он бил мальчишку по ногам.
Мальчишка был едва старше самого Юкона. Он плакал, слезы прочерчивали полосы на грязном лице, под носом скопилась слизь. Ниже колен ноги его напоминали рыбьи жабры на вдохе. Но он продолжал вытанцовывать замысловатые фигуры, потому что только тогда рыцарь с кнутом щадил его лодыжки.
Юкон прыжком выбрался из-за камней, как ни в чем не бывало подошел к рыцарям и встал с ними в круг. Он смотрел на танец мальчишки, давился неестественным смехом и похлопывал себя по бедрам, как остальные. Он улюлюкал, когда мальчишка прекращал танцевать, как остальные. Он только старался не скрипеть зубами слишком громко. Он выжидал. И момент представился.
Мальчишка рухнул как подкошенный и больше не шевелился. Рыцарь справа от Юкона повернулся к нему, улыбнулся одним уголком рта и, сорвав маску, подбросил ее в воздух с победным возгласом:
– Я выиграл! Он продержался больше десяти минут. Монета моя!
Юкон уже вполне понимал, что второе подчинение за такой короткий срок дорого ему обойдется, но никак не ожидал, что боль из головы волной прокатится по спине и попытается выбить землю из-под ног и воздух из легких. Он чуть не задохнулся, на глаза навалилась тяжелая душная тьма, а в ушах зазвенело:
«Танцуй, мальчик, танцуй, кричи от боли. Что же ты не кричишь? Порадуй меня, дай мне почувствовать твои мучения…»
Юкон оторопело смотрел на рыцаря, пытаясь сопоставить его улыбку и алчность до чужих страданий. И эта жадность, с которой он пожирал несчастного мальчика глазами, удваивала боль, пожиравшую Юкона изнутри.
Он отдал приказ: уже спокойно и уверенно, не сомневаясь, что рыцарь послушается. Не прошло и секунды, как порабощенный отправился на другой конец лагеря, где без единого сомнения собственным мечом рассек себе голень. На этот раз Юкон перенес всю тяжесть тела на левую ногу, чтобы, когда в правой заполыхает фантомная боль, не рухнуть рядом с мальчишкой.
Услышав вой раненого, рыцари Тенебриса побросали посты и, кто бегом, кто покачиваясь под грузом хмеля, ринулись на помощь с удивительным единодушием. А Юкон тем временем позволил себе разорвать контакт и заковылял к баракам.
От слабости его шатало и заносило. Теперь каждая из фантомных ран горела и раскалялась сильнее от движения. Но он упрямо следовал туда, где томились в ожидании узники, услышавшие вопли своих палачей.
Двери запирались снаружи на засов. Юкон даже не оборачивался. Он плохо видел, дома плавали перед глазами, а засовы весили целую тонну. Однако спустя минут пять ему удалось вскрыть один из бараков. Засов со скрипом поддался. Юкон вошел внутрь, потому как никто не вышел ему навстречу.
В нос ему ударил омерзительный запах, какой поселяется везде, где есть люди и нет отхожего места. Сырость усугубляла обстановку. Насколько он мог видеть в темноте, в стены барака вбили стальные кольца, к которым крепились веревкой руки узников. Узел был несложным, но развязать его самостоятельно не вышло бы даже при потрясающей гибкости.
– Идите налево, – шептал Юкон, развязывая руки первому узнику, чтобы тот вел своих людей следом. – Спрячьтесь за камнями, передвигайтесь медленно и бесшумно. Если можете, поднимайтесь вверх, пять шагов левее от лестницы. Вас там встретят. И ждите меня. Если будет погоня – бегите наверх.
Ни единого вопроса. Пленники один за другим исчезали из бараков. Они казались совершенно бестелесными, почти прозрачными. Юкон добрался до последнего, обливаясь потом. Иступленные рыдания за его спиной стихли, осталась только перекличка голосов.
Пять, четыре.
Он развязывал узлы уже на ощупь, не глядя. Освобожденные узники только и успевали, что броситься наутек.
Три, два.
Что он делает? Ведь уже давно должен был обойти лагерь и перейти в Тенебрис. У него есть цель. Но он пошел на поводу у жалости… Или нет? Мысли не задерживались, будто голова вдруг превратилась в решето. Что бы сказал отец? Где он сейчас? Уже ищет его? Весь план насмарку. Теперь не успеть, как ни старайся…
– Тревога! – вдруг завопил голос совсем рядом. – Пленные сбежали!
Один.
Поздно.
Юкон выскочил наружу, надеясь перехватить хоть чей-нибудь взгляд. Даже если третье подчинение превратит его в оболочку из боли, без зрения и слуха, так будет все же лучше, чем покорно сдаться в руки варваров.
Навстречу ему уже бежали рыцари, но их разъяренные взгляды проходили мимо него. Они искали узников. И нашли последнего, который так и остался стоять за спиной Юкона с широко распахнутыми глазами.
Юкон запоздало понял, что произойдет дальше. Он буквально повис на крепких серебряных нитях над плечами одного из стражников. Свет перед глазами померк, но он успел дать ту самую простую, уже знакомую команду: защищать.
– Эй, парень, – чье-то дыхание коснулось уха Юкона. – Слышишь? Вели ему сорвать с остальных маски. Я тебе помогу.
В окружившей Юкона темноте он уже не мог сказать, насколько плачевно их с пленником положение, но внял его просьбе. Сквозь заложенные уши доносились звуки борьбы и остервенелая ругань рыцарей Шанны. Ноги подкашивались, но кто-то придерживал Юкона за локоть, придавая сил на противостояние.
Когда тьма перед глазами стала более проницаемой, он заметил, что их с узником защищает не один, а двое порабощенных. И тот, кто должен был уже сбежать, стоял с Юконом плечом к плечу, а на исхудалом лице замерла мстительная улыбка.
