Юкон готов был поклясться, что, когда он садился, на столике между креслами не было бутылки, наполненной чем-то сильно смахивающим на кровь. Да и самого столика не было.
– Выпей со мной, Юкон, – обратился Орбис с треском ломающихся в грозу деревьев. Бокал возник из воздуха, и кровь мерно плескалась в нем. – Я надеялся, что мы не встретимся.
Юкон отхлебнул из бокала – кровь оказалась приторно сладкой на вкус. Он не знал, что говорить, и имеет ли он на это право, и может ли он пошевелить языком. Во рту все онемело. В голове толпились вопросы, но главным был один-единственный:
– Я не смогу попрощаться?
– А ты хотел бы? – Орбис указал на камин, и тот на глазах расширился до размера тоннеля, в который Юкон бы без труда вошел, не пригибая головы. – Я могу дать тебе такой шанс.
– Я хотел бы… – Юкон подумал, что терять ему нечего. – Вы можете сделать так, чтобы отец вернулся домой? И Инка тоже.
– Могу, – невидимый топор с размаху врезался в каменную плиту, и по комнате прошла дрожь. – Но не стану.
– Ладно. Мне нужно войти в огонь? – Юкон указал на камин, где продолжали гореть и потрескивать обугленные поленья.
– Огонь сам войдет в тебя.
В груди у Юкона действительно затлело. Он непроизвольно схватился за живот и согнулся, совсем как его отец. Выпитое просилось наружу, но он не мог позволить себе такого позора на глазах Всеотца. И на всякий случай зажал рот ладонью.
– Ты достойно справился с задачей, что я возложил на тебя, – продолжил Орбис, и в воздухе ясно хрустнули чьи-то кости. – Я думал, ты будешь слабее.
Юкон понял, что больше не может сдерживать пламя, сжигавшее его изнутри. В конце концов все, что с ним происходит, – причуда Орбиса.
Пусть не обижается.
Огонь изо рта выплеснулся ему на руки и охватил их до локтей. Странно, но больно не было. Только кожа почернела, а рыжие языки ползли выше и выше, не трогая больше ничего вокруг.
– Скажи, ты ведь сильный? – спросил неожиданно тихий шорох палых листьев на ветру.
Юкон попытался ответить, но онемение вдруг прошло, и настало время познать настоящую боль. Он закричал, свалился на колени, попытался затушить пламя – безрезультатно. Огонь в камине позвал его треском сгорающих поленьев.
И Юкон пополз ему навстречу.
«Пусть все кончится, – просил он, когда каждое движение болью вгрызалось в израненное тело. – Пожалуйста, пусть все кончится».
Огонь в камине перепрыгнул ему на спину и с радостью зашипел опаленными волосами и сгорающей одеждой. Юкон продолжал ползти, а позади очередным раскатом грома прокатился смех Орбиса.
Сноп искр ослепил и погрузил все вокруг во тьму. Локти и колени, на которых Юкон полз, подломились, он рухнул лицом в угли.
– Ты свободен, Козырь, – было последним, что он услышал.
И все исчезло.
Глава восемнадцатая. Мир, провалившийся в бездну
Каменный пол холодил правую щеку. Юкон лежал и не находил в себе сил подняться. Хотелось притянуть колени к груди, сжаться, закрыть голову руками и забыть обо всем. Он боялся открыть глаза. Но мир вокруг него постепенно набирал громкость: тяжелое дыхание, протяжный стон, низкий животный рык, задушенные рыдания.
Веки Юкона распахнулись сами собой. Он не мог понять, что произошло и почему он до сих пор жив, но вокруг будто прошлась буря: перевернутые стулья, опрокинутый набок стол и все, кто прежде стоял, лежали на полу без движения.
И вдруг тишину разнес дьявольский хохот.
Асса, откинув голову назад, смеялась, как одержимая, а мертвый пес лаял, прыгая вокруг Шанны и оставляя передними лапами пыльные следы на черном бархате плаща.
– Кончено! – задыхаясь от радости, выкрикнула Асса. – Все кончено!
Юкон поднял глаза и взглядом наткнулся на безвольно обмякшие ноги в сапогах с золотой вышивкой на голенище. Риад распластался на спине, голова его лежала в трех шагах правее и слепые глаза смотрели на внука.
Шанна кое-как поднялась и встряхнула головой. Фос рядом с ней тоже пошевелился и слабо застонал. Инка уже села и с нездоровым упорством выбирала из волос осколки разбитого стекла, что осыпалось на нее из окна. На щеках остались мелкие царапины, но выглядела она относительно целой.
Шанна приближалась, Юкон видел носы ее черных блестящих сапог, один из которых уже однажды был обагрен его кровью. Каблуки звонко ударялись о пол. Юкон подумал, что она пришла убить его или вручить еще одно сердце мира, но вместо этого она схватила Ассу за грудки, совсем позабыв о мече и опасности.
Красная перчатка наотмашь ударила Ассу по щеке. Седая голова дернулась, ледяные глаза уставились на правительницу Тенебриса с нескрываемым торжеством.
– Что произошло? – выкрикнула Шанна. – Чему ты радуешься?
– Как ты глупа, – прохрипела Асса и снова залилась смехом.
– Я? Я – глупа? Я захватила корабль и научилась воскрешать миры! Я прикончила Императора, когда он на коленях просил меня о пощаде! – Шанна продолжала кричать. Она не слышала того, что слышал Юкон. – И я убью всех вас, всех до последнего, кто стоит между мной и троном Супермирья!
– Ты сама, – прошипела Асса. – Ты сама уничтожила Тенебрис.
Шанна вдруг замерла – то ли наконец почувствовала, то ли голоса мертвецов в голове донесли. Глаза ее остановились, остекленели на несколько мгновений, как у куклы, плечи упали. Она в миг лишилась своей сокрушительной ярости и словно уменьшилась в росте.
– Что? – Она обернулась к Фосу, как к последнему оплоту надежды, но он смотрел на нее с убийственным равнодушием. – Как?..
– Как? – передразнила ее Асса. – Орбис послал нам Козыря не для того, чтобы мы возродили Империю из бессмертного мира, о нет, он конечно же не настолько наивен. Он поведал мне, что энергия Козыря будет столь велика, что тот, кто попытается использовать его в своих целях, невзирая на гибель мальчика, получит всю ее без остатка. Ни один существующий мир не выдержит такого! Что уж говорить об умирающем…
– Ты лжешь! – выкрикнула Шанна. – Это не может быть правдой!
– Я никому не сказала, – теперь уже Асса распрямилась во весь рост и взирала на Шанну, как на раздавленное насекомое. – Мне только и нужно было…
– …Привести его сюда, – закончил за нее Фос.
Юкон посмотрел на отца. Он выглядел лучше, чем какие-то полчаса назад, но смертельная бледность все равно заливала его лицо.
– Ты направила его, – он подошел к Ассе, потрясенный, забывший о скверном ранении и, кажется, о смерти отца. – Ты дала ему эту идею.
– О, нет, – Асса перестала смеяться и стала совсем такой, как прежде, какой Юкон привык видеть ее в Академии. – Я подсказала Соле, а она все сделала за меня.
