Прибой нахлынет и уйдет,
Он гнев с печалью заберет.
И там, где рухнула стена,
Где город выжжен был дотла,
Где воздух рубит тишина,
Начнется новая борьба.
Плечом к плечу, к спине спина,
Испей судьбу свою до дна.
Твой дух силен, твой крепок дом,
Тебе решать, что будет в нем.
Песнь звучала, дробным маршем отдавался стук каблуков о брусчатку. Все окна стояли нараспашку, все, какие мог увидеть Юкон. С горечью он задернул шторы и собирался вернуться на кровать, когда дверь приоткрылась и украдкой зашел Фос. Он не сразу заметил сына, осматривая комнату, а заметив – вздрогнул от неожиданности.
– До утра не успокоятся, – заметил он сухо, кивнув на город за окном. Затем задумчиво прошелся до стола и, стоя спиной к Юкону, продолжил: – Эта песнь родилась после Раскола, после Ночи Молчания. Я думал, ее давно уже забыли.
– Красиво поют, – ответил Юкон из вежливости. Говорить ему не хотелось.
– Каким бы ни был Риад, его многие любили, – нехотя признал Фос.
– Ты тоже?
– Да, – ответил Фос, помедлив. – Но есть вещи, за которые я не могу его простить.
«И не хочу», – добавил за него Юкон. Отчего-то ему показалось, что отец до сих пор держит такую крепкую обиду на Риада, что никакое время ее не вылечит.
Фос тем временем подошел и присел на край кровати рядом с сыном. От того шлейфа уверенности, который стелился за ним по дороге к площади утром, не осталось и следа. Он выглядел старым, уставшим и равнодушным ко всему происходящему с ним.
– Ты займешь его место? – спросил Юкон тихо. Ему до сих пор не верилось, хоть он и видел тело, запертое в крипте, своими глазами.
– Это решит Совет.
– Но ведь…
– Я же говорил тебе – мало кто признает меня законным престолонаследником. Но кого бы ни избрали, отсюда нас с тобой не прогонят. Если ты, конечно, захочешь остаться.
Юкон взглянул на него с удивлением.
– Думаешь, не захочу?
– После того, как мы тебя использовали? – Фос зло усмехнулся. – Я бы на твоем месте послал Луксмир подальше и нашел другой мир. Мы этого заслужили.
– Только Асса, – поправил Юкон.
– Если бы.
Юкону не хотелось признавать, что он прав, но так и было. И тем не менее вся злость куда-то испарилась, вытесненная тоской и усталостью. Ему не хотелось видеть Ассу, и он радовался, что она выбрала добровольное изгнание.
Что до отца – как бы то ни было, а других близких у него не осталось.
– Если тебе нужна моя помощь, если я тебе нужен, то можешь на меня рассчитывать, – заявил он так твердо, будто в самом деле был уверен.
Фос ответил не сразу. Чувствовалось, что предложение вызвало в нем неловкость. Но, взяв себя в руки, он отозвался тоскливым эхом:
– Нас ждут перемены. И мне, конечно, нужен такой союзник, как ты. Но я приму твое предложение не поэтому.
– А почему?
– Мне не хочется снова потерять сына.
Юкон поморщился. Ему совершенно не льстила искренность отца. Фос, по всей видимости, заметил и правильно понял его реакцию:
– Полагаю, ты бы хотел, чтобы я был другим. Того же я хотел от своего отца. Но мы те, кто мы есть.
– Я так никогда не говорил, – возразил Юкон.
– Говорить не обязательно. Просто не думай, что я этого не понимаю. Время примиряет. Со многими моими решениями ты никогда не согласишься, а некоторые признаешь в итоге годными. Все это совершенно естественно и даже хорошо. Если ты вырастешь умнее и сильнее меня, я буду счастлив.
Юкон смотрел на него и не переставал размышлять о том, сколько еще ему предстоит понять и обдумать. Но уверенность, наделявшая каждое слово отца несгибаемым стержнем, до некоторой степени успокаивала.
Пусть не сразу. Но когда-нибудь точно.
Они одновременно поднялись и зашагали к выходу – по замку уже расползался дивный аромат жареной дичи.
«Жизнь продолжается, – подумал Юкон. – Мы теряем, находим, снова теряем, и как будто в этом весь смысл. Найти и сберечь. Потерять и забыть. Лишь бы только остаться собой».
Мысли его текли плавно и неторопливо.
Сердце успокоилось.
И впервые за время жизни в Луксмире он почувствовал, что все делает верно.
* * *
Не дойдя до трапезной каких-то полкоридора, Юкон остановился. Ему послышалось… Или нет? Он напряженно вслушивался и сквозь уже нестройный хор голосов услышал что-то новое, незнакомый шум, всплеск волнения. Он еще не знал, что случилось, но откуда-то взялось предчувствие: ему нужно оказаться среди них, среди людей на площади. Впервые с того дня, когда в него полетели камни, он захотел присоединиться к тем, кто бросал их.
– Я сейчас, – сказал он отцу.
– Куда? – обеспокоенно спросил тот. – Будь осторожен!
Но Юкон уже летел сломя голову по коридору, задыхаясь, вниз по лестнице, к дверям и прочь – на свежий вечерний воздух. Сопровождаемый остервенелым стрекотанием цикад, он пересек сад под тяжелым взглядом караулившего выход защитника.
Никто его не остановил.
На подходе к площади Юкон легко и безболезненно влился в толпу. Она не отторгла его, не выкинула сильной волной на камни. Захмелевшие и уставшие от долгой скорби люди по большей части не замечали юркого мальчишку. А он захлебывался в их тепле, в их пьяных спорах, в их неудержимых слезах. Это было сродни погружению в океан – опасному, но единственно возможному шагу на пути к долгой дружбе.
И воспринимать толпу таким образом оказалось намного проще.
Гул шел с пристани и усиливался по мере приближения к ней. В разноголосом хоре Юкон разобрал имя отца – кто-то просил позвать его. Юкон тянул шею, наталкивался на прохожих, они отвечали беззлобной руганью. Вдруг кто-то схватил его за локоть, и пришлось остановиться.
– Юкон? – спросил старший брат Инки, раскрасневшийся и взволнованный. – А мы как раз за твоим отцом. Идем с нами!
– Что случилось? – по-прежнему недоумевал Юкон, и вопрос показался ему несколько неуместным.
– Как что? «Принц» вернулся!
– Правда?..
– Буду я Козырю врать! Сам смотри!..
Юкон не стал тратить время и рванул сквозь толпу с удвоенной страстью, как раньше упрямо проталкивал лодку против течения. Но еще до того, как пробился через ряды составленных плеч и спин, трепещущая тень упала на него, а над головой захлопали черные паруса. «Принц» заходил в гавань, величаво покачиваясь на волнах. Даже издалека Юкон увидел на капитанском мостике громадную фигуру с забранными повязкой огненно-рыжими волосами.
Значит, капитан уцелел.
