Ее слова застают меня врасплох, и я поднимаю на нее взгляд. Она безнадежно улыбается, в ее глазах стоят слезы. Нижняя губа дрожит.
– Ты могла бы быть моей, – шепчет она и берет меня за руку.
Ее ладонь липкая, перепачканная спиртным, и она крепко сжимает мои пальцы.
– Ты могла бы быть моей дочкой, – предлагает она.
Я пристально смотрю на нее, не зная, что отвечать. Что-то явно мучает ее, и она считает, что я могу как-то облегчить ее боль. Но это не так. Я пытаюсь придумать, как мягко донести до нее мысль, что у меня уже есть собственная семья, и тут рядом с ней появляется ее муж. Он держит в руках ее пиджак.
– Диана, прекрати, – произносит он, и в его голосе слышится приглушенный гнев.
Он тянет ее за руку, заставляя отпустить меня, но она даже не поворачивается к нему. Она смотрит на меня, не отрываясь, и слезы катятся по ее щекам.
– Мы уходим, – настаивает мистер Сколар и тянет жену за собой. Она рассерженно поворачивается к нему.
– Что ж, почему бы и нет? – вопрошает она. – Мы и так уже достаточно долго прождали. – Она с надеждой смотрит на меня и протягивает руку, чтобы убрать прядь волос, упавшую мне на лицо. – Почему мы не можем взять эту девочку? – спрашивает она у него, глядя на меня. – Она такая же красивая. Она…
– Мистер и миссис Сколар, – говорит Антон, подходя к нам. Держа руки в карманах пиджака, он бросает взгляд на смотрителя Бозе, стоящего рядом с дверью. – Могу ли я переговорить с вами? – спрашивает он у них.
– Нет, – резко отвечает Диана. – Нет, я не хочу ничего слушать. Я хочу получить мою девочку. Вы не можете прятать ее от нас.
Антон напряженно смеется.
– Уверяю вас, – говорит он. – Никто не прячет от вас Леннон Роуз. Но, быть может, мы не будем обсуждать это здесь, а выйдем в коридор?
Несмотря на ужасно неловкую ситуацию, я дергаю Антона за рукав пиджака.
– Где Леннон Роуз? – спрашиваю я, отвернувшись от ее родителей, чтобы они не услышали.
– Не сейчас, Филомена, – отвечает Антон, не переставая улыбаться супругам Сколар.
– Но я беспокоюсь, – шепчу я.
– Не сомневаюсь. Но обсудим это позже, – он высвобождает рукав из моих пальцев и кладет ладонь на спину миссис Сколар, подталкивая ее к выходу в коридор.
– А теперь пойдемте, – говорит он ей. – Нам нужно кое-что обсудить.
Миссис Сколар замирает, и я почти уверена, что она снова дотронется до меня. Но вместо этого она закрывает лицо ладонями и начинает всхлипывать. Муж обнимает ее за плечи, и вместе они выходят из комнаты следом за Антоном.
Я с возрастающим нетерпением ожидаю возвращения Антона, но минуты проходят одна за другой. Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что за мной наблюдает Леандра Петрова, держа в руке бокал с мартини. Свободной рукой она показывает мне, что лучше подождать; выражение ее лица – гладкое, словно стекло бокала. Вежливо кивнув, я прохожу к центру зала, рассчитывая дождаться Антона там.
Аннализа уже не сидит на диване. Приехал ее отец, симпатичный и харизматичный мужчина. Он собрал вокруг себя нескольких человек, но общается в основном с дочерью. Остальные девушки тоже разговаривают со своими родителями или спонсорами.
Леннон Роуз нигде не видно, хотя Леандра уже вернулась. Наверное, она осталась у себя в комнате, поправляет макияж. А может, до сих пор плачет.
Я стою в одиночестве, чувствуя себя совершенно лишней здесь. Покинутая, как стакан вина, оставленный кем-то на столе. Увидев меня такой, что подумают инвесторы о том, чего я стою? Может, именно поэтому мама Леннон Роуз подошла ко мне? Наверное, ей стало меня жалко.
Я слышу звяканье стекла и, обернувшись на звук, вижу, как директор постукивает серебряной ложкой по своему бокалу шампанского, стоя в глубине комнаты, рядом с выходом во дворик. Его жена подходит к нему и встает рядом, с гордостью улыбаясь гостям.
– Я хочу поблагодарить вас всех, – говорит мистер Петров, и его голос разносится по всей комнате, – за то, что вы пришли на сегодняшний день открытых дверей. – Он осматривает комнату, ненадолго задержав взгляд на Сидни, а затем на Аннализе, прежде чем снова обратиться во всем присутствующим.
– В течение последних трех лет, – продолжает он, – Академия инноваций с невероятным усердием улучшала и доводила до совершенства программу. Наши выпускницы всесторонне развиты, в совершенстве владеют этикетом и умеют себя держать, они изящны и красивы. Рискну утверждать, что результаты намного превзошли ожидания. В конечном итоге мы стремимся к тому, чтобы наши родители, спонсоры и инвесторы гордились, что у них есть девушка из Академии инноваций. Вместе мы сможем показать миру лучший путь, лучших девушек. Сможем показать, как они чудесны, – добавляет он, улыбнувшись как-то по-волчьи. – За наш успех!
Мистер Петров и его жена поднимают бокалы, и зал наполняется аплодисментами. Я тоже смыкаю ладони, но не хлопаю вместе со всеми. Я слишком сильно беспокоюсь о Леннон Роуз. Остальных, кажется, приводит в восторг уверенность директора. Я улыбаюсь радостному мужчине, который, сверкая белозубой улыбкой, смотрит в мою сторону.
Оглянувшись, я замечаю, что Антон как раз возвращается в зал. Он застегивает пиджак. Супругов Сколар с ним нет. Я торопливо пробираюсь к нему, и он замечает меня еще до того, как я успеваю подойти. Он тут же берет меня за локоть и мягко направляет в коридор, подальше от гостей.
– Мне жаль, что так получилось с родителями Леннон Роуз, – начинает он. – Они очень расстроены ее отсутствием, и они…
– Что с Леннон Роуз? – спрашиваю я, и он от удивления выпускает мою руку. Я вздрагиваю. – Простите, что перебила, – говорю я и жду, пока Антон разрешит мне продолжить.
– С Леннон Роуз все в порядке? – спрашиваю я. – Она плакала, и Леандра отвела ее в комнату. Но она так и не вернулась. Я беспокоюсь.
– Тебе не о чем беспокоиться, – отвечает Антон. – Прямо сейчас Леннон Роуз спокойно отдыхает в своей комнате. Ей понадобилось некоторое время, чтобы переосмыслить свои приоритеты. Мы хорошо о ней позаботимся – обещаю. Тебе следует вернуться в зал, чтобы не разочаровывать гостей.
– Но… может, если я смогу поговорить с ней, у меня получится…
– Нет необходимости. – Антон отметает мое предложение. – Скоро она будет как новенькая. Дай ей больше личного пространства, дай ей время исцелиться. Я на этом настаиваю.
Должно быть, он заметил, что мое беспокойство никуда не делось.
– У тебя всегда было чувствительное сердце, Мена, – произносит он, – но я хочу, чтобы ты прислушалась ко мне, а не к своему сердцу. – Он легонько тыкает пальцем мне под ключицу, но от его прикосновения на мгновение вспыхивает боль. – Поняла? – спрашивает он, не переставая улыбаться.
Я согласно киваю, осознав, что огорчила его, поставив под сомнение его компетентность. Я проявила неуважение к нему. В конце концов, он – наш психоаналитик. Он знает, что лучше для нас.
