– Антона уже некоторое время не видно, – говорит Сидни. – Думаешь, он ушел?
– Возможно. – Я переживаю, что нам придется ждать до утра, вряд ли было бы уместно идти в его кабинет поздно вечером.
Но тут, бросив взгляд на стеклянные двери, ведущие во дворик, я замечаю за ними Антона. Он разговаривает по мобильнику. Хорошо, что он еще здесь. Я касаюсь руки Сидни, чтобы привлечь ее внимание, и мы спешим к нему.
Заметив наше приближение, Антон поворачивается к нам, не прекращая разговора. Потом он вешает трубку и прячет телефон в карман как раз в тот момент, когда мы открываем дверь. Нас тут же обдает холодным ночным воздухом – Сидни заметно вздрагивает.
– Здравствуйте, девочки, – говорит Антон, слегка приподнимая уголки рта в улыбке.
Его щеки и кончик носа покраснели от холода, и, похоже, он не рад нас видеть. Мы прервали его телефонный разговор.
Антон поправляет узел галстука, слегка ослабляя его.
– У меня весь вечер встречи, одна за другой, – говорит он. – Вы искали меня? Потому что если вы снова насчет Леннон Роуз, то…
– Нет, – быстро говорю я. – Просто… я кое-что видела, – сообщаю я ему. – И мы с Сидни решили, что вы должны об этом знать.
Антон тут же становится собранным и серьезным.
– Продолжайте, – кивает он мне.
Рассказывая Антону о моменте близости между Ребеккой и мистером Вольфи, я чувствую себя в каком-то смысле предательницей – особенно с учетом того, что я пообещала ей во все это не лезть. Но все-таки мне кажется, что школа должна знать о случившемся. По крайней мере, я думаю, Антон сказал бы именно так.
Я описываю, как Ребекка и мистер Вольфи сидели на диване. Пощечину. Угрозы. А затем я пересказываю ему, что Ребекка сказала мне после. Когда Антон слышит это, я замечаю, как напрягается его горло. Он то и дело бросает взгляды на Сидни, словно чтобы убедиться, что она подтверждает мои слова.
После того как я умолкаю, дрожа от холода, смущенная из-за того, что рассказала психоаналитику о таких непристойных вещах, Антон скрещивает руки на груди. Он понимающе кивает.
– Ты правильно сделала, что рассказала мне, – говорит он, и я облегченно выдыхаю.
Повернувшись к Сидни, я вижу, что она смотрит на меня с одобрением – словно гордится, что мы приняли правильное решение.
– Это было неподобающе? – спрашивает Сидни. – То, что мистер Вольфи обращался с Ребеккой подобным образом?
Но что-то в этом вопросе будто озадачивает Антона, он пристально смотрит на Сидни, и его молчание затягивается так надолго, что она пускается в извинения.
– Это не тебе судить, – говорит он наконец, даже с некоторой усмешкой. – Оставь анализ этого случая мне. За это мне, в конце концов, и платят кругленькую сумму.
Он улыбается нам обеим, и мы с Сидни снова чувствуем себя успокоенными.
– Я разберусь с этой ситуацией, – говорит Антон. – Но если вы снова увидите что-то подобное – думаю, этого не случится, но все-таки, – вы всегда можете обратиться ко мне. Понятно?
– Да, – отвечаем мы.
Антон касается руки Сидни выше локтя и некоторое время растирает ее, чтобы согреть.
– Пусть это останется между нами, – говорит Антон. – Это частное дело. А теперь, – с улыбкой добавляет он, – праздник кончился, девочки. Вам пора расходиться по вашим комнатам.
Мы благодарим его за помощь, и он возвращается в зал, оставляя дверь открытой для нас. Он явно торопится, и мы видим, что он сразу подходит к смотрителю Бозе. Я задумываюсь – не собираются ли они отыскать мистера Вольфи, чтобы разобраться с ним.
Сидни берет меня за руку, и вместе мы заходим в зал, как раз когда остальные девушки прощаются с родителями. В итоге мы все вместе одновременно поднимаемся по лестнице. Мы с Сидни не говорим остальным ни слова о том, что случилось с Ребеккой, ведь Антон сказал, что это личный вопрос. Но я чувствую облегчение, я рада, что мое беспокойство не оказалось необоснованным. Было бы крайне неуважительным публично обвинить мужчину в неподобающем поведении – хуже любого преступления. По крайней мере, именно так профессор Пенчан говорил нам на уроках скромности и приличий.
Когда мы поднимаемся на наш этаж, я понимаю, что устала до изнеможения. Мы желаем друг другу спокойной ночи, Сидни отпускает мою руку и направляется к своей комнате. Я ненадолго останавливаюсь у двери комнаты Леннон Роуз, собираясь постучаться в дверь и проверить, как она там. Но ведь она, наверное, уже спит, так что я решаю, что лучше не беспокоить ее, ведь Антон уверял, что мы должны дать ей больше личного пространства.
Опьянение из-за выпитого вина еще не прошло, но оно больше не ощущается как легкость. Вместо этого оно становится тяжелым и густым. Туманным.
Оказавшись в своей комнате, я снимаю платье и бросаю его на стул, хотя следовало бы его повесить. Школа заберет наши платья завтра. Нам никогда ничего не оставляют.
Я надеваю пижаму и, подойдя к кровати, замечаю, что на прикроватном столике меня ждут витамины – две розовых таблетки и одна зеленая. По-прежнему увеличенная доза. Может, я спрошу Антона об этом на следующем сеансе психотерапии.
Я глотаю таблетки, запиваю их глотком теплой воды и щелкаю выключателем лампы, стоящей у кровати. Забравшись под холодное одеяло, я сворачиваюсь клубком, лежа на боку, и думаю о том, что завтра утром мне придется менять наволочки, потому что на них останется весь мой сегодняшний макияж.
Вино растекается по сосудам, делая меня сонной, и я проигрываю в памяти события этого вечера. Мне сложно смириться с тем, что Ребекка и мистер Вольфи встречались уже давно, а мы ничего не знали о происходящем. Сколько еще девушек так же целовались со своими юристами? Делились секретами во время общего сбора? Встречались с мальчиками за забором?
Я слышу, как из коридора доносится скрип открывающейся двери. Я прислушиваюсь: шаги направляются к закрытой двери моей комнаты, а затем раздается резкий стук.
Я окидываю комнату взглядом и вижу, что платье небрежно брошено на стул, туфли валяются друг на друге. Мне стыдно, что я не приготовилась ко сну должным образом.
– Входите, – тихо говорю я.
В комнату входит смотритель Бозе, я вижу лишь его силуэт. Сначала он молчит, и я поправляю одеяло, натянув его до самых подмышек.
– Да? – спрашиваю я.
Он делает еще несколько шагов вперед, и я вижу, что он держит в руках маленький белый бумажный стаканчик для таблеток. Он ставит его на прикроватный столик рядом со стаканом.
– Антон просил передать вот это, – говорит смотритель.
Он кивает в сторону стаканчика, и я понимаю, что он ждет, пока я приму лекарство.
Заглянув в стаканчик, я вижу одну желтую капсулу. Выудив ее оттуда, я рассматриваю ее в тусклом свете. Раньше мне вроде не доводилось принимать такие. Интересно, что она делает.
