Я боюсь рассказывать ему, боюсь, что он начнет меня упрекать. Но я не могу соврать. К тому же он, скорее всего, уже знает. Я с трудом глотаю слюну и опускаю глаза в пол.
– Мы поехали в Федеральный цветник, – тихо начинаю я, – но нам пришлось уйти оттуда раньше из-за дождя.
– Федеральный цветник – чудесное место, – говорит он. – Там всегда можно приятно провести время.
Я согласно киваю, и доктор Грогер перемещает лампу к следующему углу лоскутка.
– А после цветника, – продолжаю я, обдумывая, что сказать дальше, – мы остановились на заправке, потому что некоторые девочки захотели в туалет. Я собиралась купить конфет.
Доктор закатывает глаза, подыгрывая моему признанию в нарушении правил. Затем он снова перемещает красную лампу.
– И? – спрашивает он, чуть понизив голос.
Он знает, что было дальше.
– Там был мальчик, – пристыженно говорю я.
Доктор выключает лампу. Он убирает ее от моего колена и ставит обратно на столик.
– О чем ты говорила с этим мальчиком? – Он берет тюбик с силиконовым гелем и намазывает немного на заплатку, а затем растирает его по всему колену.
– В основном о конфетах, – говорю я. – Но… когда смотритель Бозе пришел и сказал, что пора идти, я не послушалась сразу, – со стыдом признаюсь я.
– А как ты думаешь, почему ты не послушалась? – спрашивает он.
– Я хотела провести в магазине еще несколько минут.
Доктор Грогер вздыхает.
– Филомена, это на тебя не похоже, – говорит он. – Та Филомена, которую я знаю, всегда слушается. – В его голосе столько разочарования, что мне хочется расплакаться. – Уверен, что ты не хотела проявить неуважение, – добавляет он. – Но это было неподобающее для тебя поведение – болтать с незнакомцем, особенно с мальчиком, о котором мы ничего не знаем. Смотритель Бозе был прав, что скорректировал твое поведение.
Я киваю и говорю ему, что все поняла. С облегчением я замечаю, что он улыбается, а не сердится. Затем он снова похлопывает меня – на этот раз по бедру – и достает полоску лейкопластыря с блестками. Заклеив им лоскуток для красоты, он сообщает мне, что шрама не будет.
Я спрыгиваю со смотрового стола, стягиваю обертку с леденца без сахара, просовываю его между щекой и зубами. Наблюдаю за тем, как доктор Грогер делает записи в моей медкарте, каждые несколько секунд поправляя очки.
– Можно у вас кое-что спросить? – тихо произношу я.
Его карандаш замирает.
– Конечно, – говорит он, глядя на меня поверх очков. – В чем дело?
– Валентину отправят на терапию контроля побуждений? – спрашиваю я. Достаточно лишь произнести эти слова вслух, чтобы почувствовать, как сжимается что-то внутри, как мороз пробегает по коже. – Она проявляла непослушание в автобусе, и…
– С Валентиной Райт все будет в порядке, – говорит он, – в ее побуждениях есть отклонения, но продолжительный сеанс терапии с Антоном должен исцелить ее от этого. Вскоре она снова станет такой, как прежде. Но беспокоиться о ней очень мило с твоей стороны.
Я благодарю его за комплимент. И все же меня не покидает беспокойство.
– Но смотритель схватил…
– Филомена, я в курсе произошедшего, – отвечает он, снова не дав мне договорить. – Тебе больше не следует об этом думать.
Я не возражаю, признавая его правоту.
Помедлив несколько секунд, доктор Грогер закрывает мою папку и прячет ее в ящик стола. Я не говорю больше ни слова, и он вздыхает, будто решил, что вел себя слишком жестко. Он поднимается.
– Иногда смотритель Бозе может переусердствовать, – признает доктор, выйдя из-за стола и взглянув на мой пластырь. – Я поговорю с ним. Но он знает, что лучше для вас, для всех вас. Вы должны относиться к нему с уважением.
Леденец у меня во рту стал кислым. Раньше у меня никогда не было проблем, я никогда не разочаровывала доктора. Я обещаю, что буду вести себя лучше.
– Теперь я всегда буду слушаться, – заверяю я его.
– Превосходно. – Доктор Грогер снимает очки и прячет их в передний карман рубашки. Он окидывает меня взглядом с ног до головы. – Это просто превосходно, Филомена.
Он отводит меня к двери, касаясь ладонью моей поясницы. И перед тем, как выйти, я чуть задерживаюсь, чтобы поблагодарить его за наставления.
Глава 4
К моменту, когда я покидаю кабинет врача, вечерние занятия уже начались, так что я возвращаюсь в свою комнату за учебником. Я чувствую себя уязвимой и странным образом одинокой. Отделенной от остальных. Выходя из комнаты, я смотрю в другой конец коридора, где стоит телефон.
Я собиралась позвонить родителям, чтобы узнать, придут ли они на завтрашний день открытых дверей, но мне так и не представилось случая. Так что я решаю сделать это сейчас.
Я прохожу по коридору, стараясь отогнать мысль о том, что они могут пропустить очередной день посещений, и поднимаю телефонную трубку. Мои родители очень занятые – я понимаю. Я не говорила с ними с каникул, и даже тогда мне удалось лишь немного поболтать с матерью. Она просто проверяла, получила ли я дополнительные карманные деньги, которые она мне отправила. Она сказала, чтобы я купила себе что-нибудь приятное. Но здесь не на что их тратить. Думаю, она об этом не знает.
Я набираю номер и прижимаю трубку к уху. Опираюсь о стену другой рукой. Слышится щелчок, и я тут же выпрямляюсь, словно они могут меня видеть.
– Алло? – отвечает теплый голос. – Вы позвонили в семью Родес. – Я тихо улыбаюсь.
– Привет, Ева, – говорю я. – Это Филомена.
– Филомена, – нежно откликается она. – Как у тебя дела, дорогая?
Когда она произносит мое имя, ее акцент заметен сильнее – не знаю почему. Однажды я спросила об этом, и она ответила: «Ох, знаешь. Я бывала и там и тут». И на этом обсуждение закончилось.
Ева – помощница моих родителей, которая живет у нас. Такие помощницы есть у всех семей, связанных с академией, и мне ужасно повезло с Евой. Она отвечает на все звонки, на все письма. Я никогда не виделась с ней лично – ее наняли уже после того, как я поступила в школу, – но обычно я не прочь поговорить с ней вместо родителей. Она добрая. Она даже прислала мне перчатки зимой. Это было очень мило.
– Прости, что опять звоню, – говорю я. – Просто хотела узнать… мамы нет?
– Нет, дорогуша, – говорит Ева. – Прости, но она пробудет в городе все выходные. Ты насчет завтрашнего дня посещений? Ей очень жаль, но она не сможет прийти, но я уверена, ты будешь выглядеть превосходно.
– Спасибо, – говорю я, чувствуя, как упало сердце. – А может, папа дома? Я бы хотела поговорить с ним.
