– А что там с аптекарем, который живет в соседней деревне?
– Понятия не имею, – пожал плечами Хьюго. – И я очень хотел бы знать, что станут делать здешние фермеры после того, как мы уедем.
– То же, что и раньше. – Презрев хорошие манеры, Джорджетта водрузила локоть на стол, подпирая ладонью щеку. – Будут работать по мере своих сил, чтобы преуспеть. У большинства получится, а у кого-то нет.
– А тот младенец?.. – Хьюго отрезал себе баранины. – Тот, который плакал от голода… Ему нужна кормилица или хотя бы патока и молоко овцы. Несколько раз в день. Да-да, каждый день. – Подцепив вилкой кусочек мяса, он уставился на него и со вздохом пробормотал: – Я не смогу ему помочь, даже если сумею построить больницу в Лондоне.
Джорджетта ничего не смыслила в строительстве больниц, и до сегодняшнего дня ей не доводилось ассистировать доктору. Но то, что сказал сейчас Хьюго, она прекрасно понимала. Внимательно глядя на него, проговорила:
– Как бы то ни было, но сегодня вы помогли этому малышу. И я точно знаю: если завтра бедняжке потребуется помощь, вы снова ему поможете. И вы будете менять повязки мистеру Лоу. А также прогоните ту наглую девицу, которая вздумала показать вам свою грудь, – тут Хьюго не выдержал и хрипло рассмеялся, – и научите того любознательного паренька, как приготовить настойку из йода. Я знаю, вы сумеете преодолеть все препятствия, что встретятся вам на пути.
Хьюго отправил в рот кусочек мяса и тщательно его разжевал, а проглотив, с удивлением пробормотал:
– Вы говорите об этом с такой уверенностью…
– Да, разумеется. А почему должно быть иначе? Понятно, что вы не в силах помочь всем, но некоторым непременно поможете. И эти люди, поправившись, будут радоваться жизни. Это совсем не то, что было бы без вашего лечения.
Хьюго в задумчивости отодвинул тарелку и пробормотал:
– Вы зря растрачивали себя в книжном магазине.
Джорджетта взглянула на него вопросительно. Как понимать его слова? Это что, комплимент?
– Почему вы так говорите, Хьюго?
– Потому что, кроме банальных любезностей, вам никто ничего не говорил. А ведь беседа с вами может быть редкостным удовольствием.
О-о… так это был комплимент! Из тех, после которого леди забудет, что решила победить в себе безрассудную влюбленность, и поймет, что влюбленность эта жива-живехонька и что она может перерасти в нечто большее…
Пламенея жарким румянцем, Джорджетта лихорадочно подбирала слова.
– Знаете, вы первый человек, который назвал разговор со мной редкостным удовольствием. Обычно меня просят помолчать. Как правило, просите именно вы.
– Значит, это было глупо с моей стороны, – пробормотал Хьюго, пожимая плечами. Пристально глядя на девушку, он продолжил: – Благодарю вас за помощь. Мне следовало бы умолять вас помочь мне, если бы вы не вызвались сами.
– А я бы умоляла вас, если бы вы не захотели умолять меня. – Джорджетта лукаво улыбнулась. – В магазине мне очень нравилось помогать тем, кто не мог найти нужную книгу, но сегодня мне понравилось еще больше. Все эти люди… Ваша помощь так много значила для них! Именно поэтому сегодняшний день так важен для меня. Помогать больным – это гораздо важнее, чем любая книга.
Какое-то время они молчали, потом Хьюго тихо сказал:
– Вы оказываете мне честь.
Джорджетта смутилась – она не могла припомнить, когда в последний раз так терялась в поисках ответа. Слишком много зависело от того, как она сейчас ответит.
– Ах, подождите несколько минут! – выпалила она. – Наверное, я… Боюсь, что могу невольно вас обидеть, и тогда мы вернемся к привычной пикировке. Я ведь постоянно болтала что-то насчет золота, а вы при каждом удобном случае бросались словами вроде «гипотеза»… или «гипотенуза»?
– Гипогастрий! – подхватил Хьюго. – Гиппокамп! – и осушил стакан вина.
– Да-да, верно. Золотые слова, все до единого.
– Правильно… Однако вы мне кое о чем напомнили. Джорджетта, у меня есть золото. – И Хьюго поведал ей о том, что произошло между ним и Килингом.
– Как мило с его стороны… – Джорджетта немного помолчала. – Я тоже кое-что узнала, однако же…
Во время сегодняшнего приема Джорджетта случайно подслушала очень любопытный разговор… Дожидаясь своей очереди, миссис Норрис спросила у миссис Хопкинс, не слышала ли та историю про одного арендатора из Бамбро, который нашел золотой самородок на собственном ячменном поле.
– Хотя некоторые говорят, что золото нашла его поденщица, – добавила миссис Норрис.
– Не верю, – ответила миссис Хопкинс. – Должно быть, он сам его нашел. Если бы нашла поденщица, прикарманила бы золотишко, вот так-то.
Все это очень походило на глупые женские сплетни, и поэтому Джорджетта не знала, как рассказать о них Хьюго.
– Видите ли, ходят слухи о золоте, якобы найденном вблизи деревушки под названием Бамбро. Кроме того… Здешние жены не особенно жалуют наемных работниц – и это уже совсем не слухи.
– Судя по тому, как алеют ваши щеки, дамы отпустили в адрес работниц несколько резких замечаний. – С этими словами Хьюго встал из-за стола и протянул девушке руку. – Что ж, слушайте их и дальше, если хотите. А теперь… Не прогуляться ли нам в направлении Бамбро? Возможно, и мы что-нибудь отыщем.
Глава 10
– Это пляж! Мы на пляже! – Джорджетте с трудом верилось, что под ногами у нее самый настоящий морской песок.
– Да, пляж, – согласился Хьюго. – Ваша наблюдательность вам не изменяет.
– Вы, как всегда, щедры на комплименты. Вам удается вогнать меня в краску! – Впрочем, Джорджетте было все равно – что бы там Хьюго ни говорил. Ведь она оказалась на морском пляже!
Для нее пляж и впрямь был удивительным зрелищем – ведь всю жизнь прожила в Лондоне, где даже траву аккуратно подстригали и прятали за решетками парков. А здесь – настоящий песок, изрытый ямами и местами присыпанный галькой, словно Северное море обстреливало собственный берег из пращи. Кое-где из песка торчали скудные пучки жесткой травы, упрямо пробивавшейся к жизни. Хьюго-то наверняка знал, как называлась эта трава и имелись ли в ней растительные кислоты…
Но она не спрашивала его об этом – просто смотрела. До Рейберн-Холла отсюда было не более двух миль, но как разительно поменялся пейзаж! Вокруг дома сэра Фредерика простирались поля и холмы, которые сменялись каменистыми утесами. Сначала это были отдельные камни, торчавшие кое-где из земли, но камней становилось все больше и больше – словно небо просыпалось черными скалами, которые, упав, разбились вдребезги. Здесь, на пляже, обломки скал наполовину погрузились в светлый песок, а по синему огромному небу плыли походившие на куски ваты белые облака…
А дальше, за песком, раскинулось Северное море – бесконечное и в данный момент спокойное. Но приятнее всего было то, что находилось у нее за спиной. Джорджетта обернулась, чтобы насладиться этим зрелищем еще раз, и ее душу наполнило ощущение счастья.
