У Микеле не было причин прятаться, поэтому он просто позвонил у садовой калитки, и Джованнина отворила ему.
С тех пор как у Микеле зародились подозрения относительно истинных чувств девушки к его молочной сестре, он редко заводил разговоры с Джованниной. Вот и сейчас он лишь поздоровался с ней, притом довольно развязно. Не надо забывать, что Микеле был теперь полковником, а у Луизы чувствовал себя почти как дома; он не задал служанке никаких вопросов и, без церемоний открывая одну за другой все двери, прошел через пустые комнаты в ту, которая, как он знал, не была пуста.
По условному стуку влюбленные тотчас же узнали, кто пришел, и послышался нежный голос Луизы.
— Входи!
Микеле толкнул дверь. Луиза и Сальвато сидели рядом, голова молодой женщины лежала на плече возлюбленного, а он нежно обнимал ее за плечи.
Глаза Луизы были полны слез. Лицо Сальвато сияло гордой радостью. Микеле улыбнулся. Ему почудилось, будто он видит торжество молодого супруга, которому объявили, что он вскоре станет отцом.
Впрочем, какое бы чувство ни озаряло восторгом лицо одного и увлажняло глаза другой, это оставалось тайной любовников, ибо при виде Микеле Луиза приложила палец к губам.
Сальвато наклонился вперед и протянул юноше руку.
— Что нового? — спросил он.
— Ничего определенного, генерал, но в воздухе стоит шум.
— Что же это за шум?
— Шум серебряного дождя, который сыплется неведомо откуда.
— Серебряный дождь? Надеюсь, ты догадался стать под водосточную трубу?
— Нет. Но я подставил шапку, и вот одна из упавших в нее капель.
И он протянул Сальвато серебряную монету. Молодой человек взял ее и, едва взглянув, произнес:
— О, рубль Екатерины Второй.
Микеле ровно ничего не понял.
— Рубль? — повторил он. — А что это такое?
— Русский пиастр. Екатерина Вторая — это мать ныне царствующего императора Павла Первого.
— Царствующего где?
— В России.
— Вот тебе и на! Теперь уж и русские вмешиваются в наши дела. Правда, нам уже давно это обещали. Выходит, они пришли.
— Похоже на то, — отвечал Сальвато.
Он поднялся.
— Это дело серьезное, моя дорогая Луиза, — сказал он, — и я вынужден вас покинуть, надо, не теряя ни минуты, выяснить, откуда взялись эти распространяемые среди народа рубли
— Идите, — отвечала молодая женщина с той мягкой покорностью, что не оставляла ее со времени злополучного дела Беккеров
Она действительно чувствовала, что более не принадлежит себе, что, подобно античной Ифигении, она жертва в руках Рока и не в силах бороться против него, она словно бы пыталась умилостивить судьбу своим смирением
Сальвато пристегнул саблю, подошел к Луизе с той улыбкой, исполненной силы и душевной ясности, без которой лицо его становилось суровым и твердым, как мрамор, и так крепко обнял свою возлюбленную, что она, как ветвь ивы, согнулась в его объятиях.
— До встречи, любовь моя! — сказал он
— До встречи, — откликнулась молодая женщина — И когда?
— Как только смогу Ты же знаешь, мне нет жизни без тебя, особенно теперь, после этой чудесной вести!
Луиза прижалась к нему и спрятала голову на его груди, но Микеле видел, как она залилась румянцем
Увы! Весть, которую Сальвато в своей эгоистической гордости счел столь радостной, заключалась в том, что Луиза готовилась стать матерью!
CXXXVIII. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ
Вот что произошло и вот каким образом русские монеты появились на площади Старого рынка в Неаполе.
Третьего июня кардинал прибыл в Ариано — город, расположенный так высоко в Апеннинах, что он снискал прозвание «балкона Апулии». К нему в то время не было другого пути, кроме проложенной еще древними римлянами дороги из Неаполя в Бриндизи, той самой, по которой совершил свое знаменитое путешествие Гораций вместе с Меценатом. Со стороны Неаполя начинается крутой подъем, почтовые кареты могут, вернее, могли преодолевать его лишь в воловьей упряжке; с другой стороны на эту дорогу можно попасть только через длинную узкую Бовинскую долину, своего рода калабрийские Фермопилы. По дну ущелья бешено несется поток Черваро, а по берегу вьется дорога, ведущая из Ариано к Бовинскому мосту. Склон горы весь состоит из скалистых камней, так что какая-нибудь сотня людей легко может задержать здесь продвижение целой армии. Скипани получил распоряжение остановиться именно в этом месте, и, послушайся он приказа, вместо того чтобы поддаться безумному желанию взять штурмом Кастеллуччо, победоносное продвижение кардинала, может быть, на том бы и кончилось.
Но, к своему величайшему удивлению, кардинал безо всяких помех прибыл в Ариано.
Там он нашел расположившиеся лагерем русские войска.
Когда на следующий же день Руффо посещал этот лагерь, к нему привели двух субъектов, задержанных, когда они проезжали мимо в кабриолете.
Они выдавали себя за торговцев зерном и будто бы направлялись в Апулию для закупки своего товара.
Кардинал уже собирался было их допросить, как вдруг заметил, что один из них не только не выказывает страха и смущения, а, напротив, улыбается. Всмотревшись внимательнее, кардинал узнал в мнимом торговце зерном бывшего своего повара Кошиа.
Тот, увидев, что опознан, по неаполитанскому обычаю поцеловал у кардинала руку. Руффо же, сообразив, что путники попали к нему не случайно, велел препроводить их в уединенный дом вне лагеря русских войск, где можно было спокойно поговорить.
— Вы из Неаполя? — спросил кардинал.
— Мы выехали оттуда вчера утром, — отвечал Кошиа.
— Значит, вы можете представить мне свежие известия?
— Да, монсиньор, для того мы и явились к вашему преосвященству. Действительно, эти люди были посланцами роялистского комитета. И буржуа, и патриотов одинаково волновал вопрос о том, прибыли или нет русские войска. Ведь соединение с ними в значительной мере обеспечило бы успех экспедиции санфедистов: опорой им послужила бы самая могущественная (имея ввиду численность ее народонаселения) империя.
Руффо полностью успокоил посланцев на этот счет. Он провел их через ряды московитов и заверил, что это лишь авангард следующей за ними армии.
Посланные, хоть и не столь неверующие, как святой Фома, могли поступить так же, как и он: увидеть и притронуться.
Особенно часто притрагивались они к мешку с русскими монетами, врученному им кардиналом для распространения среди добрых друзей на Старом рынке.
Читатели уже убедились что маэстро Кошиа на совесть выполнил поручение кардинала, поскольку один из этих рублей попал даже в руки самого Сальвато.
