— Я поджидаю вас.
— Зачем?
— Чтобы сказать вам, что по приказу адмирала Нельсона всякий, кто укроет мятежника, карается смертью.
— А почему это должно меня интересовать?
— Потому что вы прячете у себя адмирала Караччоло. Фермер начал отпираться.
— Бесполезно, — сказал Шипионе. — Я его узнал: это тот человек, кого вы выдаете за своего брата.
— И это все, что вы имеете мне сказать? — протянул фермер с ухмылкой, в значении которой невозможно было ошибиться.
То была ухмылка предателя.
— Ладно, — вымолвил Шипионе. — Я вижу, мы друг друга понимаем.
— Сколько вам обещали за выдачу адмирала? — спросил фермер.
— Четыре тысячи дукатов.
— Значит, пара тысяч приходится на мою долю?
— У тебя губа не дура, приятель!
— А ведь я только наполовину рот раскрыл.
— Вы согласны за две тысячи дукатов?
— Да, если ваши люди не станут слишком интересоваться, не припрятал ли адмирал в моем доме каких-нибудь деньжат.
— А если возьмутся за дело не по-вашему?
Фермер отскочил назад и выхватил по пистолету из карманов.
— А если возьмутся за дело не по-моему, я предупрежу адмирала, и, прежде чем вы доберетесь до Неаполя, мы с ним будем так далеко отсюда, что вам никогда нас не достать.
— Видите ли, приятель, я не могу, а главное, не хочу ничего предпринимать без вас.
— Выходит, по рукам?
— Со мной — да. Но если вы не боитесь положиться на меня, я отведу вас кое к кому, с кем вы можете еще поторговаться не без пользы для себя. Ручаюсь, что он прислушается к вашим требованиям.
— А как его зовут?
— Милорд Нельсон.
— О-о! Я слышал от адмирала Караччоло, будто Нельсон — его злейший враг.
— Он не ошибается. Вот почему я уверен, что милорд не станет скаредничать.
— Так, значит, вас послал адмирал Нельсон?
— Меня послал некто еще поважнее.
— Ну что ж, ну что ж, — проговорил фермер. — Вы правильно сказали, мы друг друга понимаем. Пошли.
И два достойных приятеля продолжали свой путь в Неаполь.
CLXVIII. ИМЕНЕМ ГОРАЦИО НЕЛЬСОНА
Именно после свидания, которое имел милорд Нельсон с фермером и Шипионе Ламаррой, сэр Уильям Гамильтон отправил к сэру Джону Актону записку, где говорилось:
«Караччоло и дюжина этих подлых мятежников скоро окажутся в руках милорда Нельсона».
«Дюжина подлых мятежников», как видно из письма Альбанезе к кардиналу, была переправлена на борт «Гро-моносного».
То были Мантонне, Масса, Бассетти, Доменико Чирил-ло, Эрколе д'Аньезе, Борга, Пьятти, Марио Пагано, Кон-форти, Баффи и Веласко.
Караччоло собирались выдать 29-го утром.
Ночью шесть матросов, переряженных крестьянами и вооруженных до зубов, причалили к Гранателло, высадились на берег, и Шипионе Ламарра повел их по дороге в Кальвидзано, куда они прибыли к трем часам утра.
Фермер поджидал их, а Караччоло, которому он принес самые успокоительные вести из Неаполя, уже лег и теперь безмятежно спал, ослепленный доверчивостью, какую, к несчастью, честные люди всегда проявляют по отношению к мерзавцам.
Под изголовьем у адмирала была его сабля, два пистолета лежали на ночном столике; но матросы, предупрежденные фермером, ворвались в комнату и прежде всего захватили это оружие.
Караччоло, увидев, что он попал в ловушку и сопротивление бесполезно, поднял голову и сам протянул руки, чтобы их связали веревками.
Он хотел избежать смерти, пока она была далеко; но, почувствовав ее близость, тотчас приготовился встретиться с ней лицом к лицу.
У дверей ожидала повозка, сплетенная из прутьев, запряженная парой лошадей. Караччоло отнесли в повозку; вокруг него уселись солдаты; Шипионе взялся за вожжи.
Предатель держался в стороне и не показывался.
Он выторговал высокую цену за свое предательство, получил половину вперед и должен был получить остальное после выдачи своего господина.
В семь утра прибыли к Гранателло; пленника перенесли из повозки в лодку, шестеро крестьян снова превратились в матросов, взялись за весла и начали грести к «Громоносному».
Нельсон уже с шести часов утра стоял на палубе, держа в руке подзорную трубу, и неотрывно глядел в сторону Гранателло, то есть на берег между Торре дель Греко и Кастелламмаре.
Он видел, как от берега отчалила лодка, но не мог узнать ее на расстоянии семи-восьми миль. Но, поскольку это была единственная лодка, бороздившая в то утро гладкую поверхность моря, он не спускал с нее глаз.
Через минуту над трапом, ведущим на верхнюю палубу, показалась головка прекрасного создания, находившегося на борту «Громоносного», и Эмма, улыбаясь, словно ей предстоял праздничный день, подошла к адмиралу и оперлась на его руку.
Вопреки привычной томной лени, обыкновенно задерживавшей ее в постели до полудня, сегодня она поднялась чуть свет в ожидании важного события.
— Ну что? — спросила она.
Нельсон молча указал пальцем на приближающуюся лодку, еще не осмеливаясь решительно утверждать, что это та самая, которую он ожидал, но думая, что не ошибается, поскольку, отчалив от берега, лодка взяла курс прямо на «Громоносный».
— Где сэр Уильям? — спросил Нельсон.
— И вы задаете этот вопрос мне? — со смехом возразила Эмма.
Нельсон тоже рассмеялся, а потом обернулся к молодому офицеру, стоявшему рядом, которому он охотнее, нежели другим, отдавал распоряжения, то ли из личной симпатии, то ли считая его более понятливым.
— Паркинсон, — сказал адмирал, — постарайтесь разыскать сэра Уильяма и передайте ему: у меня есть все основания полагать, что ожидаемая нами шлюпка уже видна с палубы.
Молодой человек отдал честь и отправился на поиски посла.
За несколько минут, которые потребовались ему, чтобы найти и привести на палубу сэра Уильяма, лодка продолжала приближаться и сомнения Нельсона начали рассеиваться. Люди на веслах, переодетые, как уже говорилось, в крестьянское платье, гребли слишком умело для крестьян, а вдобавок на носу лодки стоял какой-то человек, жестами выражавший свое торжество, и в нем Нельсон, в конце концов, узнал Шипионе Ламарру.
Паркинсон застал сэра Уильяма Гамильтона за письмом к генерал-капитану Актону, но посол бросил едва начатое послание и поспешил на палубу к Нельсону и Эмме Лайонне.
Прерванное письмо осталось лежать на столе, и в качестве еще одного доказательства добросовестности наших, изысканий мы ознакомим читателей с его началом, а позднее представим и продолжение.
