Юля тоже заглянула внутрь. Там лежал бесцветный застиранный мешок, а рядом, блеснув золотом, старинная сабля. Николаев бережно её достал и, прищурив глаза, прочитал вслух надпись:
— «За храбрость». Постой-ка, тут еще две буквы, — он вытер пальцем пыль на рукоятке, — Х и Ч.
— А больше там ничего нет? — сыщица внимательно осмотрела тайник, после того, как Виктор вытащил мешок.
— Только мусор и паутина, — ответил он и подал мешок и саблю наверх Анне Васильевне.
— Витя, в маленькой комнате на кровати должна лежать моя сумочка, — вспомнила бывшая узница, когда они выбрались из погреба, — надо её забрать.
— Здесь ничего нет, — посветив фонариком на кровать, ответил мужчина, — хотя…
Он наклонился и увидел дамскую сумку на полу.
— Нашлась! — он радостно помахал ей.
Юля забралась на широкий подоконник и вдохнула свежий ночной воздух.
— Как хорошо, — прошептала она и улыбнулась Анне Васильевне, которая заботливо подставила старый табурет под окно, — как же вы, теть Нюсь, забрались в дом?
— Одной ногой на скамейку, другой — на подоконник, — старушка усмехнулась, — разве могла я просто стоять без дела, когда Витя полез тебя искать? Нашла в огороде табуретку и — за ним!
Спать легли уже под утро, после того, как Юля помылась в баньке теплой водой, а тетя Нюся приложила какую-то мазь на все ссадины. С помощью Николаева она сделала Юле повязку на голову и локоть.
— Завтра будешь, как новенькая, — улыбнулась она, наливая в чашку горячий чай с медом. Из еды старушка дала внучатой племяннице только хлеб с маслом.
— Пока хватит, — покачала она головой, — а то желудок разболится: ты же, моя милая, цельные сутки ничего не ела.
Потом «сыщики» утолили любопытство, хорошенько рассмотрев находки. Сначала оба изучили саблю, обнаружив на золотом эфесе оружия маленький золотой крестик, размером примерно около двух сантиметров. Он был покрыт белой эмалью.
— По-моему, это орден Святого Георгия, — прошептал Николаев, проведя пальцем по крестику.
Мешком оказалась обыкновенная, потерявшая цвет от старости, наволочка от подушки, в которой были сложены письма с фронта от лейтенанта Красной Армии Тимофея Дробахина и рядового Алексея Чугунова.
— Завтра будете читать, — скомандовала хозяйка, — а нонче — спать! — и выключила свет.
— Юленька, расскажи, что с тобой случилось, — шепотом попросил Виктор, присев на край её кровати, — я все равно не усну, слишком перенервничал за последние сутки.
Журналистка коротко поведала о своих приключениях, начиная с того момента, как отъехала от телестудии вместе с Артемом и закончив осмотром дома Павлуши.
— Значит, ты не видела, кто пытался открыть замок?
— Нет. Помню только сильный удар и боль. А потом, — она вздохнула, — темнота. Так страшно было. Очнулась, голова болит, какие-то насекомые ползают по мне. И такой невыносимый запах сырости. Фу, — молодая женщина поморщилась, — а ещё мучила жажда, и очень хотелось есть. Нащупала руками на полу какие-то круглые предметы. Оказалось, картошка… Как в карман попали спички, не помню. Но они помогли мне осмотреться.
— Значит, ты пыталась вылезти оттуда наверх, да? — спросил Виктор.
— Пыталась, когда пришла в себя, — она усмехнулась, — вспомнила, как радистка Кэт в «Семнадцати мгновениях весны» открывала головой металлический блин канализационного люка. Но у меня не получилось, — она развела руки.
— Там стоял массивный комод, — покачал головой мужчина, — кто-то очень постарался, чтобы ты не выбралась из этого сырого подвала. Ты не догадываешься, кто бы это мог быть?
— Нет, даже не представляю! Я только заметила, что на крыльце мелькнула чья-то тень…
— Подожди-ка, — Николаев сосредоточенно сдвинул брови к переносице, — получается, что «их» было двое? Кто-то на крыльце пытался открыть замок, а другой был уже в доме!
— Верно, — Юля щелкнула пальцами, — как же я сама не додумалась! Тот, кто меня стукнул по голове, был внутри дома, когда я пролезла в окно. И я его спугнула, — она задумчиво посмотрела на мужчину и продолжила строить догадки, — а что он делал в чужом доме? Что-то искал?
— Похоже на то, — согласился Виктор.
— А я тоже, — журналистка потянулась к своей сумочки, — кое-что нашла в комнате Павлуши, — она подала мужчине детскую книжку «Русские народные пословицы и поговорки».
Виктор раскрыл её и прочитал корявую дарственную надпись.
— Так-так, — усмехнулся он, — у меня такое подозрение, что эта «Ира» — твоя родственница!
— Мамина двоюродная сестра? — переспросила Юля, — Почему ты так решил?
— Уж очень она недружелюбная! И не она ли стукнула тебя по голове и спустила в подпол?
— Ну что ты, зачем это ей?
Тогда Николаев рассказал о своем первом визите в дом Вихляевых, и как Ирина, по-хозяйски, выставила его за дверь.
— Постой-постой, — Симонова потерла виски, соображая, — давай всю информацию систематизируем.
— Давай!
— Итак, Павлуша в детстве был влюблен в девочку Иру, которая подарила ему эту книжку, — она постучала ногтем по обложке.
— Допустим, — кивнул собеседник.
— Когда случилось несчастье, и родные погибли, практически у него на глазах, а он получил травму головы, ум его помрачился. Значит, его образовательный уровень остановился приблизительно в этом возрасте. А, если он всю жизнь говорит поговорками из этой книжки и придумывает новые, то это ему было дорого. Девятилетний мальчик Павлик был влюблен в девочку Иру, и это чувство осталось у него на всю жизнь. Даже находясь в заключении, он наивно заступается за свою подругу, говоря: «Это не Ира!»
— Получается, что именно эта Ира дала ему перстень?
— Витя, в любом случае, надо найти эту Иру!
Собеседник кивнул.
— Мне кажется, эта женщина имеет непосредственное отношение к убийству моего дяди!
— Я тоже так считаю, — согласился оператор и, подумав, добавил, — только, зачем она отдала золотой перстень этому блаженному?
— Допустим, Павлуша случайно увидел убийцу…
— И что?
Журналистка вздохнула.
— Версия с подкупом свидетеля отпадает. Ему-то все равно, что золотое кольцо, что фантик от конфетки. Вот задача-то!
— И все-таки, проверь свою родственницу!
— Проверю, — зевнув, ответила Юля.
— Ладно, — мужчина ласково погладил её по голове, — ты поспи, — и отправился на кровать в соседнюю комнату.
Когда за окном послышалось протяжное мычание, Виктор приподнялся на локтях и посмотрел в окно. Коровы, потряхивая выменем и нещадно стегая хвостами по своим же бокам, собирались на улице и «гуськом» шли в одну сторону. Лучи восходящего солнца ласкали их рыжие спины. Из-за ворот раздавались протяжные и по-детски жалобные звуки телят, напоминающих: «мама-мама». Спустя несколько минут, на сельской улице осталось только рассеивающееся облако пыли и большие круглые «лепешки». Виктор откинул плотную простынь, которой укрывался и присел на полу около блеклой наволочки, которую принесли этой ночью из дома Вихляевых. Он стал доставать из неё один за другим пожелтевшие треугольники и увлеченно читать письма с фронта, рисуя в уме картины прошлого. Юля проснулась и застала его за этим занятием.
